— Это обманчивое впечатление, — возразил я. — Просто я слишком быстро бегаю. Поэтому и оказываюсь впереди.

Не могу объяснить почему, но по спине вдруг принялись бегать холодные мурашки с колючими лапками. Так и захотелось подойти к двери и потереться лопатками о косяк...

Воздух в комнате сгустился, им вдруг сделалось трудно дышать.

— Что-то не так, — сказал я, пристально глядя на Золотова.

— О да, — кивнул тот. — Полагаю это те, кто хочет тебя убить, сын.

Он поднялся и небрежно повёл рукой перед собой. В воздухе заискрились очертания двери.

— Уже уходишь? — светски осведомился я. Если он ждёт, что я стану умолять о помощи — фигушки. Не на того напал.

— Пойду, пожалуй, — Золотов смотрел на меня испытующе.

— Один вопрос: зачем это всё?

— Я же сказал. Испытания нужны для того...

— Я имею в виду, ЭТО, — я повёл рукой вокруг себя. — Лимб, наша с тобой встреча...

— Я хотел познакомиться, — пожал плечами Золотов. — Мы не виделись двадцать лет, и вполне естественно...

— Неправда, — я широко улыбнулся. Надеюсь, он не заметит, что улыбка была слегка натянутой. — Тебе что-то от меня нужно, вот ты и подстроил это свидание.

— Я обязан убедиться в том, что из тебя выйдет достойный правитель.

— И опять ложь. Что тебе от меня нужно?

Неожиданно Золотов улыбнулся.

Это абсолютно изменило его лицо. Оно словно засияло внутренним светом, а глаза сделались пронзительно-голубыми. И в них было что-то... нежность? Доброта? Ага, вот что: ощущение того, что я для него важен. Не как наследник или колдун, а просто я. Сын.

Вот такого отца я мог бы полюбить, — мелькнула непрошеная мысль.

— Ты очень похож на мать, — сказал колдун.

Но тут же лицо Золотова потухло, вновь стало непроницаемым.

Было ли мне обидно, что он не предложил помочь разделаться с преследователями? Да. После всего, что он тут наговорил... Но в то же время, во мне поднималась ранее неведомая гордость: он не сомневается, что я справлюсь сам.

Вот бы и мне такую уверенность.

Золотов подошел к порталу, но в последний момент обернулся.

— Кстати, на будущее... — он опять слегка улыбнулся. — Ко мне принято обращаться "сир". Когда мы одни — "отец". И обязательно на "вы". В любом случае.

И шагнул в светящийся проём. Яркая полоска исчезла, словно её и не было.

Больше всего мне сейчас хотелось оказаться под багровым небом Сан-Инферно.

Но помечтать об этом как следует я не успел.

Дверь взорвалась осколками — я и бровью не повёл. Как-то привык уже, что никто не ходит сквозь двери обычным способом.

Убегать не хотелось, поэтому я принял свою самую устрашающую позу и произнёс:

ТИЛИ-ТИЛИ

ТРАЛИ-ВАЛИ

ЭТО МЫ НЕ ПРОХОДИЛИ

ЭТО НАМ НЕ ЗАДАВАЛИ

Подействовало. Между мной и тем, кто появился в дверном проёме, образовалась тонкая светящаяся сеть. Больше всего она напоминала паутину, казалось, я даже могу разглядеть крошечных паучков, снующих по нитям туда-сюда.

Нападающий — а это был жерминаль, кто бы сомневался, — махнул рукой, паутина облепила его и начала сиять всё ярче. А потом... рассыпалась ворохом искр, а вместе с ней исчез и наёмник.

Ух ты, — сказал я вслух. — Рехнуться можно от счастья...

Интересно: сколько ещё детских стишков я смогу вспомнить?

В проёме двери снова кто-то показался, и я уже открыл рот для нового изречения, но вовремя захлопнул: это была Лилит.

Вопреки ожиданиям, и к вящему моему разочарованию, она была одета. Воображаю, как эффектно бы смотрелась девушка в неглиже и чулках, с пистолетом наперевес, но сейчас на ней был самый прозаический спортивный костюм — в таких предпочитают ходить за хлебушком молодые домохозяйки.

Пистолет она держала дулом вниз — и на том спасибо...

— А как же безудержный и раскрепощенный секс? — спросил я. — Мужчин обманывать нехорошо. Они на это обижаются и плачут.

