Несмотря на сбивчивость изложения у Прокла и несмотря на разные уклонения в сторону, можно с достаточной достоверностью установить, что после вступительных замечаний вся эта часть комментария представляет собой нечто цельное, потому что после этих страниц, относящихся к Гомеру (69-205), у Прокла начинается уже совсем другое рассуждение, а именно рассуждение этическое. Вся же эта большая эстетическая часть комментария (69-205), которую можно назвать мифологической поэтикой, или мифологической эстетикой, прежде всего довольно подробно излагает те места из "Государства" Платона, где дается прямая критика мифов ввиду их частной моральной сниженности. Вся эта часть комментария и заключается в проведении философского анализа отдельных мифов у Гомера, Гесиода и в той литературе, которая во времена Прокла приписывалась Орфею. Таковы, например, толкования у Прокла мифа о битве богов (87-95), о Парисе и Елене (108-109), об Аиде и участи разных душ (117-122), о смехе богов (126-128), о сочетании Зевса и Геры на Иде (132-140), о приключении с Афродитой, Аресом и Гефестом (141-143). Символическое раскрытие всех этих мифов и здесь основывается так же на полной невозможности приписывать богам какие-нибудь проступки, клятвопреступления и вообще аморальное поведение (об этом особенно 96-106).
В теоретическом плане из всего этого эстетического раздела комментария к "Государству" наибольшее значение, по-видимому, имеет настойчиво проводимая Проклом теория трех типов жизни души, которым соответствуют также и три типа поэзии (177-179). Но об этом мы будем подробнее говорить ниже (с. 257).
После всей этой большой эстетической части (69-205) следующий раздел комментария Прокла на "Государство" Платона, как сказано, вообще говоря, посвящен этике (206-287). Сначала здесь говорится о трех частях человеческой души и о четырех основных добродетелях (206-235). Дальше следует глава об образовании, морали и общности жен и имущества в идеальном государстве (236-257), о чем мы уже говорили выше. И, наконец, после противопоставления подлинной философии и филоматии толпы (258-268) естественным образом речь заходит и о благе в абсолютном смысле (269-287).
После эстетического и этического разделов, которые у Прокла обладают более или менее ощутимым единством, в комментарии рассматриваются проблемы, которые трудно связать в одно целое рассуждение (287-296; II 1-359). На первом месте здесь толкование мифов из "Государства" Платона, - пещерный символ (287-296), "пчела" в рассуждении о Музах (II 1-80) и много разных мифологических тем из X книги "Государства", начиная с рассуждения о блаженстве справедливости и продолжая темами о загробном существовании душ с весьма подробным анализом множества разных деталей (81-359). И то, что в конце своего комментария Прокл рассматривает аргументы Аристотеля против платоновского "Государства" (360-368), является вполне естественным для Прокла общим рассуждением о "Государстве" и вполне годится для общего заключения всего комментаторства Прокла в этой работе о Платоне.
Очень важное учение Прокла о трансцендентальной фантазии, которое он рассматривает здесь в связи с общей теорией мифа, мы обсуждаем ниже (с. 261).
7. Комментарий к "Пармениду"
Этот комментарий в целом представляет собою не такое трудное рассуждение, какое мы находим в комментарии на "Государство"; но зато те моменты, которые относятся здесь специально к диалектике, являются еще более тонкими и гибкими, чем рассуждение в комментарии на "Государство". Но прежде чем говорить о структуре комментария на "Парменида", необходимо сказать, что кроме общепризнанного текста комментария имеется еще один комментарий на тот же диалог, и об авторстве этого текста возможны споры. В издании В.Кузена этот текст озаглавлен "Схолии неизвестного автора к "Пармениду" Платона". Предыдущий издатель прокловского комментария Г.Шталльбаум прямо приписывал этот комментарий Дамаскию, хотя приписывал неуверенно. Связь этого комментария с Дамаскием действительно была, поскольку в самом тексте комментария указывается, что восьмая и девятая гипотезы этого анонимного комментария составлены "по Дамаскию". Но как раз такая ссылка на Дамаския и свидетельствует о том, что весь этот комментарий не принадлежит самому Дамаскию, а только составлен под его влиянием. На наш взгляд, только одно формальное соображение может быть выдвинуто в защиту прокловского авторства этих схолий. Как мы сейчас увидим, комментарий Прокла на "Парменида" не идет дальше первой гипотезы, а в анонимных схолиях дается анализ остальных гипотез, со второй по девятую.
