Рис. 79. Битва при Адрианополе. Римская пехота обращается в бегство. В сражение вступают Ланциарии и Маттиарии, к которым прорывается Валент со своим окружением. Батавы бегут с поля боя.
Рис. И. В. Кирсанова.
Рис. 80. Битва при Адрианополе. Окончательное поражение римской армии.
Рис. И. В. Кирсанова.
Бой продолжался до наступления ночи. «Поздно вечером, — сообщает Аммиан, — император, находившийся среди простых солдат, как можно было предполагать, — никто не подтверждал, что сам это видел или был при том, — пал, опасно раненный стрелой, и вскоре испустил дух; во всяком случае, труп его так и не был найден. Так как шайки варваров бродили долго по тем местам, чтобы грабить мертвых, то никто из бежавших солдат и местных жителей не отваживался явиться туда» (Amm., XXXI, 13, 12; пер. Ю. А, Кулаковского, А. И. Санни)[661]. Таким образом, само сражение длилось не менее 6–7 часов. Две трети римской армии погибли в этой страшной сече, и потери, понесенные в тот день, остались невосполненными даже к тому времени, когда Аммиан заканчивал свой грандиозный труд (около 390 г.) (Amm., XXXI, 13, 11)[662].
Конец убийствам положила безлунная ночь, позволившая оставшимся в живых римлянам добраться до Адрианополя.
Относительно причин, повлекших за собой поражение римской армии. Исследователи приходят к различным выводам, пытаясь объяснить, что повлекло за собой разгром армии Валента под Адрианополем. По мнению одних, результат битвы был определен причинами невоенного характера, другие считают, что поражение стало возможным только из-за грубых ошибок, допущенных римским генштабом.
Уже Г. Дельбрюк полагал, что под Адрианополем силы обеих сторон были приблизительно равными, а потому военных основании для несчастного для римлян исхода не было. Поэтому причину поражения Валента ученый склонен видеть в том, что арианство императора вызвало резкое недовольство в среде военных и повлекло за собой измену части армии и высшего командного состава[663].
В. И. Холмогоров объясняет разгром римлян «разложением», царившим в рядах самой римской армии[664], поскольку составлена она была из насильственно согнанных под знамена варваров-летов, которые были расселены на пустовавших землях в Римской империи. «Таких подневольных солдат-варваров, — считает исследователь, — никакими усилиями нельзя было воодушевить к бою с варварами-готами, которые могли принести им только освобождение от беспощадно давившей их римской государственной машины, они массами дезертировали из армии еще до столкновения с неприятелем»[665].
Ф. Ришардо придерживается прямо противоположного мнения, полагая, что поражение римлян носило чисто военный характер[666]. Среди главных причин неудачи римлян он называет отсутствие укрепленного лагеря, где армия могла бы подготовиться к сражению и куда она могла бы отступить в случае неудачного исхода боя, а также тот факт, что солдатам не дали возможности отдохнуть и поесть перед столкновением с противником, но прямо с марша заставили их строиться и боевой порядок. Наконец, вместо того чтобы сразу начать бой, Валент вступил в новые переговоры с Фритигерном — вождем варваров, еще более изматывая своих солдат, утомленных многочасовым переходом и напряженным ожиданием. Неудивительно, что римляне бросились в атаку, не дожидаясь приказов своих военачальников. Стихийно начавшееся сражение Ф. Ришардо называет «солдатской баталией», в которой главнокомандующий не принял никакого участия[667]. При таких обстоятельствах, делает вывод Ф. Ришардо, любая армия была бы обречена на поражение.
