– Ты точно не ненавидишь меня? – спустя несколько секунд молчания спрашивает он тихо.

– Никит, – да, да, я запомнила его имя. – Я же уже говорила, что нет. Почему я должна тебя ненавидеть? В том, как сложились наши с тобой жизни, виноваты родители, но не мы с тобой.

Я не вижу его, но слышу, как он облегченно вздыхает, а я в ответ улыбаюсь, как дурочка.

– Ты хоть понимаешь, что теперь, когда мы по-настоящему вместе, нам придется тяжело. Прости, но не думаю, что общество, а тем более мама, хорошо к этому отнесется.

– Ну, небольшая то репетиция у нас уже была, – я поворачиваюсь на бок, и моя старая кровать на пружинах скрипит еще громче дивана фон Дервиза. – Ничего, пережили.

– Это был всего лишь день. И то, в конце него ты меня бросила, – недовольно бурчит он.

– И не надейся, – смеюсь я. – Я не собираюсь больше тебя бросать.

Он вновь ненадолго замолкает, после чего произносит без тени веселья в голосе:

– Не бросай меня.

– Хорошо, – шепчу в темноту я.

– Марта, – вновь через какое-то время зовет он меня.

– Да, Никита, – хм, кажется, мне нравится называть его по имени.

– Ты же понимаешь, что я не могу оставить это все просто так?

Я хмурюсь, не понимая, что он имеет в виду. Но Красавчик тут же разъясняет:

– Я не могу допустить того, чтобы ты продолжала жить здесь одна. У тебя нет денег, нет того, кто бы позаботился о тебе. Это неправильно, Марта.

– Ты не понимаешь, – я резко сажусь в кровати, смотря на тень фон Дервиза, который через пару метров от меня лежит на диване. – Если службы опеки узнают о том, что я осталась одна, они заберут меня. Устроят в какой-нибудь детский дом или школу-интернат, – я вижу в темноте, как фон Дервиз тоже садится и поворачивается ко мне. – Я не хочу вновь привыкать к новому месту, находиться среди чужих людей. Мне меньше чем через год восемнадцать. И тогда уже они не обязаны будут обращать на меня внимание.

– Хорошо, – я плохо вижу в сумраке, но, кажется, он кивает. – Но ведь ты вернешься в пансион, правильно? Там я о тебе смогу позаботиться. А каникулы будешь проводить у нас в замке.

От его слов, что он позаботится обо мне, что-то в груди приятно сжимается. Обо мне мало кто заботился, но он готов. И я ему за это благодарна. Но тут меня осеняет догадка:

– Только не говори, что ты собираешься делать это из чувства вины, Красавчик. Мы же вроде как выяснили, что ты мне ничего не должен, и что никто из нас ни в чем не виноват.

– А еще ранее мы выяснили, что я влюблен в тебя, как последний идиот, – я вижу, как он встает с дивана и в два широких шага преодолевает расстояние между нами. – И если ты не знала, Марта, то последние идиоты, как я, просто обожают заботиться о своих любимых девушках.

– Ох, – только и могу сказать я, когда он садится на край кровати, и немного скатившись ко мне, приближает свое лицо к моему. – Кажется, мне нравятся идиоты.

Он тихонько смеется, а затем целует меня. Нежно, трепетно, осторожно.

– Можно я лягу с тобой? – оторвавшись от моих губ, спрашивает Красавчик.

– И не надейся, – я бью его по груди и смеюсь, стараясь, чтобы голос не выдал мою нервозность. Все-таки, кажется, к такому я еще не готова.

– Глупенькая, – улыбается он, приобняв меня за плечи. – Я не собираюсь к тебе приставать, обещаю – хотя и очень хочется. Просто на твоем диване какая-то пружина упирается мне прямо в ребра.

Блин, стоит ли доверять парням, если они говорят, что не будут приставать, чтобы залезть к тебе в койку? Что-то мне подсказывает, что нет, но я все равно двигаюсь, уступая место фон Дервизу.

– Черт, ты просто медведь, – шиплю я, пока он пытается уложить свое внезапно увеличенное тело в кровать.

– Просто твоя кровать маленькая, – оправдывается он, неловко ворочаясь.

В итоге мы все-таки укладываемся: фон Дервиз обнимает меня руками и ногами так, что я чувствую себя в каком-то коконе счастья.

– Марта, – вновь зовет меня парень.

