— По радио, по радио, — машинально продекламировал Бахарев, как иногда это делают люди, ум которых занят важным вопросом. — Знаешь, я тебе скажу: вам обязательно надо встретиться. Во что бы то ни стало… Об этом нужно написать в газету — что они придумали…

— Но я понял, что ничего у них не получается, — возразил Виктор. — Геннадий сказал — не хвалить надо, а бить…

— Совершенно точно, бить! — кивнул Бахарев. — Кое-кого побить, это непременно, а главное, раскрыть всю суть их дела. Чтобы учились и перенимали опыт. Тут, знаешь, целое движение будет… Геннадий сказал — ничего не получается, так ты ему не верь. Получится, и не такие горы сворачивали. Что-то он нос только повесил в этот раз — не узнаю его. Разве потому вот, что Григорий Михайлович?.. Чтобы тебе было понятно, я немного объясню. Бригады Геннадия и Нины…

— Спицыной, — вставил Виктор.

— Да, Спицыной, — подтвердил Бахарев. — Как знаешь? Геннадий говорил? Хотя, по секрету, вполне вероятно, что она скоро станет тоже Никитиной… Так вот, эти две бригады внесли, если можно так сказать… — он приостановился, словно решая, можно или нельзя, — внесли рационализаторское предложение. Но не простое. Ну, что такое рационализаторское предложение вообще? Это когда, например, сделают приспособление к станку. Или поставят новый резец. Или ещё что-нибудь изменят в технике. А тут техника даже ни при чём. Здесь всё — это полное доверие друг к другу, уверенность, что никто не подведёт. Положим, стоит на станке деталь, которую целиком обработать за одну смену нельзя…

— Ключ, — неожиданно возникла откуда-то Маргарита.

— Почему — ключ? — недоуменно поднял на неё глаза Бахарев. — Что-нибудь покрупнее, — например вал…

— Я говорю — дайте ключ, которым вы открывали консервы, — сказала Маргарита. — Вы, по-моему, прихватили его с собой.

Бахарев растерянно вскочил, шаря по карманам.

— И верно, — вынул он ключ. — Извините, честное слово, случайно…

— Это мы ещё проверим, — заметила Маргарита. — Можете продолжать беседу. Хотя… О чём вы тут говорили, если не секрет?

— Я рассказываю об одном рацпредложении…

— Товарищи! — вскричала девушка. — Товарищи! — печально повторила она, когда шум стих. — Знаете ли вы, кто проник в наши ряды? Вот они, — Маргарита указала на Виктора и Бахарева, — агенты скуки, враги веселья. На первый взгляд, — как будто бы обыкновенные люди. А между тем это — почти вылитые герои плохого романа о заводской жизни. На званом вечере, в праздник, они не нашли ничего лучшего, как разговаривать о своих делах. Заслуживают ли они наказания?..

— Заслуживают! — было общим ответом.

— На первый раз наказание будет мягким, — сообщила Маргарита, — мы вас просто разлучим. Встаньте, — приказала она Виктору. — А теперь, — девушка обращалась к Бахареву, — поищем вам достойного собеседника.

Маргарита поманила к себе девушку в речной форме:

— Сделай-ка одолжение… О, стой! — Маргарита переменила решение. — Ты же секретарь комитета комсомола. Секретарь комитета, работник райкома — не подходит…

Она снова поискала:

— Олежек!

Олег мрачно вышел с балкона.

— Олежек, развлеки товарища, прояви свой юмор!

Олег покорно сел возле Бахарева…

Маргарита на ходу шепнула Виктору:

— Оказывается, иногда Наткин Саша ходит без очков, — это уже легче…

— А где он? — спросил Виктор.

— Наткин Саша? Виктор, что с вами?.. Ау, иду, — сорвалась Маргарита с места, услышав сердитые оклики с кухни…

