Например, мама никогда не рассказывала мне о Марте, женщине, в чью честь меня назвали. Разве это нормально? Зачем она врала мне, что это имя придумал отец?

Я не хочу больше об этом думать. Не сегодня. Не сейчас. В конце концов, возможно, я в первый и последний раз в своей жизни нахожусь в самом настоящем замке (если, конечно, не считать того факта, что я здесь родилась). Я прошу фон Дервиза устроить мне экскурсию, что он и делает. Только перед этим замечает, что за обедом я ничего не ела и говорит, что для начала покажет мне кухню.

На кухне оказывается Марта. Она уже чувствует себя лучше, и бойко командует поваром и другими работниками. При виде нас, глаза ее становятся влажными, и она прижимает руки к груди. Я замечаю, как фон Дервиз строго на нее смотрит и качает головой. Слава Богу, женщина успокаивается и не пытается вновь при виде меня упасть без чувств.

Честно говоря, эта ее реакция на мое появление немного пугает и смущает одновременно. Я совершенно не знаю эту женщину, тем временем, как она с любовью смотрит на меня, пока я ем, и тяжело вздыхает. Марта предлагает мне просто огромные порции еды, и я с радостью соглашаюсь – я просто обожаю самые простые макароны с сыром и молоко с хрустящим еще теплым свежим хлебом.

– Спасибо, – говорю я, вставая из-за стола на кухне. – Мне безумно понравилось.

– А то, – сияет от счастья женщина. – Я же помню, как ты уплетала мои макароны. А молоко со свежей выпечкой ты могла есть вместо завтрака, обеда и ужина.

Я смущенно улыбаюсь, не зная, что на это ответить. Странное чувство неловкости от того, что эта женщина так хорошо меня знает, а я ее нет, вновь охватывает меня.

Ситуацию спасает фон Дервиз, уводя меня на экскурсию. До конца дня мы с ним бродим по территории замка и в самом здании. Тухлая селедка на глаза не попадается, из-за чего остаток дня я провожу просто божественно.

Красавчик оказывается хорошим гидом и просто классным собеседником. Он рассказывает истории из детства, аккуратно обходя тему наших родителей, за что я ему благодарна. Иногда я замечаю, как он мысленно куда-то улетает. Я понимаю, что в такие моменты он, возможно, вспоминает барона или свою бывшую девушку. Тогда я начинаю рассказывать свои собственные истории из детства. Последний час экскурсии он слишком часто мысленно отстраняется, так что мне приходится половину историй просто выдумывать или приписывать себе чужие. Но то ли он не замечает, то ли ему все равно, потому что мои методы срабатывают, и фон Дервиз быстро отвлекается и начинает улыбаться, вновь возвращаясь ко мне.

Я прошу показать Красавчика мне его комнату, уверенная, что она наверняка слишком помпезная, но не успеваю посмотреть, так как уже слишком поздно. Он обещает, что завтра первым делом с утра покажет мне ее. От этого обещания по моему телу пробегают мурашки. Я знаю, что он не относится ко мне никак, кроме как забавной дикой зверушки, которая появилась в его жизни. Однако мое глупое сердце совсем не хочет слушать доводы разума и начинает биться чаще, когда возле дверей моей комнаты, он целует меня в щеку и желает спокойной ночи.

Я принимаю душ, одеваю пижаму и ложусь спать. Тусклый свет от прикроватной лампы отгоняет мои страхи и дает спокойно уснуть. До самой отключки я вспоминаю сегодняшний день и думаю о том, что завтра может быть еще намного лучше.

Ночью я просыпаюсь от того, что кричу. Мой кошмар, который в последний раз прогнал фон Дервиз, вновь возвращается.

Я оставила ночник включенным, но кто-то его выключил. Вот же блин, что и здесь кто-то ходит по комнатам без спроса?

Я не могу встать, так как во сне запуталась в одеяле. Я тянусь к тумбочке, чтобы найти выключатель, но не привыкла к обстановке, поэтому никак не могу его найти.

Чувство паники нарастает. Мои движения становятся лихорадочными. Я хочу свет, хочу, чтобы он прогнал мои страхи, развеял ужас, который сейчас переполняет меня. Я роняю лампу, она с грохотом разбивается.

Мне нужен свет. Свет, свет.

