Иерархия воинских званий во флоте. Несмотря на то, что морские фемы были организованы так же, как и их сухопутные, в византийских источниках существует некоторая путаница в отношении их иерархической структуры. Обычно командующим византийским фемным флотом был стратиг. Этот же термин использовался и для военачальников, командовавших сухопутными фемами. Под началом стратига находились два или три турмарха — его заместители, которым в свою очередь, подчинялись несколько друнгариев. Как мы отмечали выше, до середины IX в. друнгариями были также командующие Эгейской и Самосской флотилиями, поскольку их флотилии были выделены из флота Карависиан, но затем и они были повышены до звания стратигов[1296].

Командующий императорской флотилией носил звание друнгария императорского флота, позже с приставкой μέγας, то есть великий. Этот титул встречается и в эпоху Комнинов, правда, лишь у командира императорской конвойной эскадры[1297]. Должность его заместителя называлась топотирит; в чем состояла его роль неясно из-за фрагментарности имеющихся источников. Хотя некоторые из этих высших флотских офицеров были профессиональными моряками, сделавшими карьеру из низов, большинство командиров флота были из высокопоставленных придворных чиновников[1298].

Поскольку командующие флотов, кроме того, выполняли обязанности правителей своих фем, то в их распоряжении были гражданские чиновники: протонатарии, которые возглавляли гражданскую администрацию. Далее во флотской иерархии шли: хартуларий, возглавлявший администрацию флота, начальника штаба — протомандатор и некоторое число комитов. Среди них был и комит этерии, стоявший во главе отряда телохранителей (этерии) командующего флотом. Небольшими отрядами из трех или пяти кораблей командовали комит или друнгарокомит, а капитан отдельного корабля назывался кентархом, хотя в источниках также встречаются и более архаичные термины, такие как наварх или даже триерарх[1299].

Каждый экипаж судна включал от одной до трех усий. Капитану подчинялись бандофор, его заместитель, два кормчих, которые назывались протокарабы (буквально главы корабля) или, более архаично, кибернеты, и прореи, отвечавшие за носовую часть судна. В действительности на каждом корабле их могло быть несколько человек каждого ранга, действовавших посменно. Многие из них сделали успешную карьеру. Так, в трактате «Об управлении Империей» Константина Багрянородного имеются ссылки на главных гребцов, которые стали протокарабами императорской галеры, а затем, предположительно, заняли еще более высокие посты (Const., Adm., § 51, 80–90, 103–112). Кроме того, на борту имелись и другие специалисты, такие как двое гребцов с носовой части судна, а также сифонаторы, в задачу которых входило обслуживание установок для греческого огня, и букинатор (трубач), отдававший приказы гребцам. Так как отряды морской пехоты были сформированы на основе регулярных армейских частей, то их организация соответствовала армейской[1300].

После упадка военно-морского флота в XI столетии император Алексей I Комнин начал его возрождение. Флоты фем были объединены в единый императорский флот под началом нового командующего — мегадуки, или великого дуки. Первым великим дукой в 1092 г. стал брат жены императора Иоанн Дука. Великий друнгарий флота после появления титула мегадуки стал подчиняться ему и играть роль его заместителя. Великий дука, кроме того, был правителем южной Греции старых морских фем Эллада и Пелопоннес, которые были разделены на округа (ории). При Иоанне II острова Эгейского моря также были обязаны содержать флот и обеспечивать его всем необходимым, в том числе и моряками, поэтому византийские писатели того времени гордились, что экипажи большого флота в правление императора Мануила I были укомплектованы «истинными ромеями», хотя для комплектования союзных эскадр привлекались также и наемники. Однако, поскольку флот базировался исключительно в Константинополе, а эскадры морских фем не были воссозданы, отдаленные районы Империи, в частности побережье Греции, стали уязвимы для нападения кораблей противника[1301].

