– Я ж-же пр-редупреж-ждал! Никаких медитаций!

Голос выключает и видение, и боль, но я ещё долго не дышу, боясь, что изломанные кости вопьются в лёгкие, пока не понимаю, наконец, что шум мне не мерещится.

– Все вышли! – рычит кто-то, и я сомневаюсь, точно ли я выбралась из транса. А ещё я безумно рада этому голосу.

Правда, смысл слов ускользает, они приходят урывками:

– …предупредил!

– Мирр, ты знал!..

– …встречалась… чуть не убил…

Корвин так рычит, словно он издыхающий Заррх.

– Не было в плане, Кор. Просто вводная…

– У тебя вообще одна одарённая тут, – перебивает Корвин, – и ты упустил!

– Послушай, я в пять раз старше тебя!

– Мне плевать на твой возраст! Ты чуть не угробил её! Раз допустил ошибку, надо было меня звать! Нет, сам влез!

– Примитивный дар! Кто мог знать, что она умудрится уйти за предел!

– Примитивный?! Её всучили мне! Ничего странного? И я предупредил, нельзя медитировать! Тебе крупно повезло, что она умудрилась заякорить меня! И что я был рядом! Ещё пару минут и был бы тут один труп и один овощ!

– Так! Кор, учи её сам, – выходит из себя Мирр. – Забери на свой поток и не трепли нервы!

– Нет!

– Почему, Заррх тебя вразуми?! Она твоя! Работай!

– Я не прросил! Мне не до марафона! Ты прекрасно знаешь, чем я занят!

– Ну так откажись! Раз не готов – откажись от неё. Передай другому. Я навскидку назову пятерых, кто тебе ещё и камней отсыплет.

В ответ только злое рычание.

– Другим не отдашь. Ну, это действие стигмы. Так сними. Болезненно, конечно, проваляешься, с месяцок, зато потом никаких забот.

– Начнется охота, – шипит Корвин.

– Да кому нужен сорванный цветок?

– О-о, этот – многим. Меххаритт не утеряла ценности, даже став матерью.

– Тебе-то что? Сейчас, конечно, стигма кровь в голову гонит, и не только в неё, но потом – будет всё равно…

Рычание Корвина похоже на рык издыхающего Заррха…

А мне почему-то хочется посмотреть на Корвина. Зачем? – не знаю.

Но я открываю глаза и встречаюсь с жёлтыми, дикими глазами умирающего дракона…

Корвин, склонившись надо мной, держит ладони у головы и над сердцем, на лбу его собрались бисерины пота.

– Есть! – поймав мой взгляд, драконис кривит губы в гримасе отвращения, поднимается и, не задерживаясь ни секунды, уходит прочь.

А мне так хочется крикнуть «стой, не уходи!» – что приходится до крови закусить щёку, потому что я понимаю, сейчас во мне говорит метка, но не я сама.

Лично я – его не выношу! Как и их всех.

«И всё-таки, как смеет он уходить?!» – подумала я, прежде чем снова открыть глаза. Привстала под ледяным взором преподавателя, огляделась – зал для медитаций был пуст. Отвесила себе мысленную оплеуху за всякие глупости в мыслях. Да и в целом, было за что.

Умудриться впасть в транс, усердно стараясь этого не делать, – могла только я. Дышите – не дышите! Додумалась.

– И как же тебя угораздило, старательная ты наша? – Аррмирру Турмалису, в быту Мирочке, тоже было очень интересно. – Что за техника экстренного погружения?

Я нервно хихикнула. Выдать ему, что ли, свою «технику»? А почему бы и нет. Хорошая мина при плохой игре никому не мешала.

– Задержка дыхания, – с умным видом сообщила я. Ну как с умным: губки надула, глазки в кучку. Могу представить всю глубину умности этого вида, но тут уж на что хватило моральных сил.

– М-м, – озадачился Мирочка. – Вычитала где-то?

Я еле удержалась от смеха, буркнув:

– Сама додумалась.

Это что, реально один из методов?

– Довольно опасный способ. Если при входе в транс «забыть включить дыхание», можно в первые минуты умереть от асфиксии. Тебе ещё повезло, что ты просто заблудилась в коридорах подсознания.

Тебе, видимо, тоже. Я вспомнила про «труп и овощ на выходе» и поёжилась.

– А-ха, – сипло согласилась с преподавателем. Ни труп, ни овощ меня не привлекали. Хоть и подумывала о смерти в последнее время, но как представился шанс – сразу перехотела.