Рассесться за столом — это всегда почему-то долгая церемония, которая обставляется так, будто решаются вопросы мирового значения. Каждый спешит высказать соображения, почему такого-то и такую-то обязательно надо посадить вместе, а такую-то и такого-то — непременно рассадить… Тем более Виктор удивился, когда Бахарева без всяких споров посадили рядом с Наткой и Маргарита заметила: «Тут, слава богу, нечего и решать — прекрасно!» А затем он снова удивился, увидев, что твердокаменная, непоколебимая Натка в этот момент смутилась, — смущение это выразилось, правда, своеобразно: Натка потупилась и ни с того, ни с сего спросила: «Маргарит, с билетами меня не подведут, как бы не опоздать завтра на поезд!» — но все поняли, что Натка смутилась. И лишь тогда Виктора осенило: пресловутым Наткиным Сашей был не кто иной, как Бахарев, что давно было пора уже сообразить Виктору. Несколько растерянный после такого открытия, Виктор стал было размышлять о том, насколько же подходят Бахарев и Натка друг к другу, и вообще о человеческих отношениях, но долго размышлять ему не дали. «Садитесь сюда!» — указала Виктору на место рядом с Маргаритой снова принявшая обычный тон распорядителя Натка. Олег сам хотел сесть рядом с девушкой по другую руку, но Натка сказала: «Ишь, какой быстрый, а туда вот не хочешь?», и Олег перекочевал на противоположный конец стола. Что его это совсем не устроило, догадаться было нетрудно, — с чего бы иначе было ему так шумно двигать стулом и с подчёркнутым безразличием барабанить пальцами по столу?..

После первой рюмки, выпитой за праздник, поднялась чуть раскрасневшаяся Маргарита:

— Следующий тост мой, — я как-никак хозяйка. Будете со мною спорить?

Никто не спорил, и Маргарита торжественно подняла рюмку:

— Выпьем, друзья, за умных и трудолюбивых — за журналистов!

— Эге! — возмутилась Натка. — Почему такой почёт? Почему бы не за инженеров?

— Нас за столом больше всех, — Маргарита указала на себя и на Виктора, — двое…

— Нет, семейственности не будет! — решительно сказала Натка. — И что это значит — самые умные, самые трудолюбивые? Ещё вопрос — кто из нас трудолюбивее, не говоря о личностях…

— Хорошо, — согласилась Маргарита. — Пьём за всех по очереди, но первыми за нас.

— Тогда — поправка у меня, — вскочил Бахарев. — Пить за всех по очереди — это или для всех вина будет слишком мало, или для некоторых… чересчур много. А потому, товарищи, выпьем за всех сразу — за журналистов, инженеров, лётчиков, водников… и за комсомольских работников тоже. И будем считать, что все мы трудолюбивы и честны, умны и добросовестны на своих участках. Выпили?

— Сдаюсь, — сказала Маргарита и залпом выпила рюмку.

— Ох, чтоб тебя, Маргарит! — воскликнула Натка. — Чокаться надо!

— Извините великодушно — поспешила, — развела руками Маргарита. — Я налью себе другую, можно?

Она налила новую рюмку, до самых краёв, ужаснулась при этом: «Неужели я себя так люблю? Ну, эгоистка!» и протянула руку к Виктору:

— С вами первым, коллега!..

Виктор потянулся, чтобы чокнуться и с Олегом, но тот, глядя в сторону, проделал рукою какой-то ловкий пируэт, и чокнуться с ним Виктору так и не удалось…

Виктор понемногу начинал чувствовать действие вина, очевидно, и остальные тоже, потому что речи стали оживлённее, жесты свободнее. Натка негромко, но горячо втолковывала что-то Бахареву. Один Олег молчаливо высился на своём конце стола. Он смотрел в сторону, и всё же Виктор чувствовал на себе его косой взгляд…

Маргарита вдруг сказала басом, очень точно передавая интонации Наткиного голоса:

— Нат, завидно!..

— Ну, чего тебе? — недовольно оторвалась от разговора подруга.

— Завидно! — повторила девушка. — Вы всё сидите и воркуете, мы всё сидим и смотрим… Братцы! — схватила она графин с вином и стала наполнять рюмки, — я предлагаю ещё один тост — за счастливую пару, за Сашу и Наташу! Ура!

Был принят и этот тост, и Натка снова смутилась, — теперь это выразилось в том, что она приняла страшно деловой вид и спросила: «Маргарит, ты котлеты посолила?», но все поняли, что дело не в котлетах, а в том, что Натка смутилась…

Виктору вдруг как-то сразу пришло в голову, что он очень остроумен, что стоит ему сказать хотя бы одно слово, и все будут поражены. Он всё отыскивал это слово, но никак не мог найти и потому только с загадочной улыбкой смотрел на окружающих.

А Маргарита посидела немного и опять сказала Наткиным голосом:

— Нат, завидно!..