Под ту же веселую мелодию руки перечеркивают красным карандашом крест-накрест портрет Зюганова в книге и вырывают всю страницу. Затем жестом фокусника скатывают ее в маленький комок, открывают оба кулака — страницы нет, как и не было никогда. Открывается дверь камеры.

Входит Козел в шинели с винтовкой. На нарах — Зюганов.

КОЗЕЛ. Осужденный Зюганов, на выход!

ЗЮГАНОВ. С вещами?

КОЗЕЛ. Зачем?

Титр:

Фантазия третья: 1981 год.

9.

ГОЛОС БРЕЖНЕВА. Кхм-кхм… Дорогие товарищи!

Георгиевский зал. Брежнев и вся наша камарилья при полном параде.

БРЕЖНЕВ. Идя навстречу пожеланиям трудящихся, в связи со сто пятидесятой годовщиной со дня вступления в ВЛКСМ, позвольте мне наградить себя еще чем-нибудь. Спасибо. (Пытается повесить себе на грудь какой-то значок, роняет его.) Упал.

Начинает ползать по залу, вслед за ним тут же начинают ползать остальные. Все, кроме Зюганова. Наконец Брежнев появляется из-под стола с орденом в руке.

БРЕЖНЕВ. Вот! От меня не спрячешься. (Зеркалу.) Поздравляю вас, дорогой Леонид Ильич. Позвольте вас поцеловать! (Общие аплодисменты.)

ЗЮГАНОВ. Позор!

Аплодисменты прерываются, нервный шепот в зале.

БРЕЖНЕВ. Что-что?

ЗЮГАНОВ. Я говорю: позор! Сколько это может продолжаться?

БРЕЖНЕВ. Еще пару лет — может.

ЗЮГАНОВ. Товарищи! Такое положение недопустимо! В цивилизованных странах главы государств проходят регулярное и открытое медицинское освидетельствование! Чем мы хуже?

БРЕЖНЕВ. Мы не хуже. Мы — лучше. (Окружению.) А в чем, собственно, дело? Кто это?

ГОРБАЧЕВ. Не волнуйтесь, Леонид Ильич, это так, знаете, один сумасшедший из Орла.

БРЕЖНЕВ. Сумасшедший? А почему он здесь?

ЧЕРНОМЫРДИН. Он член ЦК.

БРЕЖНЕВ. А вы?

ЧЕРНОМЫРДИН. И мы тоже.

ГОРБАЧЕВ. У целом.

БРЕЖНЕВ. Что?

ГОРБАЧЕВ. Члены ЦК.

БРЕЖНЕВ. А-а…

ЗЮГАНОВ. Товарищи! Я требую открытого медицинского освидетельствования нашего дорогого Леонида…

Но его уже выводят под руки Козел и Свинья — оба в штатском. Крики Зюганова стихают на лестнице.

БРЕЖНЕВ. Что это было?

ЛУЖКОВ. Художественная самодеятельность, Леонид Ильич!

БРЕЖНЕВ. Смешно.

10.

Зюганов открывает глаза. Он лежит в палате, у окна, примотанный к постели. Над ним стоит Ельцин.

ЕЛЬЦИН. Я первый секретарь обкома Ельцин Борис Николаевич. На что жалуетесь?

Зюганов что-то мычит в ответ: во рту у него кляп. Это мычание продолжается на фоне Зюганова, что-то бойко говорящего в телевизоре — уже в наши дни.

Двойник[66]

1.

Поздняя осень. Ельцин, закутанный по уши, сидит на скамейке в парке возле Москвы-реки, крошит хлеб лебедям.

ЕЛЬЦИН. То-то, что «гули-гули»… Всех, понимаешь, накорми. А вам я по Конституции не гарант! (Стоящему рядом Чубайсу.) Чего надо?

ЧУБАЙС. Так… пару бумажек подписать.

ЕЛЬЦИН. Погоди. У меня, значит, птицы с утра не евши.

Москва-река. На берегу стоит старик, похожий на Ельцина как две капли воды, и сачком вылавливает из воды размокшие куски хлеба.

ДВОЙНИК. Это летом, бляха-муха, за…бись, а зимой сложно будет.

2.

Ночная Москва. Чубайс едет в машине с «мигалкой», вертя ручку настройки. Рядом — машина сопровождения с «мигалкой».

РАДИО…Чубайса еще более осложнилось, поскольку судьба нынешней администрации впрямую зависит от исхода опера…

Чубайс вертит ручку настройки. Машина в «пробке» останавливается возле трамвая. У трамвайного окна сидит старик, как две капли воды похожий на Ельцина.

