На что тут обижаться – вздохнула Маняша – бабуля и впрямь… в том самом возрасте. Отец никогда не отнимет у дочери её заработки – он точно не такой человек. А вот мама… Нет, она вовсе не злодейка. Просто… слишком тянется за красивой жизнью, что влетает отцу в копеечку. Так что…

Выход нашёлся сам собой.

– Реши сам, – попросила она Макса. – Я… не могу.

Он просто кивнул. Без ненужных тягостных заверений, что она и сам с усам. Ребята снова погрузились в нудятину с трактовками, условиями и оговорками. А Маняша уставилась в окно и задумалась о роли жены в истории человечества.

– Подписывай, – подсунул ей Макс под нос стопку листков. – На каждой странице. Вся сумма будет перечислена Анне Иоановне. Надеюсь, ты не ошиблась с её банковскими реквизитами?

Она долго и тщательно подписывала свой первый по-настоящему серьёзный документ. Потом они попрощались с нечеловечески терпеливым дядечкой и вышли на улицу.

– В аэропорт, – устало выдохнула Яра. – Там и позавтракаем.

– Как? – опешила Маняша. – Ты уже улетаешь?

– Конечно, – улыбнулась Яра. – Я бросила детей на бабушку. А она у нас невыносимая общественница. Занята по уши. Может просто выбросить внуков на улицу.

– Маленькие?

– Младенцы, – усмехнулась заботливая мать. – Сыночку всего шестнадцать. Дочурке четырнадцать. Без мамки пропадут.

Так, перешучиваясь, они и доехали до аэропорта. Там едва успели перекусить, как объявили, что Яре пора. Расставаться с ней было жалко до слёз. Маняша вдруг поняла, что это её первая настоящая подруга.

– Увидимся через несколько часов, – мягко пообещала та.

И улетела.

– Нужно сделать копию договора, – усадив невесту в машину, объявил Макс. – В конторе немного затянули, так что нас выперли без дополнительных услуг. У тебя ксерокс есть?

– Нет. А зачем копия?

– Бабушка налог с дохода платить собирается? – иронично осведомился он, выруливая со стоянки. – Или сразу в тюрьму? Кстати, мы заложили налог в сумму договора. Так что своё Анна Иоановна получит полностью. Ты не против, если заскочим ко мне? Это по пути. Сделаем копии, и я забью паспортные данные в доверенность от Анны Иоановны на волокиту с налогами. Она точно не станет этим заниматься. Потом отвезу тебя домой.

– Заскочим, – бездумно поддакнула Маняша.

Уловив, что невеста не расположена к адекватному общению, Макс молчал всю дорогу до города. Так же молча они поднялись на его верхотуру: двадцать первый этаж высотки.

Он пропустил её в квартиру первой – будто кошку. Маняша неловко прижалась к стене в пустом коридоре, чувствуя, что сейчас сделает глупость. И сделала:

– Поцелуй меня.

– Нет, – глухо и как-то недовольно отрезал Макс, разуваясь.

– Почему? – не обиделась, но озадачилась она.

– Не смогу остановиться, – не глядя на неё, признался, вообще-то, мужчина.

– И не надо, – сделала она вторую глупость, отчаянно надеясь, что её и не будут останавливать.

– Маш…

Он задышал, как кибер-монстр, несущийся на всех парах кого-нибудь слопать. Шагнул к ней. Остановился. Снова шагнул. Она шагнула навстречу. Подняла к нему лицо, не зная, что сказать.

– Маш…

Она привстала на цыпочки и неловко коснулась губами его подбородка. Он сгрёб её и поцеловал так, что коленки размякли. Но жизнь не просела – жизнь забурлила в ней, впрыснув в кровь невообразимый коктейль ощущений.

А потом её завертело, и вовсе уж задавив ненужную сейчас рассудочность. Пускай преобладает над чувствами где-то в другом месте. Маняша забыла обо всём и себя саму. Не вспомнит, как сбросила с себя одежду.

Секс – говаривала бабуля – осознанная помесь гимнастики с жаждой физического удовольствия. А вот отдаваться мужчине – это и есть то самое: отдать себя всю, до капельки. Редкий дар судьбы – не каждая женщина и за всю жизнь его испытает.

