СТЕПАШИН. Кричать только не надо, тут не глухие. Что случилось?
ЯВЛИНСКИЙ. У нас в вагоне какая-то свинья нагадила!
СТЕПАШИН. Что значит «нагадила»? Выбирайте выражения, вы живете в цивилизованном обществе!
А в вагоне у динамика уже столпились несколько человек.
ГОРБАЧЕВ(в вагоне). Какая цивилизация! Тут не продохнуть уже! Давайте скорее сюда!
СТЕПАШИН. Зачем?
ЛУЖКОВ. Тут ужасно воняет!
СТЕПАШИН. Так зачем вам, чтобы еще и я приходил?
БЕРЕЗОВСКИЙ. Надо запретить испражняться публично! Пускай они держат свое содержимое при себе!
ГОРБАЧЕВ. И вообще — не пускать свиней в метро!
ЛУЖКОВ. Примите меры!
СТЕПАШИН. Хорошо. Пожалуйста, подготовьте копию заявления по месту испражнения, анализ урины, заверенный в психдиспансере, показания машиниста, утку для следственного эксперимента со свиньей и две фотокарточки три на четыре.
ГОРБАЧЕВ. Чьи?
СТЕПАШИН. Это уже все равно. А мы всё это рассмотрим в порядке, предусмотренном законом.
ГОРБАЧЕВ. Да, но желательно, чтобы кто-нибудь тут все- таки убрал…
СТЕПАШИН. Записывайте адрес: Королевство Нидерланды, Гаага, Международный трибунал…
Скуратов хихикает.
ЛУЖКОВ. Вы что, издеваетесь?
СТЕПАШИН(закрыв трубку, Скуратову). Слушай, они только сейчас заметили.
ЗЮГАНОВ(пробившись к динамику). Товарищ дежурный, не обращайте внимания, никакого хулиганства в вагоне нет, хулиганства в вагоне мы не допустим. Тут сущая ерунда: одно простое существо, совсем простое, высказалось, как могло, — и уже отдыхает. А эти буянят, требуют крови, просто моральный террор какой-то…
СТЕПАШИН. То есть у вас ко мне вопросов нет?
ЗЮГАНОВ. Почему нет? Журналистов бы надо посадить нескольких.
СТЕПАШИН. Посадить журналистов? Это можно. Записывайте адрес: Африка, Гвинея-Бисау…
Скуратов, давно хихикающий, сползает от смеха под стол. Степашин, не выдержав, тоже начинает смеяться и вешает трубку.
СТЕПАШИН(сквозь смех). Слушай, нет — все-таки правильно я с юстиции сюда перешел. Здесь веселее. Наливай!
4.
В вагоне.
ЗЮГАНОВ. Безобразие. Повесил трубку.
ЛЕБЕДЬ. Так! Я чего-то не понял: убирать тут, после всех вот этих излияний… кто будет?
СЕЛЕЗНЕВ. Это частный вопрос. Главное, я считаю, надо все-таки осудить…
ВСЕ. Конечно! Давно пора!
СЕЛЕЗНЕВ. Осудить тех, которые накинулись на этого вот уставшего пассажира — и требуют крови! Надо быть терпимее к запаху родной мочи. Кто за осуждение экстремизма в целом, нажмите на какую-нибудь кнопочку!
ЯВЛИНСКИЙ. Экстремист у вас на плече дрыхнет!
ЗЮГАНОВ. У меня на плече отдыхает патриот. Он пописал в своем родном вагоне — и отдыхает. Руки прочь!
ЯВЛИНСКИЙ. Свинья это, а не патриот!
СЕЛЕЗНЕВ. Не надо бросаться обвинениями. Так ведь недалеко и до розни, а это уголовное дело… Нажимайте кнопочки, товарищи, нажимайте: кто против экстремизма?
ЛУЖКОВ. Я сейчас вот какую кнопочку нажму!
Нажимает кнопку связи с машинистом.
5.
Ельцин и Примаков в кабине машиниста. Ельцин спит, Примаков у руля.
ГОЛОС ЛУЖКОВА. Алло!
ПРИМАКОВ. Помощник машиниста слушает.
ЛУЖКОВ. Помощник! Наведите тут наконец порядок.
ПРИМАКОВ. А что случилось?
ЯВЛИНСКИЙ. Да все тут уже случилось, и давно!
БЕРЕЗОВСКИЙ. Надо запретить пьяному жлобью находиться в одном вагоне с цивилизованными людьми!
ЯВЛИНСКИЙ. А что же вы им денег давали на всякое безобразие, жлобью этому?
БЕРЕЗОВСКИЙ. На всякий случай давал. Вдруг они совсем к власти придут!