— Если это является камнем преткновения, милый, то обещаю: секс будет немного позже. Сразу после того, как мы избавим твою симпатичную задницу от остальных убийц.

— Расслабься, — я налил себе ещё выпить. — Перед тобой — колдун необычайной мощи. Стоит мне рассказать детский стишок, как убийцы падают и начинают биться в истерике. А ведь это я ещё не пел...

Мне пришла в голову забавная мысль.

С ГОЛУБОГО РУЧЕЙКА...

Начал я с большим воодушевлением, но брюнетка зажала мне рот ладошкой.

— Заткнись, идиот, — чем-то она в этот момент напомнила Кассандру. Болезненно напомнила, надо сказать. — Это же Лимб. Хочешь, чтобы сюда слетелись все пожиратели падали?

— Сама такая.

Удивительно, как детские стишки пробуждают детские же инстинкты...

— Я не хотела тебя обидеть, — она нетерпеливо передёрнула плечами. — Но те милые птички, что кружат под тучами, на самом деле — экои. Их как магнитом притягивает остаточная магия. А у тебя, красавчик, и без них проблем хватает.

— Меня зовут Макс, — буркнул я. — А не Красавчик.

— Значит, с папашей ты так и не договорился, — Лилит деловито подошла к окну и распахнула его настежь.

— С чего ты взяла?

— Потому что ты не сказал, что тебя зовут принц Максимилиан. Знаешь, а ведь твоя мамочка родом именно из Лимба, — неожиданно добавила она. — Та ещё была ведьма...

Я так и подскочил.

— Моя мать? Ведьма?..

Лилит подтянула меня к окну и принялась выпихивать на карниз. До земли было метров пятнадцать, не меньше.

— Охотно пересказала бы тебе все сплетни, милый, но времени, к сожалению, нет, — легко подпрыгнув, она встала рядом со мной на подоконник. — Те, кто за тобой охотятся, не будут ждать, пока мы наболтаемся всласть.

— Я же тебе говорил: мне ничего не стоит справиться с жерминаль, — я с опаской заглянул вниз. Ерунда. Спуск — где-то на семёрку по десятибальной шкале сложности. Можно не напрягаться...

— О жерминаль из Зерта можешь благополучно забыть, — ободряюще улыбнулась Лилит. — На тебя натравили Бармаглота.

В этот момент дверной проём ещё раз взорвался.

Нет, я не забыл: двери в нём уже не было. Просто плечи того, кто ломился в номер, не вместил бы НИКАКОЙ проём.

Камни стены полетели в разные стороны — многие почему-то предпочли лететь именно в нас. А в значительно расширившемся проёме показался некто... Носорог, проглотивший дирижабль — вот самое точное описание. Прибавьте сюда ещё пару дюжин рогов, пылающую багровую кожу, налитые кровью глаза... Множество налитых кровью глаз, если быть точным.

И крошечные, прозрачные стрекозиные крылышки.

Открыв пасть, Бармаглот, ибо это был он, издал душераздирающий вопль. И опять это вовсе не фигура речи: крик РЕАЛЬНО рвал душу в клочья. Я это чувствовал.

— Прыгай! — крикнула Лилит. А потом взяла, и толкнула меня в спину.

Падение было долгим, но насыщенным разнообразными препятствиями. Каким-то непостижимым образом я зацепился за тот карниз, что приметил раньше, ещё во время встречи с Золотовым.

Не удержался и упал на туго натянутый полосатый тент. Он упруго отфутболил моё многострадальное тело на ветки пальмы, с которой я соскользнул на водяную горку, и только после этого, со вздохом облегчения и сознанием отлично выполненного долга, я рухнул в бассейн.

Погрузившись в него с головой, я быстро пошел ко дну.

Попутно наблюдая, как разноцветные пузырьки весело устремляются вверх, туда, где над поверхностью воды парила громадная тень...

Судорожно барахтаясь, я остановил погружение в глубины — похоже, у бассейна не было дна, как такового, — а затем принялся выгребать к поверхности.

В лёгких было полно воды, и больше всего мне хотелось хорошенько откашляться.

А потом отнести эту воду на анализ в санэпидемстанцию.

Что-то подсказывало, что инфузорий и других враждебно настроенных одноклеточных в ней больше, чем, собственно, молекул аш два о.

Ботинки тянули на дно, брюки и рубашка противно липли к телу, но я справился.