– Ты когда-нибудь заткнешься? – ворчу я, в то время, как мой рот растягивается от уха до уха.

– Прости, просто хотел еще кое-что спросить.

Я громко вздыхаю.

– Ну?

– Э, – он колеблется пару секунд, прежде чем все же задать свой вопрос: – Почему ты выключила свет?

Его вопрос застает меня врасплох. Ведь я даже не обратила внимания, что выключила свет.

Я отвечаю максимально честно:

– Потому что ты рядом.

Его объятия вокруг меня на миг усиливаются, и я счастливо жмурюсь.

Не знаю зачем, но я продолжаю говорить:

– Ко мне начали приходить кошмары, когда я потеряла маму. Снится постоянно один и тот же сон: она на кровати, стеклянные глаза, слишком бледная кожа, губы без цвета… Я стала ненавидеть темноту, потому что, просыпаясь, я должна была удостовериться, что не увижу это еще раз. Не знаю. Тупость. Ведь она уже умерла, и я, конечно же, не увижу ее еще раз… Но темноту я все равно стала бояться.

– Тебе нечего бояться, малыш, – шепчет фон Дервиз, целуя меня в волосы.

– Я знаю, – шепчу я в ответ. – Спокойной ночи, мой Прекрасный принц.

Я не вижу, но знаю, что он улыбается.

– Спокойной ночи, – шепчет он мне в ответ.

– Я не могу, – наверное, уже в сотый раз повторяю я эту фразу.

– Девочка моя, ты такая красивая, – увещевает меня Марта также, наверное, в сотый раз. Она поправляет мне фату, которая ни на миллиметр не сдвинулась с того момента, как она делала это в последний раз. – Не волнуйся. Все будут просто поражены на повал твоей красотой.

Она достает свой кружевной платок и смахивает слезинку, что сбежала на ее щеку.

– И ты очень похожа на маму, – добавляет Марта, всхлипнув.

– Это точно.

В мою маленькую комнату, в которую я недавно заселилась и в которой жила в детстве в родовом замке фон Дервизов, входит Обухов.

– Господи, у вас здесь что, паломничество? – ворчу я просто, чтобы поворчать.

На самом деле я очень рада, что Обухов зашел. За те семь лет, что мы с ним знакомы, я сблизилась с ним, и одно только его присутствие вселяет в меня уверенность и спокойствие.

– Марта, ты самая красивая невеста, которую я когда-либо видел в своей жизни, – улыбается он и, наплевав на кропотливые труды Марты, обнимает меня. – Ты не должна позволять этим толпам сплетников запугать тебя.

– Толпам сплетников? – его уверенность во мне сейчас как-то не действует волшебным образом. – Дядь Саш, там фотографов больше, чем гостей! А гостей несколько сотен! Меня будут снимать со всех сторон. Я даже видела, как пролетал вертолет с журналистами! Господи, это же мое лицо будет в прямо эфире в HD качестве по всей стране. Я не смогу. Зачем, ну, зачем эта тухлая Лариска решила с такой помпезностью играть нашу свадьбу?

– Не стоит оскорблять свою будущую свекровь. И это свадьба аристократов, девочка, – как всегда нравоучительно и без капли сочувствия вставляет свое слово в мою панику Анфиса Павловна. Да, да, она сейчас тоже находится здесь, и сидя в глубоком кресле у окна, читает какую-то газету. – Даже если бы вы захотели, вам никак нельзя было избежать всей этой помпезности. Тем более, такой скандал. Женятся двое фон Дервизов – по крови и по имени.

– Оооо, – стону я и опускаюсь на свой стул. – Мне нужно поговорить с Красавчиком, – да, да, я до сих пор называю фон Дервиза Красавчиком. А что, ему нравится. – Он нужен мне сейчас.

– Нет, – в один голос отвечают все трое на мою просьбу.

– Он помешан на том, чтобы оберегать тебя и заботиться, – продолжает Марта.

– Что лично я считаю не совсем здоровым, – вставляет свое слово Анфиса Павловна.

– Поэтому если он узнает, что ты в панике от масштабов предстоящего торжества, – продолжает дядя Саша. – То быстро разгонит всех к чертовой матери.

Анфиса Павловна морщится от грубого словца Обухова, но согласно кивает.

Ладно, пускай. Но мне действительно нужно что-то делать с этой подступающей тошнотой.