- Да я тут. - притворно замялась она. - Просто. письмо родителям пишу.

- Жалуешься на меня злобного, высокомерного и бессердечного. - понимающе кивнул он.

- И вовсе нет! Нет ни слова ни о вашей злобности, ни о высокомерии, ни о бессердечии.

- она приняла вид оскорбленной добродетели. - Всё, от первого до последнего слова исключительно сухие факты! Я, чтобы вы знали, специально сразу же, по свежим следам, все родителям пересказываю, а то если сразу не запишу, то потом либо что-то обязательно забуду, либо что-то наверняка допридумаю, а я полагаю, что вам этого не хотелось бы.

- Так ты все-таки обо мне своим родителям пишешь? - насторожился он.

- Угу! А о ком же еще! Вы мое, самое яркое впечатление за сегодняшний день!

- И что же ты там пишешь? - он в мгновение ока оказался возле Кэссиди и резко выхватил листок из ее рук. Он еще едва взглянул, а у него уже дергался правый глаз.

- «Чрезвычайно грубое и крайне болезненное насилие, повлекшее за собой значительные увечья, которые я не уверена даже, что пройдут бесследно?..» - прорычал он. - Но это же несусветная, подлая и мерзкая ложь!

-Ложь? - совершенно искренне возмутилась она. - Да, как вы смеете? Или вы хотите сказать, что и следы побоев я тоже сама себе поставила? - и она резким, театральным движением оголила правое плечико, на котором красовался еле заметный синячок. - И еще вот! - она ткнула ему под нос еще и запястье правой руки, на котором остался след от одного из его пальцев.

- Вот, черт! Я не хотел! - тихо пробормотал он. - Извини, пожалуйста, я вовсе не хотел сделать тебе больно. Хорошо, ладно! - он нервно взъерошил свои волосы. - Ты, конечно, преувеличила, но и я тоже был не прав, так что проехали. Но «вопиющее по своему кощунству надругательство, в результате которого он втоптал в грязь мое человеческое и ведьмовское достоинство и лишил меня чести.» вот это уже чистейшей воды ложь! Не было такого!

- Вы на глазах моих двух поклонников, моей лучшей подруги и этой вражины Джессики спеленали меня, взрослую женщину и могущественную ведьму, как младенца. И как вы думаете я при этом себя чувствовала? - вопрос был явно риторический, потому что она сразу же сама на него и ответила. - Вот именно, я чувствовала себя попранной, оскорбленной, оскверненной, растоптанной, униженной! Ну, и. что же это еще, если не надругательство над моей женской честью и ведьмовским достоинством?

- Как скажешь, как скажешь... - насмешливо хмыкнул он, закатив глаза. - Ладно, читаем дальше: - Жестокое насилие это и возмутительное надругательство. - теперь уже с расслабленной усмешкой на губах читал он, - .применил при попытке осуществить глумливое похищение. Глумливое похищение?! Да, у меня все документы на руках! Черт бы их побрал! Какое же это похищение?

- Глумливое! - стояла она на своем.

- Да я, чтобы ты хотела знать, я отпирался от этого опекунства, как мог! Но твой братец, он, меня заставил! Морально надавил и заставил! Воспользовался нашей многолетней дружбой и заставил!

- Поняла, - кивнула она. - Он вас заставил. Что дальше? Или у вас пластинка заела, мистер Каролинг?

- А дальше! - зло фыркнул он. - Так как эта бумажка содержит явный наклёп на мою достопочтимую во всех смыслах персону, которую заставили присматривать за столь инфантильной и неблагодарной особой, как ты, и так как это не черновик, а расписание занятий моего факультета, только вчера утвержденное ректором, то я твою эту писанину конфискую!

- Кон-фи-ску-е-те? - возмущенно-угрожающе уточнила она.

- Естественно! - кивнул он.

- Да, пожалуйста! - к его удивлению она вдруг безразлично пожала плечами. - Я тогда новое письмо напишу! - добавила она после небольшой паузы, при этом вид у нее был ни дать, ни взять: ангел возмездия, оскорбленный, но несломленный обстоятельствами.

Каролинг презрительно усмехнулся, - Можно подумать, я от тебя чего-то другого ожидал? - Хочешь, написать? Пиши! Более того, я тебе торжественно обещаю, что чтобы ты там не написала, я обязательно передам это твоим родителям. И пусть тебе будет перед ними стыдно. Пошли Кэсси, я отведу тебя в твою комнату.

