Нетрудно заметить, что лабарум, описанный Евсевием, почти ничем не отличается по форме от обычных римских знамен (vexilla), за тем исключением, что на его навершии помещена монограмма Христа в лавровом венке. Подобное знамя с христианской символикой и портретами детей императора могло появиться только спустя несколько лет после битвы при Мульвиевом мосту: в 312 г. у Константина был только один сын Крисп[554].

Существует также гипотеза, что название нового штандарта и сам символ, идентичный по форме греческой букве X, — кельтского происхождения. Константин будто бы создал свой собственный штандарт по образу знамени, которое он увидел в руке статуи одного из кельтских богов. Таким образом император как бы отождествил себя с божеством, что обеспечило ему поддержку галльских солдат, составлявших значительную часть его армии. Только позднее языческие символы на лабаруме были заменены христианскими[555]. В действительности слово лабарум появилось достаточно поздно. Оно зафиксировано в источниках только, начиная с V столетия, в форме λάβορον (или λαβάρον) и синонимичных ей λαυρᾶτα и λαβρᾶτα (λαυράτα и λαβράτα). Все эти термины сопутствовали изображению императора в лавровом венке (laureata imago), которое рассылалось должностным лицам Империи, или же выносилось из города во время торжественных процессий[556]. Лабарум, очевидно, искаженная греко-варварская форма латинского laureum (signum, vexillum), обозначавшего штандарт с подобным изображением; существование нескольких греческих вариаций этого названия указывает на их простонародное происхождение и, по всей видимости, они использовались первоначально исключительно в солдатской среде[557].

Легенда о чудесном видении, придуманная самим Константином и рассказанная им Евсевию, очень быстро получила официальный характер, и уже на монетах, выпущенных во времена правления сыновей Константина[558], изображена христограмма и сделана надпись «IN НОС SIGNO VICTOR ЕRIS»[559].

Рис. 56. Монета Ветраниона с изображением лабарума.

Рис. И. В. Кирсанова.

Юлиан, как мы отметили выше, отказался почитать лабарум главным штандартом армии и приказал убрать с него христианскую символику (Soz., V, 17)[560]. После гибели Юлиана лабарум должен был снова появиться на полях сражений. Однако Вегеций, посвящая свой труд христианскому императору, не называет лабарум в числе штандартов, использовавшихся в его пору в римской армии. Возможно, это вызвано тем, что лабарум не обозначал какую-либо конкретную воинскую часть и был не столько армейским знаменем, сколько личным знаменем императора, указывающим на его присутствие во главе армии во время кампании[561]. Этим можно объяснить и сравнительно быстрое исчезновение лабарума, поскольку уже с конца IV в. императоры перестали лично принимать участие в военных операциях[562]. По сообщению Сократа Схоластика, лабарум Константина и в его время хранился в императорском дворце (Socr., I, 2).

Метательные машины. О том, какие типы метательных машин использовали римляне в IV столетии, мы знаем благодаря свидетельствам Аммиана Марцеллина, анонимного автора De rebus bellicis и Вегеция, а также некоторым уникальным археологическим находкам, относящимся к этому периоду. На основании этих исторических документов мы можем заключить, что в эпоху Поздней империи римская артиллерия достигла определенного прогресса по сравнению с предыдущим периодом. Хотя не появилось принципиально новых военных машин, однако машины, существовавшие ранее, были усовершенствованы, что должно было отразиться на точности и, возможно, на дальности стрельбы, В целом можно выделить два основных направления в развитии позднеримской артиллерии. Во-первых, создаются или совершенствуются небольшие метательные машины, обслуживать которые как в полевых условиях, так и при обороне крепостей был в состоянии всего лишь один человек. Во-вторых, создаются мощные стрело- и камнеметательные машины, предназначенные для уничтожения живой силы противника и ведения осадной войны.

Рис. 57. Аркубаллиста.

Изображение на надгробном рельефе. Сен-Марсель, вторая половина II — начало III в.

Прорисовка И. В. Кирсанова.

Рис. 58. Аркубаллиста и колчан.

Изображение на надгробном рельефе неизвестного охотника, Полиньяк-на-Луаре, вторая половина II — начало III в.

Прорисовка И. В. Кирсанова.

Рис. 59. Предположительный способ заряжания арбалета.

Рис. И. В. Кирсанова.

Среди разнообразных машин, использовавшихся в это время, наши источники называют аркубаллисты, манубаллисты, карробаллисты, катапульты, баллисты различного размера и онагры.

Господствовавшая в позднеримском военном деле тенденция как можно шире применять различные виды метательного оружия способствовала тому, что во второй половине IV столетия в римской армии получают широкое распространение арбалеты. До нашего времени сохранились два погребальных рельефа из обрасти Верхней Луары, на которых изображен римский арбалет[563]. На обоих рельефах представлены охотничьи сцены, поэтому, по мнению некоторых исследователей, в первой половине III в. арбалет использовался еще исключительно как охотничье оружие[564].

Римский арбалет представлял собой композитный лук, который крепился на деревянном лафете в форме вытянутого бруска длиной около 70 см. Посередине лафета имелся желоб для стрелы. Лафет оканчивался небольшой фигурной рукояткой, служившей прикладом. Натянутая тетива удерживалась обычным курком, который приводился в движение нажатием на спусковой крючок. Дальность прицельной стрельбы из арбалета составляла около 75 м[565]. Максимальная дальность полета стрелы была намного больше, чем у луков.

Другой военной машиной индивидуального использования была ручная баллиста (manubalista)[566]. Относительно манубаллист Вегеций замечает, что ранее они назывались скорпионами (Veg., IV, 22). Однако манубаллиста, судя по всему, отличалась от скорпиона гораздо меньшими размерами и обслуживалась одним баллистарием.

Несмотря на свои скромные размеры, манубаллиста была достаточно мощным оружием. Согласно испытаниям, проведенным в 1979 г., она могла метать стрелы на расстояние до 285 м[567].

Рис. 60. Манубаллиста, изображенная на колонне Траяна.

Прорисовка И. В. Кирсанова.