Я киваю головой и нарочито церемонно начинаю устраиваться в кровати для сна. Он понимает мой намек и бесшумно удаляется.

А я еще долго не могу уснуть. Спать я ложусь только тогда, когда за окном начинает еле пробиваться рассвет. И в этот короткий промежуток времени покоя мне снится он…. Мой Прекрасный Принц.

Сегодня последний учебный день перед каникулами. Ребята собираются в поездку и возбужденно обсуждают ее с самого утра. Я сижу за одной партой с прыщавым юнцом, который, кажется, собирался в обморок упасть, когда я села к нему в первый раз.

Стоит ли говорить, что популярность паренька резко возросла среди его окружения? Правда, он решил, что я выбрала его не просто потому, что место рядом с ним было единственным свободным, а потому что я воспылала к нему страстью. Алиса подшучивает надо мной, замечая, что он стал мазать свои жиденькие волосики каким-то лоснящимся гелем для укладки, возможно, считая, что при этом выглядит намного привлекательнее. Но мне, честно говоря, на все это наплевать.

Блин, да я ведь даже не знаю, как его зовут.

Он и сейчас что-то восторженно бубнит мне над ухом, но я не слышу. В уме я размышляю о том, чем буду заниматься в эти каникулы. Денег на то, чтобы поехать в поездку или домой у меня нет, так что точно останусь здесь. Алиска собралась ехать к своей однокласснице на каникулы. Как я поняла из разговора с ней, домой она не очень-то любила ездить из-за своей слишком авторитарной матери. Так что буду в гордом одиночестве валяться на кровати и ходить иногда клянчить еду у поваров на кухне.

Мое построение грандиозных планов прерывает появившаяся прелестница. Вот и как у нее получается в стандартной школьной форме все равно выделяться среди остальных? А ноги-то какие длиннющие. И волосы блестят, как у собаки, которой дают витамины.

Клевая, одним словом.

Амина парящей походочкой направляется к своему (моему бывшему) месту и садится, грациозно опуская свою попку на стул. Это же тоже так уметь надо. Вокруг нее тут же собирается стайка ее подружек, и они начинают забавно щебетать. Я стараюсь абстрагироваться от всего еще бубнящего около меня соседа по парте и сосредоточиться на щебетании. Из обрывков их фраз понимаю, что они обсуждают нового парня Амины, охая по поводу «бедненького» фон Дервиза. Амина покраснев, шепчет что-то про то, как новый парень умоляет ее отправить свое откровенное фото, а она отказывается.

Умная девочка.

Они по очереди передают планшет Амины, рассматривая там профиль в соцсети ее нового парня, и охая от восхищения. Ну, да, он ничего такой, симпатичненький, модненький, умненький, спортивненький.

Да, да, я тоже уже ознакомилась с его профилем.

Самое странное поведение при этом только у Сухостоя. То есть оно могло бы показаться всем странным, если бы на это кто-то обратил внимание. Она сидит молча и напряженно смотрит на счастливую подругу. Видно, что сегодня она не так тщательно утром собиралась на занятия – волосы немного засалены, на лице нет косметики, а глаза покраснели. Наверное, остальным она сказала, что просто заболела.

За минуту до звонка в класс заходят фон Дервиз с Алексом. Алекс садится на свое место, опустив какую-то шутку на счет глупости девчонок. Те недовольно на него шипят, но по своим местам разбегаются. Фон Дервиз тормозит около своей парты, смотрит на опустившую взгляд Амину несколько секунд, а потом начинает оглядывать класс. Я быстро отворачиваюсь, чтобы он не успел заметить, как я на него пялюсь.

– Ну, так что? Сядешь со мной в самолете?

– А? Что? – я совсем забыла, что этот прыщавый все это время мне что-то говорил. Теперь я смотрю на него и думаю, что если бы мне даже заплатили, я бы не села с ним за одну парту – такой он приставучий.

– Марта, ты вообще меня слушаешь? – обиженно спрашивает он.– Я спросил, ты в поездке сядешь со мной рядом?

А, никто же в классе кроме фон Дервиза не знает, что я не лечу. Поэтому, желая, чтобы он от меня отвалил и, наконец, заткнулся, я нагло вру:

– Конечно. Без проблем.

Лицо его сияет и, кажется, что он сейчас просто лопнет от осознания своей крутости. Господи, разве можно быть в этом мире таким наивным?

– Дим, не хочешь поменять со мной местами?

Так вооот как его зовууут.