Абстрагируясь от вопроса о численном соотношении обеих сторон, отметим, что в описании Аммиана, которое само по себе неточное и обобщенное, очень много неясного. Самое главное, что, на наш взгляд, должно получить правдоподобное объяснение, — это почему римская армия выступила из лагеря, оставив под Адрианополем весь свой обоз? Несомненно, что Валент и его полководцы знали, на каком расстоянии от города разбили лагерь готы. Это расстояние легко определить, если мы примем в качестве достоверных сообщения Аммиана о том, что римская армия выступила на рассвете (Amm., XXXI, 12, 10)[668] и увидела лагерь готов только в «восьмом часу» (Amm., XXXI, 12, 11)[669]. Согласно римским мерам счисления времени, восход солнца летом происходил в 5 ч 42 мин; седьмой час длился с 13 ч 15 мин до 14 ч 31 мин[670]. Таким образом, римская армия, согласно тому, что утверждает Аммиан, должна была совершить марш-бросок, длившийся не менее 7–8 часов. Мы уже отмечали, что в соответствии с существовавшими военными нормами, летний переход не должен был превышать 5-ти часов, за которые полагалось сделать 20 миль обычным шагом или 24 мили ускоренным шагом (Veg., I, 9). Римская миля равнялась 1478,7 м, Следовательно, 20 миль составили бы, по нашим меркам, 29 км 574 м. Вариант движения ускоренным шагом можно даже не рассматривать, поскольку невозможно было требовать подобного напряжения от людей, идущих по летнему зною в полном вооружении. За 2–3 дополнительных часа, которые прошли солдаты Валента, они могли покрыть еще 8 — 12 миль, т. е, расстояние, отделявшее римский лагерь от готского, было не менее 41–47 км. Все это было хорошо известно римским командирам. Столь же хорошо были им известны и те простые правила, проверенные веками, несоблюдение которых могло самым трагическим образом отразиться на судьбе любой армии. В «Стратегиконе», в XII книге, самой архаичной из сего трактата и построенной на материале V в., а может быть, и еще более раннем, уделено внимание в том числе и физическому состоянию войска, которое должно вступить в бой: «В день сражения, — пишет автор трактата, — не следует выдвигать боевой строй пехоты за пределы фоссата на расстояние, превышающее две мили, чтобы пехотинцы не утомились от тяжести вооружения. Если враги оттягивают сражение, пехоте следует сесть и отдохнуть, пока враги не приблизятся. И если время жаркое, то снять и шлемы, чтобы их головы проветрились. В такое время вина им употреблять не следует, чтобы, разгорячившись, они не потеряли рассудок, но воду следует транспортировать на повозках и выдавать каждому по потребности, с учетом его расположения в боевом строю» (Maur., XII В, 23; пер. В. В. Кучмы). В свете всего сказанного решение Валента и его командиров предпринять длительный многочасовой переход, после которого предполагалось вступить в бой с огромной неприятельской армией, кажется полнейшим безумием: один этот марш по жаре ставил римлян на грань поражения еще до начала боя. Даже если мы предположим, что армия Валента настолько численно превосходила силы готов, что ни у кого не оставалось никаких сомнений в успехе предприятия, подобный ход трудно объяснить. Да и все действия Валента, предшествовавшие адрианопольской катастрофе, не свидетельствуют о том, что он торопился вступить с противником в генеральное сражение: если уж он был настолько уверен в своих силах, то зачем ему понадобилось просить, чтобы племянник прибыл на помощь со всей своей армией (Amm., XXXI, 10, 3)?
А если бы готы отказались принимать бой, когда римляне выстроились перед их табором? Что ждало бы в этом случае римскую армию? Обоз со съестными припасами и фуражом оставлен в Адрианополе, разбить лагерь перед вражеским станом было практически невозможно, следовательно, нужно было после нескольких часов ожидания в строю развернуться и идти назад. Как долго могла пройти измотанная до крайности армия и захотели бы варвары дать ей такую возможность? Как объяснить все это с точки зрения здравого смысла? Например, если уж решили по каким-то субъективным или объективным соображениям вступать в бой, почему было не приблизиться к вражескому табору на безопасное расстояние, разбить собственный лагерь, дать людям и лошадям необходимый отдых и на следующий день со свежими силами, в полном боевом порядке подойти к неприятелю; в случае если готы не захотели бы давать сражение, римляне могли бы вернуться назад к своим палаткам.