Различные типы кораблей. Основным типом корабля византийского флота до XII в. был дромон (δρόμων), который появился в результате эволюции позднеримских военных судов. Термин впервые упоминается в Равеннских папирусах в конце V в. и употреблялся для обозначения определенного вида военных галер в VI столетии. Название дромон происходит от греческого корня δρομ-(άω) и дословно означил бегун или гонщик[1302]. Описание дромонов приводит Прокопий Кесарийский, рассказывающий о кампании Велисария против вандалов: «Были у них и длинные корабли, приспособленные для морского боя, в количестве девяноста двух; у них было по одному ряду весел и сверху они имели крышу, чтобы находившиеся тут гребцы не поражались стрелами врагов. Нынешние люди называют эти суда дромонами, ибо они могут плыть очень быстро» (Procop., BV, I, 11, 15–16; пер. А. А. Чекаловой). Согласно утверждению Прокопия, на дромонах Велисария было 2000 человек, служивших одновременно гребцами и воинами (Procop., BV, I, 11, 16). Это означает, что на одно корабле было всего 22 человека: по 11 гребцов с каждого борта. Таким образом, дромоны VI в. были очень небольшими кораблями. В течение последующих нескольких веков, в результате усиления военного противостояния с арабами на Средиземном море, появились более тяжелые версии дромона с двумя и даже тремя рядами весел. В конце концов это название начало использоваться в общем смысле военный корабль, наравне с другим византийским термином для больших кораблей — хеландий (χελάνδιον — конь), который впервые встречается в источниках в VIII в.[1303] По поводу названия этого вида корабля Д. Прайор считает, что оно происходит от древнегреческого κέλης — боевой скакун, поскольку византийцы за его скорость сравнивали его со скаковой лошадью. Кроме того, по ранним источникам VII–VIII вв. он также являлся транспортным средством, на котором перевозили лошадей[1304].

Появление и развитие средневековых военных кораблей до сих пор служит предметом споров и догадок исследователей. До недавнего времени не были обнаружены останки весельных военных кораблей ни времен античности, ни эпохи раннего средневековья, и информация собиралась путем анализа письменных источников, примитивных изображений и по останкам нескольких торговых судов. Лишь в 2005–2006 гг. во время археологических раскопок при строительстве туннеля Мармарай в Феодосийской гавани (совр. Еникапе) были обнаружены останки более чем 36 византийских кораблей, датированных VI–X вв., в том числе четырех легких галер типа галея[1305].

Название этого типа судов, возможно произошло от греческого γαλέη (куница, ласка, хорек). Это были очень быстроходны корабли средних размеров, имевшее не более 20 гребных банок[1306].

Принято считать, что основными изменениями в конструкции кораблей, которые позволяют отличить дромоны от более ранних типов судов и знаменуют собой появление средиземноморской галеры, служит отказ от таранов на носу в пользу надводного выступа и постепенное введение латинского паруса. Точные причины отказа от тарана (лат. rostrum, греч. ἔμβολος) остаются неясными. Д. Прайор в качестве доказательства ссылается на изображения дромона в иллюстрированной рукописи Ватиканского Вергилия и сообщения Исидора Севильского, что таран в его время использовался только как средство против столкновения со скалами. Прокопий пишет о таранном бое кораблей в битве при Сеногаллии 551 r.: «Они расположили корабли носами против врагов; они не отходили далеко друг от друга и, конечно, не сходились ближе, чем это было нужно; у них были неизменные, правильно размеренные дистанции между кораблями. Если они видели, что неприятельский корабль отделяется от других, они нападали на него и топили без труда; если они видели, что некоторые из врагов где-либо столпились, то они посылали туда тучи стрел; нападая на находящихся в таком беспорядке и в смущении от собственного столь им вредящего беспорядка, они избивали их в рукопашном бою» (Procop., BG, IV, 23). Но Д. Прайор считает, что Прокопий описывал сражение исходя из античной традиции, а сам там не присутствовал. При этом Прокопий называет суда античными терминами. Иллюстрации, встречающиеся в рукописи Ватиканского Вергилия, относящиеся к IV в., могут хорошо продемонстрировать, что таран был заменен на стрелу еще на поздних римских галерах[1307]. Одно из возможных объяснений этому заключается в том, что замена произошла из-за постепенного развития технологий строительства корпуса трирем. Использовавшаяся ранее методика шипа и паза не обеспечивала корпусам достаточной прочности, и применение тарана против судов было достаточно эффективным. Пришедший ей на смену каркасный метод придавал корпусу большие крепость и гибкость и делал использование тарана против таких кораблей неэффективным. Поэтому уже к началу VII в. первоначальная функция таранов была забыта, и они стали служить для защиты от столкновений с подводными скалами[1308].