РАДИО. «Гляжусь в тебя, как в зеркало — до головокружения…»

ЧУБАЙС. Это еще что такое?

На остановке Чубайс входит в трамвай, садится рядом с двойником…

ЧУБАЙС(пораженный). Борис Николаевич?

ДВОЙНИК. Петр. Петр Николаич я.

ЧУБАЙС. Как — Петр?

ДВОЙНИК. Да так. Отродясь.

ЧУБАЙС. Простите… у вас брата не было?

ДВОЙНИК. Брательник? А как же!

ЧУБАЙС. О господи! (Шепотом.) Близнец?

ДВОЙНИК. Зачем близнец? Жену, что ли, пугать? Обычный брательник, старшой, в Самаре кукует.

ЧУБАЙС. Ага! Простите, Борис… э-э… Петр Николаевич, могу я пригласить вас на ужин?

ДВОЙНИК. Лучше на обед. Очень есть хочется…

ЧУБАЙС. Кормить вас, Петр Николаевич, теперь будут так, что слюны не хватит! У вас, кстати, как со здоровьем? двойник. Это завсегда!

Под тему «Гляжусь в тебя, как в зеркало…» поочередно: Ельцин, которому меряют давление, и его двойник, которого везут в «ЗИЛе»; двойник, которому наливают суп; двойник, с которого снимают мерку…

3.

Барвиха.

ЕЛЬЦИН(обрывая лепестки ромашки). Отпустить — не отпустить, отпустить — не отпустить…

В комнату заглядывает Черномырдин.

ЧЕРНОМЫРДИН. Вы чего?

ЕЛЬЦИН. Так… Гадаю на Чечню.

ЧЕРНОМЫРДИН. А-а.

ЕЛЬЦИН. А ты чего?

ЧЕРНОМЫРДИН. Так вторник. Мы же встречаемся по вторникам.

ЕЛЬЦИН. Ну, встретились. Езжай себе. Отпустить — не отпустить…

4.

Лепестки летят вниз, мимо окна на первом этаже, где Двойник допивает компот. Рядом — Чубайс.

ЧУБАЙС. Поели, Петр Николаевич? (Двойник икает в знак согласия.) Тогда продолжим. (Дает листок.) Учите роль.

ДВОЙНИК(с трудом). «Продвижение мирного процесса в Чечне при соблюдении принципа территориальной целостности России…» Чего-то я этого не понимаю.

ЧУБАЙС. Этого никто не понимает — читайте вслух, только наизусть и с выражениями! А то перестану кормить.

ДВОЙНИК. Э-э… мирный… это… (подглядывает в бумажку) процесс… м-м… при соблюдении… вот бляха-муха!

ЧУБАЙС. Не «бляха-муха», а «понимаешь»!

ДВОЙНИК. При соблюдении, понимаешь…

ЧУБАЙС(подсказывает). Принципа…

ДВОЙНИК. Ага… территориальной… бляха-муха!

ЧУБАЙС(строго). Понимаешь!

ДВОЙНИК(заканчивая фразу). Целкости!

ЧУБАЙС. Тьфу!

5.

Барвиха. Поздний вечер. Ельцин и Двойник, каждый в своей комнате.

ЕЛЬЦИН. (читает на бутылочной этикетке). «Боржоми»… (Вздыхает.) Вот, понимаешь, до чего дошло!

ДВОЙНИК(учит по листочку). «Мы не можем больше позволить заниматься этой…» Вот, бляха-муха, чем же? (Подглядывает в листок.) Сварой!

6.

Вечер. Черномырдин выезжает за ворота Барвихи. Козел-вахтер нажатием кнопки закрывает ворота. Взгляд его случайно падает на окно больничного корпуса, за которым угадывается силуэт Ельцина. Козел переводит взгляд на другое окно — там сидит другой Ельцин.

КОЗЕЛ(убежденно). Завяжу. Ей-богу, завяжу!

7.

Ночь. В своем кабинете работает над бумагами Чубайс. Открывается дверь, в кабинет заглядывает Ельцин.

ЕЛЬЦИН. Слышь, Анатолий, что-то мне нехорошо.

ЧУБАЙС(нехотя оторвавшись от бумаг). Попей валерьянки, Николаевич…

ЕЛЬЦИН. Какой еще Николаевич? Что, понимаешь, за фамильярность!

ЧУБАЙС. Ну ладно, вошел в роль… «Понимаешь…» (Снимает трубку.) Пост? Тут нашему старичку чего-то нездоровится… Понял.

ЕЛЬЦИН. Какому старичку?

ЧУБАЙС(вешая трубку). Сейчас в нарды доиграют и сразу придут. (Продолжает работать.)