– Раньше пробовала?

Стать трупом?

Была попытка, да. Этой ночью. Или всё-таки сон? Да нет, мисс Зерби ясно дала понять, что я вывалилась на клумбу. И зря я всё-таки не спросила, как я оказалась в постели. Нервно мне что-то из-за этого провала в памяти.

– Пробовала медитировать прежде? – напомнил о вопросе Мирочка, и я покачала головой:

– Нельзя же без страховки.

Преподаватель дёрнул щекой, но не прокомментировал качество страховки. Видно верил, что я не слышала, как он опростоволосился.

– Дар давно открылся? – спросил вместо этого.

Я подавила недовольную мину, заменив её незамутнённым удивлением. Тоже, небось, какая-то фигня получилась, ибо Мирочка очень скептически фыркнул и уточнил:

– Особая тонкость слуха давно развилась?

Интересно, откуда они знают именно о слухе. Это метка сообщает? Но спросила я о другом:

– Да разве ж это дар? – и вытаращилась ещё глупее, чем было, и кусая губы, чтобы не сказать «примитивный какой-то».

– Конечно. Любая аномальная способность, не свойственная обычным людям, – голос Мирочки стал каким-то медовым, – и есть дар.

– Чей? – тут же спросила я ехидно.

Но Мирочка вдруг стушевался, и даже закашлялся, прежде чем ответить:

– Хм. Природы?..

Он это даже не столько утверждал, сколько спрашивал.

А я просто вскипела от негодования. Он что тут, намекает мне, что все эти отличные от человеческих способности людей – их дар нам? Драконий дар людям?

Драконы совсем потеряли совесть? Отняли наш мир, нашу историю, наших хранителей, а теперь ещё и пытаются выставить нас убогими нищебродами, которых облагодетельствовали, всучив некоторым из нас «свой дар»?

– Тебя что-то смущает? – вздёрнул светлую бровь драконис.

– Нет. Всё чудесно, – я хлопнула глазками, подавляя недовольство. Странно, что метка не зудела на мою злость.

– Так давно у тебя открылся дар? – вернулся к теме Мирочка.

– А вот знаете: в женщине должна быть загадка! Так говорила моя няня.

Мирочка неожиданно рассмеялся, поднимаясь.

– Ну, раз начала наглеть и язвить, значит, жить будет. Иди уже на математику, в семьсот восьмой.

– Да, спасибо, всего х-хорошего.

Быстренько поднявшись, я забросила конспект в рюкзак и удрала из зала. Миррочка что-то бурчал вслед, но слышать его не хотелось!

Хотелось подумать. Как ни странно – о Корвине и некоей «стигме», её влиянии и прочих безобразиях, вроде марафона, нежелания иметь со мной дело и – ву-а-ля, возможности снятия метки. После чего кому-то будет хреновато, а на кого-то начнётся охота.

Если это был не сонный бред… вот, заррх, надо было всё-таки ляпнуть Мирочке про примитивный дар, посмотреть реакцию, но не возвращаться же теперь. Но, допустим, это был не бред.

Тогда выходит меня «всучили» Корвину. А стигма, видимо, метка, не даёт ему от меня избавиться. Кровь, видите ли, гонит в разные члены тела. И Корвина это, как и меня, не радует! Это хорошо!

Значит, стоит с ним поговорить, не так ли?

Ага. И к концу беседы пускать на него розовые слюни, потому что при разговоре придётся дышать, а это чревато осложнением в виде одержимости.

О! Надо встретиться с ним в скафандре!

Я тут же представила эту эпическую беседу и, нервно хихикая, закрыла лицо руками. И чуть не впилилась носом в резко открывшуюся передо мной дверь.

На миг сердце запрыгнуло в пятки.

Если это опять мой вечно-случайно-натыкаемый, впору возвращаться на медитацию и начинать не дышать. Но это был всего лишь человек. Студент-старшекурсник. И я уже обошла его, собираясь идти к лестнице, когда он поймал меня за запястье горячей влажной ладонью.

– Привет, цветочек, прогуливаешь? – мерзко муркнул он, склонившись почти к моему уху. Ненавижу, когда так делают!

Лопоухий, блёклый тип, уставился на меня светло-серыми глазами. Раньше я его не встречала, но голос узнала сразу. Манерный дружок Корвина, плакавшийся на балу, что «чёрный принц» может из-за меня покинуть их тусовку.