Я не замечаю, как начинаю биться в истерики, пытаясь выпутаться из одеяла. Мой разум затуманивается, не помогая мне. Кажется, я еще больше запуталась в этих простынях. Черт, где край этой кровати!

Мне становится тяжело дышать. Я просто хочу свет. Просто хочу света!

Внезапно меня ослепляет яркий свет с потолка. Я облегченно делаю вдох.

– Просто дыши, Марта, просто дыши, – он ложится рядом, притягивая меня к себе. Я не сопротивляюсь. Он может прогнать мои кошмары. Он это может. – Я рядом. Я с тобой, малыш. Просто дыши.

Я подчиняюсь. Делаю маленькие вдохи. Все мое тело расслабляется, разум очищается, а дыхание становится ровным. Я чувствую под своей щекой его сердцебиение и ощущаю покой.

Мы молчим. Он ничего не спрашивает, я ничего не говорю. Я должна сказать, что теперь все хорошо. Должна прогнать его, сказать, что дальше справлюсь сама.

Но я этого не делаю. Потому что он вновь рядом. Вновь рядом тогда, когда мне нужен.

Я не замечаю, как проваливаюсь в сон. В сон без кошмаров, без страха, без ужаса. В сон, где он рядом.

Страшный крик заполняет пространство. Я резко сажусь в кровати, в панике оглядываясь и пытаясь найти того, кого убивают без наркоза. Затуманенным после сна взглядом я вижу возле своей кровати силуэт воблы в белом коротеньком платице. Ее лицо красное и перекошено от гнева.

Черт, какого вообще она приперлась и визжит в моей комнате?

Не успеваю я поразмышлять на эту тему, как кто-то слева от меня начинает шевелиться, и теперь уже ору я.

– Почему вы кричите? – сонно спрашивает Красавчик, зарываясь лицом в подушки. – Мам, рань такая. Марта, и ты чего вскочила?

Красавчик в моей кровати.

Почему Красавчик в моей кровати?!!

Ах, да. Он же Прекрасный Принц, который вчера вновь прибежал мне на помощь.

Мне хочется, чтобы пересушенная таранка исчезла, и чтобы я хоть еще чуть-чуть могла насладиться чудесным осознанием того, что в это утро проснулась рядом с парнем моей мечты.

Однако таранка не может понять мой тонкий душевный настрой и продолжает брюзжать:

– Ты грязная, мелкая шлюшка, ты совратила моего мальчика! Воспользовалась его состоянием. Ты думаешь, что если затащила его в койку, то сможешь прибрать его к рукам? Так вот запомни – мой мальчик никогда не свяжет свою жизнь с какой-то грязной поломойкой! Он все равно вернется к Амине, рано или поздно. Потому что она подходит ему. А ты вернешься в ту канаву, из которой выползла.

Вот тут уже мой тонкий душевный настрой исчезает. Я сижу и изумленно таращуюсь на Лариску. До меня не сразу, но все же доходит, что фон Дервиз рассказал матери о моем бедственном положении. Если я раньше и думала, что у нее просто личная неприязнь ко мне, то теперь я осознаю, что она боится, что ее сын свяжется с той, которой приходится драить полы, чтобы заработать на жизнь.

Все еще сидя в кровати, я выпрямляю спину и смотрю прямо перед собой. Я не должна заплакать. Я должна дать ей отпор.

Но не успеваю я сформулировать мысль, как сбоку от меня раздается низкий рокот:

– Мама, сейчас же замолчи, пожалуйста.

Килька явно не ожидает такой резкости от сына, потому что она действительно затыкается и удивленно разевает рот. Хорошо хоть, оттуда не льются новые гадости.

Тем временем фон Дервиз поднимается с кровати и подходит к матери. Я не успела рассмотреть его вчера ночью, но теперь вижу, что он пришел в майке и боксерах. Волосы его спутаны и взлохмачены после сна, от чего он выглядит безумно привлекательно.

Господи, и о чем я только думаю.

– Никита! Как ты со мной разговариваешь? – наконец отходит от шока селедка.

Фон Дервиз тяжело вздыхает и трет глаза.

– Мама, давай выйдем и поговорим, – просит он ее, но та, кажется, совсем оправилась и теперь вновь разошлась.

– О чем говорить? Она тебе не пара! Ей не место рядом с тобой.

– А кто мне пара? – чуть резче, чем можно было бы, спрашивает он ее.