- Мистер Каролинг, а можно вопрос? - все-таки не смогла она удержаться, чтобы не уточнить.

- Святые небеса! Что еще Кэссиди? - тяжко вздохнув, ответил вопросом на вопрос он.

- А вы так спокойно отреагировали на косметический ремонт вашего кабинета, потому что думаете, что легко сможете отыграть магический рефрешинг назад?

- А ты что сомневаешься во мне?

- Кто, я? Да, как я могу в вас сомневаться? Я же вас совсем не знаю! - сладко проворковала она.

- Согласен, - кивнул он. - Ты меня совсем не знаешь.

- Зато я знаю себя. - очень тихо прошептала улыбающаяся Кэссиди. Однако сердце ее рыдало от непоправимой досадной потери: ведь она понимала, что у нее не было ни одного шанса, увидеть выражение лица Александра Каролинга в тот момент, когда он окончательно осознает то, что ему придется провести, как минимум, неделю в кабинете с семейными труселями и уточками на стенах. - Ах, как же все-таки несправедлив мир! -тяжко вздохнула она. - Я проделала такую работу и даже не увижу ее плодов. Обидно!

Глава 6

Семь лет назад...

Как и обычно, в летнюю пору, сумерки на землю спускались с апатично -флегматичной неторопливостью южноамериканского ленивца[1].

Закутавшись в длинные, черные плащи, накинув на голову капюшоны и прикрывшись чарами «отвода глаз» агенты Пенелопа и Кэссиди через окно покидали спальню Кэссиди. На данный момент, пока почти все шло по плану. Раскидистый тополь любезно предоставил им все свои ветки, а родители Кэссиди, отбывшие наслаждаться оперой, предоставили им более чем достаточно времени для того, чтобы незаметно провернуть операцию. Не по плану шло только то, что сумерки слишком медлительно сгущались. В связи с чем черные плащи, накинутые ими на плечи специально для более надежной маскировки в темноте, скорее привлекали к себе внимание, даже под заклятием «отвод глаз», чем помогали оставаться абсолютно незаметными.

- Черт бы побрал эти сумерки! - хихикнула Кэссиди, в очередной раз, заметив, как шарахаются от них перепуганные прохожие, после чего крестятся и долго нервно оглядываются по сторонам. - Теперь по городу точно поползут слухи, что на территории университетского городка завелись приведения!

- Думаешь, это натолкнет объект на нежелательные для нас мысли? - деловито заметила агент Пенелопа.

- Нет, - покачала головой агент Кэссиди. - Боюсь, что мама снова решит, что это я развлекалась. У-у-у-у-у! Это я твоя смерть! Я за тобо-о-о-о-ой пришла! - зашипела она утробным жутким голосом, отпугивая излишне любопытного студента -первокурсника, подобравшегося к ней слишком близко, настолько близко, что подберись он к ней еще на полметра ближе и присмотрись попристальнее, то вполне мог бы рассмотреть, что загадочное приведение ни что иное, вернее не кто иной, а дочь декана факультета природных наук, фото которой гордая мать-декан держала у себя в кабинете на рабочем столе и всем всегда с удовольствием демонстрировала.

- У-у-у-у-у! Ка-акой вкусный мальчик! - визгливо-пискляво поддержала её Пенелопа, подражая голосом одному из приведений из сериала «Охотники за приведениями», при этом она ещё и запустила в несчастного перепуганного молодого человека маленьким электростатическим разрядом.

- Ай! Ай! Вот чёрт! - паренек схватился за свою руку, но так как боль была не сильной то, он почти сразу же потерял к ней интерес, и тут же снова начал шарить вокруг глазами, чтобы понять, что же его ущипнуло и что именно он видел? Однако момент им был уже упущен. За те несколько секунд, что он отвлекся, девочки уже успели уйти на безопасное расстояние. Так что теперь у него не было никаких шансов рассмотреть их тёмные силуэты во все более и более наполняющемся тьмой воздухе.

- Внимание! Замечен объект! - шепотом отрапортовала агент Кэссиди. - Вот уже ж павлин облезлый! - выругалась она. - Не, Пэн, ты видела, как он хвост распустил?