Я задираю голову вверх и вижу мнущегося около нашей парты фон Дервиза. Замечаю темные круги под глазами, спутанные волосы и мятую несвежую рубашку. Он смотрит на моего соседа по парте, пока тот в ответ ошарашенно переводит взгляд с него на застывшую Амину, и обратно на него.

– А…а… она не будет против? – заикаясь, спрашивает Дима, нервно приглаживая свои жиденькие сальные волосы.

– Не думаю, – качает Красавчик головой, все также сверля взглядом совсем растерявшегося парнишку.

– Ну, ладно, – наконец, неуверенно тянет он, хватает свой планшет и, даже не глядя на меня, устремляется к покрасневшей от злости Амине.

Звенит звонок, заходит Анфиса Павловна, начинается урок. Мы сидим молча, но я чувствую, как в классе то и дело шепчутся и подглядывают в нашу сторону. Я же с интересом наблюдаю за поползновениями противного Димы. Он настойчиво пытается обратить на себя внимание своей новой «жертвы», но та лишь брезгливо смотрит на него и шипит в ответ. Однако парнишка упорный – он продолжает действовать ей на нервы и доводить до ручки.

– Вот так и разбиваются девичьи сердца, – шепчу я драматично.

Фон Дервиз отрешено следит за моим взглядом и на его лице появляется недоумение.

– Тебе что, Димка нравится что ли? Я-то думал, что я тебя от него спасаю.

– Нет, – качаю я головой. – Но все же, хотелось бы думать, что я нравилась хоть кому-то в этой школе. А этот сбежал, как только на горизонте появилась более симпатичная цыпа.

– Зато этой цыпе сейчас не позавидуешь, – на его лице пробегает мимолетная злорадная ухмылка, и он вновь сосредотачивается на уроке.

Звенит звонок на перемену, гомон и смех вновь наполняет класс. Я хочу успеть сходить пописать, но тут к нашей парте подходит Алекс, кивает мне и обращается к Красавчику:

– Дер, пошли пройдемся.

– Отвали, – совсем недружелюбно огрызается Красавчик и утыкается в свой планшет.

Так. Туалет отменяется – интересно же чем дело закончится.

– Да ты чего, друг, обиделся что ли, что я с тобой местами отказался поменяться? – начинает причитать парень, забавно размахивая руками. – Да ведь вы с Аминой через пару дней вновь помиритесь, а я опять крайним останусь. Она приплетет, что я был только этому рад и все такое. Не один раз уже мы это проходили.

Красавчик резко бросает стекляшку на стол и впивается взглядом в друга:

– Ты, что, совсем идиот, ничего не понимаешь? – он цедит слова сквозь зубы с таким отчаяньем, что мурашки начинают бегать по моей коже. – Она уже с другим. Она бросила меня. Изменила, а потом бросила. О каком «помиритесь» может идти вообще речь?

Я замечаю, как стайка птичек-синичек вновь начинают кружить вокруг парты Прелестницы, а та, нарочито громко начинает вздыхать, описывая своего нового дружка. Алекс чертыхается и принимает виноватое выражение лица, а фон Дервиз вскакивает с места и выбегает прочь из класса. Его друг устремляется за ним.

Взрыв смеха девчонок около Амины заставляют меня увериться в правильности принятого решения. Я не то чтобы поклонница фон Дервиза, но непреодолимое желание восстановить справедливость и наказать плохих героев моей истории жизни берет надо мной верх.

Гром гремит после третьего урока. Странно, я думала, что раньше.

Поначалу шушуканья раздаются с задних рядов парт. Там сидят те, кто не очень-то любит учиться, зато обожает полазить по разным сторонним сайтам. Вот, видимо, на одном из них они и наткнулись на ужасно скандальную статью с фотографиями, которую я скинула журналистам буквально пару часиков назад. Расскажу-ка я вам, что там в ней через призму разворачивающихся событий.

Итак, идет урок литературы с Алиной Анатольевной. Волна шушуканья докатывается постепенно до средних рядов, а потом распространяется по всему классу. Алина Анатольевна постоянно одергивает ребят и просит успокоиться. Но не тут то было. Ажиотаж и количество косых взглядов в сторону Амины только увеличиваются. Наконец, та не выдерживает и, по всей видимости, тоже начинает ковыряться в планшете, в поисках того, что всех привело в такое возбуждение. Я неотрывно слежу за ней, пока фон Дервизу, кажется, совсем наплевать, что происходит вокруг.