Однако признать эти схолии прямым продолжением комментария Прокла и приписывать их авторство самому же Проклу по существу никак нельзя ввиду коренного различия их методологии с текстом Прокла. Гипотезы в этих схолиях даются исключительно в виде логических конструкций без всякого указания той общей реальной идеи, ради которой конструируется каждая гипотеза, как это нужно было бы ожидать от Прокла. Поэтому считать эти схолии прямым продолжением комментария Прокла на "Парменида", то есть авторство их приписывать самому Проклу, нет никакой возможности. Стиль их неясный и трудный, в то время как стиль комментария самого Прокла при всех его трудностях все же отличается ясностью и простотой, хотя подобного рода ясность и простота для нас поневоле является достаточно напряженной. Итак, будем характеризовать комментарий Прокла на "Парменида" без учета того, что имелся еще один комментарий на "Парменида", формально представлявший собой продолжение комментария Прокла.
Общее содержание комментария диалога можно разделить на три момента. Первые четыре книги комментария имеют явно подготовительный характер, поскольку содержат в себе критику разных неправильных или односторонних подходов к проблеме единства, которой посвящен и платоновский "Парменид" и этот прокловский комментарий. В V и VI книгах дается очерк диалектики "Парменида", сначала в общей, а потом и в более специальной форме. И, наконец, VII книга продолжит принципиальное учение о едином, начатое еще в VI книге, но анализ здесь ограничивается только одной первой гипотезой. Продолжение характеристики платоновских гипотез напрашивается само собой, но его нет в дошедшем до нас тексте прокловского комментария.
Если остановиться на первой части комментария, то I книга посвящается критике чистой множественности, теорию которой проповедовали в свое время ионийские философы. Такая множественность, по Проклу, невозможна в чистом виде, а только при необходимом условии, когда каждая часть этой множественности признается как нечто, то есть как нечто единое, и потому приобщена к единству; а это значит, что и вообще всякое множество возможно только тогда, когда оно приобщено к единству (721, 4 - 722, 24). Это единое не оторвано от множества, но представляет собою активную силу, которая оформляет это множество (670, 29 - 671, 9). Но это значит, что все множественно-движущееся обязательно причастно интеллигибельному (671, 10 - 673, 14). Множество генадично, то есть причастно той или иной единице; но для этого необходимо, чтобы существовала сама эта единица, в которой множество участвует, но сама эта участвуемая единица в основе своей неучаствуема (706, 19 - 712, 14). В этом смысле Прокл весьма выразительно характеризует три древних подхода к теории множественности: чистую множественность проповедовали ионийцы, числовое единство - италийские пифагорейцы и существенную диалектику единого и многого - афинские философы и прежде всего Платон (629, 24 - 630, 14). II, III и IV книги комментария на "Парменида" чрезвычайно разнообразны по своему содержанию, но, по-видимому, сводятся к одному: если чистая, то есть изолированная, множественность невозможна без участия в единстве, то и это единое тоже нельзя понимать только изолированно и только без всякой множественности. Указанные три книги как раз и являются критикой изолированных идей. Каждая из этих трех книг занимается изучением разных сторон этой философии творческого и порождающего характера каждой идеи. Во II книге рассматривается характер самих идей, являющихся причиной всего последующего, то есть души, природы и внутриприродных явлений. В III книге внимание комментатора переносится на самый процесс воздействия идей на материю и процесс приобщения материи к идеям. IV книга говорит о разных типах взаимодействия идей и материи, о разных типах приобщения материи к идеям. Из труднообозримого обилия рассуждений в этих трех книгах укажем хотя бы два-три интересных места.