ЛУЖКОВ. Эй! В кабине! Пьяных удалять из нашего метро будем или нет? Не слышу!
ПРИМАКОВ. Видите ли, дело в том, что пьяные… я бы даже сказал — пьяные свиньи… составляют основное содержание пассажиропотока. Это же экономика. В конце концов, если вам не нравится запах, есть другие виды транспорта. Но, конечно, мы осуждаем.
ЛУЖКОВ. Это не ответ! Разбудите старшего машиниста.
ЕЛЬЦИН. Я не сплю. Я все слышу.
ЛУЖКОВ. Тогда скажите чего-нибудь!
ЕЛЬЦИН. Пожалуйста. Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны. Шутка-малютка! (Засыпает. Пауза.)
ЧЕРНОМЫРДИН. Кстати, насчет шуток-малюток. Вы заметили, что мы едем совсем без остановок?
ЛЕБЕДЬ. Вот я и смотрю. Один туннель, другой, а двери не открываются.
ЯВЛИНСКИЙ. Еще бы они и открывались! С таким запахом наш вагон будет в полной изоляции, это будьте уверены!
ЗЮГАНОВ. А нам никого и не надо. В родном вагоне, с родным запахом — тыщу лет жили и еще тыщу проживем! Правда?
СЕЛЕЗНЕВ. Святая правда, Гена!
СВИНЬЯ(просыпаясь). Где я?
ЗЮГАНОВ. На родине, товарищ! Не беспокойтесь, все в порядке. На родине!
СВИНЬЯ. А, ну тогда… Мордатый, подержи место, я сейчас…
Отходит к дверям и начинает расстегивать штаны. И под журчание начинают идти титры.
1999
Их борьба[79]
В одной европейской стране, в двадцатом веке…
1.
Нечто вроде партячейки (районное отделение НСДАП). Под транспарантом «Национал-социализм — наше будущее!» сидит Зюганов, одетый в классическую коричневую форму. На рукаве — стилизованная свастика из серпа и молота.
ЗЮГАНОВ(разговаривает по телефону). Записывайте текст лозунгов. «Реформы, хальт!» Записали? Три штуки. «Чубайс, хенде хох!» — три штуки. «Время, цурюк!» — три штуки. «Нихт антинародному телевидению!» — пять штук. Что значит «уже было»? Лозунг не капуста — им можно кормить до смерти. Что? (Селезневу.) Они говорят: многих уже пучит.
СЕЛЕЗНЕВ. Напомни про партийную дисциплину.
ЗЮГАНОВ. Так их от нее и пучит.
СЕЛЕЗНЕВ. Тогда напомни про партийную кассу. И портреты пускай возьмут.
ЗЮГАНОВ. Чьи портреты? Наши?
СЕЛЕЗНЕВ. Наши пока не надо. Пускай возьмут покойников.
ЗЮГАНОВ. Понял. (В трубку.) Берите покойников. Что?! Не надо никого выкапывать. Портреты берите! (Селезневу.) Они спрашивают: всех покойников брать с собой?
СЕЛЕЗНЕВ. Только вечно живых!
ЗЮГАНОВ(в трубку). Только вечно живых! Что? Усатого фюрера — в первую очередь! (Вешает трубку.) Слушай, я забыл: в честь чего у нас сегодня демонстрация?
СЕЛЕЗНЕВ. Весеннее наступление на фатерлянд.
ЗЮГАНОВ. А-а. (Хмыкает.) Слушай, а ловко мы их все-таки сделали. Рейхстаг — наш, правительство — наше, а отвечают за все — они. Повезло со страной!
СЕЛЕЗНЕВ. Места знать надо.
2.
Примаков сидит за массивным столом в огромном кабинете имперского стиля. Напротив — Геращенко.
ПРИМАКОВ. Какие новости, центробанкфюрер?
ГЕРАЩЕНКО. С утра было двадцать три марки за доллар
ПРИМАКОВ. Двадцать три марки?
ГЕРАЩЕНКО. И сорок пфеннигов.
ПРИМАКОВ. Это хорошо или плохо?
ГЕРАЩЕНКО. Кому как. Марка падает.
ПРИМАКОВ. Куда?
ГЕРАЩЕНКО. Что?
ПРИМАКОВ. Ну, вот куда она все время падает?
ГЕРАЩЕНКО. Мимо доллара.
ПРИМАКОВ. И что вы в связи с этим предпринимаете?
ГЕРАЩЕНКО. Коплю доллары.
ПРИМАКОВ. Получается?
ГЕРАЩЕНКО. У меня — да.
ПРИМАКОВ. Как дела с налогами?
ГЕРАЩЕНКО. У меня — хорошо.
ПРИМАКОВ. А в стране?