Маняша испытала. Со своим первым мужчиной. Сразу и без каких-то даже самых потаённых условий. Невообразимое везение. Хотя бабуля зря рассуждает о физических удовольствиях с каким-то даже пренебрежением. Удовольствий был целый океан – она с умопомрачительной лёгкостью захлебнулась и пошла ко дну.

– Маш…

Он лежал рядом, дышал ей в ухо и пытался войти в полноценный режим умственной деятельности. Получалось так себе. Она потёрлась носом о его щёку и предупредила:

– Немедленного переезда не будет. У тебя даже кровати нет. Теперь я понимаю, откуда взялось это пресное выражение: заниматься половой жизнью. Значит, делать это на полу.

– У меня отличный матрац, – возразил Макс, для убедительности качнувшись всем телом. – Который впервые испытал себя на прочность.

– В смысле? – догадалась Маняша, что это прелюдия к грандиозному признанию.

И оно грянуло:

– Ты первая женщина в этом доме.

– Верю, – легко согласилась она. – Всегда чувствовала, что ты не просто бабник. Ты брезгливый бабник. И это как-то… некрасиво.

– А кто спорит? – так же легко согласился обвиняемый. – Но…

– Сегодня мы не станет говорить об этом, – поразительно быстро столковалась Маняша с ревнивым любопытством. – Впрочем, возможно, и совсем не нужно.

– Нужно, – вздохнул он. – Ты должна знать, с чем я воюю. И почему немного злюсь на тебя.

– Ты просто мастер подходящих признаний в подходящий момент.

– А чего ты хотела? – приподнялся он на локте, не глядя на неё, а разглядывая. – Я во многом сильней тебя. Но ты со своими химерами справилась первой. Это несправедливо. Судьба меня беспощадно надула. Всё приподнимала в самомнении, приподнимала, а потом мордой об стол. А я герой.

– Штаны с дырой, – хмыкнула Маняша, млея от тяжести его руки, медленно ползущей по телу. – Ты серьёзно насчёт бабули?

– Она мне понравилась, – выгнул он брови, словно это было самым веским аргументом в его доказательно базе. – Я ей тоже. Почему нет? У меня три пустых комнаты. И превосходный вид из окна.

– У нас и свой дом есть, – заважничала Маняша. – Я не совсем уж бесприданница. Мне дедуля такую библиотеку оставил, что твоя просто смех.

– Мне в наследство от семьи достался только я сам, – каким-то бесцветным голосом проинформировал Макс. – Так что, неизвестно, кто из нас бесприданник, – и тут же перевёл стрелки на менее тягостную для себя тему. – Как думаешь, Анна Иоановна согласится на второй переезд?

– Ради меня она и на Марс переедет, – заверила Маняша. – Верней, ради того, чтобы ты меня забрал. Она хочет детей. Особенно после Васьки с Алькой.

– Смешные матрёшки, – подписался он обеими руками. – Мы с Мишкой иногда вывозим их на остров Отдыха. Когда они насилуют батут, у меня мозги в башке переворачиваются.

– Остров, – замерла Маняша, стряхнув с себя негу и прочие прелести безоглядных наслаждений. – Мне нужно срочно вернуться. Защитить мой народ от ваших поползновений его уничтожить.

– Маш, не уходи, – принялся клянчить он, пытаясь поймать вспорхнувшую с матраца неугомонную любовь.

Ответственная помещица отмахнулась и унеслась в ванну. Её вот-вот реально сделают бесприданницей: утопят остров вместе с населением. И с добром, что нажито непосильным трудом. С чем следовало бороться любыми доступными способами до последней капли крови.

Кстати, о крови – вернувшись, застеснялась она оставшегося на матраце пятна. Мысль о том, что стала женщиной, отиралась где-то на задворках сознания. Пускай там и сидит – стряхнула она с себя морок соблазна остаться.

Макс сидел в кресле – единственной помимо стола и стеллажей мебели в гостиной. Он дулся, наблюдая, как будущая жена торопиться его бросить.

– Хоть пообещай, что сегодня пораньше выскочишь в реал, – заворчал он.

– Обещаю, – моментально поддержала идею Маняша, закручивая волосы в шишак.

– Клятва игрока, – передразнил он одну известную критиканшу.

– Хорошо, – приняла она честную претензию. – Клянусь. И обещаю, что вернусь сюда.

– Я заеду за тобой вечером, – подскочил он одеваться. – Погоди, я быстро.

– Давай я такси вызову. Зачем тебе мотаться туда-обратно?