Она достает стекляшку и активирует ее. Я делаю тоже самое со своей. Она в шоке от того, как сильно я отстаю. И понимает, что директор выбрал идеальный способ как наконец-то гарантированно от нее избавиться. Но мы обе стараемся не отчаиваться и до отбоя упорно занимаемся.

Где-то в середине нашего мучения-учения, она как бы между прочим замечает:

– Кстати, классную ты презентацию врубила тут на всю школу. Мне понравилось. Особенно Дер.

– Пф, – фыркаю я, изображаю оскорбленную невинность. – Я-то тут при чем? Ведь всем известно, что это было спроецировано с планшета Сухостоя.

– Кого?

– Аннушки, – поправляюсь я быстро.

– Сухостой. Мне нравится. Главное, точно описывает ее, – Алиса смеется. – Она, конечно же, идиотка, но ведь не до такой степени, чтобы додуматься сделать гифк на саму себя и своих друзей и спроецировать одновременно на все доски.

– Ну, не мне о ее умственных способностях судить, – а вот и не сознаюсь. Не пойман не вор.

Но Алисе, кажется, это и не нужно. Она уже забыла об этом разговоре и вот уже заваливает меня вопросами на чистейшем английском. А я пытаюсь ответить на нем же, но вперемежку с чистейшим матерным русским.

Господи, дай мне сил.

Мы встречаемся с моим репетитором каждый день до самых выходных, и занимаемся до полного изнеможения. Алиса договаривается со своим братом об эксплуатации его телевизора двумя прелестными особами. Она должна зайти за мной с минуту на минуту, чтобы мы вместе пошли смотреть мультик. Алиса уверила, что у него есть wi-fi и мы легко сможем найти «Храбрая сердцем» в сети. Странно, что у ее брата есть все эти блага цивилизации, а у нее нет. Я забыла ее спросить в нашу последнюю встречу, кто же он такой и вот теперь мучаюсь все утро, гадая. Он не рыжий, так что вычислить его среди многочисленных брюнетов и блондинов мне не удается.

Стук в дверь и я тут же подлетаю, чтобы ее открыть.

– Привет, фройляйн, – машет эта зараза мне рукой, заваливаясь в комнату и тут же плюхаясь на мою кровать. – Готова к походу к моему братцу? Он, кстати, тоже с нами будет смотреть. Оказалось, что он не видел этот мультик так же как и я.

– Еще раз назовешь меня фройляйн – я тебе глаз выколю, – говорю я на полном серьезе, выковыривая из под стола ведро с попкорном, которое принесла из столовой. Так сказать, сделала там спецзаказ у шеф-повара.

– Прости, сама виновата. Если бы ты не призналась, что тебя бесит, когда тебя так называют, я бы и не думала. Но ты так смешно пыхтишь слыша это фро-о-йля-я-яйн. Прям как маленький глупый ежик.

– Все хватит, – рычу я, обнимаю свое ведро и направляюсь к выходу. – Я не ежик. Львица, тигрица, кошечка. Но, блин, не ежик!

Зараза ржет, сползая с кровати.

– Хорошо, хорошо, – поднимает она руки вверх, показывая свои мирные намерения. – Больше не буду. Пойдем.

– Пойдем, – все еще насупившись, отвечаю я и открываю дверь. Поворачиваюсь, чтобы запереть ее за Алисой, но вижу, что та за мной не идет. Она подходит к смежной двери с соседней комнатой и отодвигает от нее стул. – Эй, ты чего делаешь? – нехорошее предчувствие медленно разливается по моему позвоночнику.

– Иду смотреть кино к брату, – она подмигивает мне, явно наслаждаясь произведенным эффектом. – Давай за мной, так короче.

И эта лиса скрывается в дверном проеме.

Я ее убью.

– Располагайтесь, девчонки, я сейчас приду! – кричит он откуда-то из глубины помещения, пока я с опаской разглядываю его территорию.

Моей первой реакцией на осознание того, кем является Алиса, было захлопнут дверь, придвинуть стул, и притворится, что не знакома с рыжей и ее братом. Потом я думаю: «Какого фига? Это девчонка мне нравится. Не говоря уже о том, что она мой репетитор и мы друг другу ох как необходимы». И вот я уже вхожу внутрь, прикрывая за собой дверь, и с интересом начинаю осматриваться.

Ну, что сказать, расположился этот лжепринц просто офигительно. Чтоб вы понимали, его покои состоят из гостиной, по площади больше моей комнаты раза в три, спальни, из-за двери которой он нам и кричал, и, конечно же, ванной комнаты. Кстати, туда я и направляюсь сейчас – хочу посмотреть такая же она у него крутая, как и моя?

И, конечно же, нет. Потому что она не может быть такой же. Она была обречена быть круче. Черная блестящая плитка, белоснежное, бескрайнее джакузи, навороченная душевая кабинка, невероятное количество баночек с разной приятной химией на полочках. И блин стопочка белых пушистых полотенец. Считаю, что узнать о достатке и благополучии кого-то можно точно по его ванной – а у этого она роскошная и стильная.

Я его ненавижу. Точка.

Я хочу эту ванну. Точка.

– Какого хрена?!

Нецензурная брань за моей спиной заставляет меня резко развернуться и тут же наткнуться на две льдинки этих невозможных голубых, прекрасных, #простонеотрывалабывзгляда глаз. Однако смотрят они на меня сердито и с ненавистью, так что я заставляю очнуться от наваждения, слегка тряхнув головой. В окончательное чувство меня приводит звонкий хруст со стороны дивана. Вместе с фон Дервизом мы поворачиваемся в сторону звука и видим, как Алиса, поджав под себя ноги, расположилась с комфортом на золотистом диване и, наворачивая МОЙ попкорн, с нескрываемым интересом наблюдает за нами.

Придурок громко стонет и обхватывает голову руками.

– Это и есть твоя новая крутая подружка непохожая на всех остальных? – с какой-то обреченностью в голосе спрашивает он ее.

– Ага, – кивает та с набитым ртом, и пара штучек взорванной кукурузинки выпадают из ее рта.

– Алис, не говори с набитым ртом, – морщится он, при виде этой картины.

– Не учи ее, как она должна говорить, – тут же огрызаюсь я, не успев подумать, что может на правах старшего брата он и в праве ее чему-то поучить. – Тем более вон сам только что, ругался так неподобающе для столь культурного места.

– А ты вообще пошла отсюда, – зло цедит он, смотря на меня. – Я тебя сюда не приглашал.

Я скрещиваю руки на груди и задираю подбородок. Честно говоря, мне и самой не хочется тут находиться. Теперь зная, какая у него ванная, мне хочется перерезать ему горло. Всем его деньгам я в принципе не завидую, но вот в этой ванной я бы помылась. Пару раз. Каждый день. По два-три раза на дню.

Я хочу убраться, но не хочу бросать Алиску. Девчонка, конечно, колючая и если я уйду, и виду не покажет, что ее это расстроило. Но я ее слишком хорошо понимаю. Без друзей жить нормально. Однако с ними еще лучше.

– Меня не ты приглашал – не тебе меня прогонять, – говорю я дерзко и, обогнув его, выхожу из ванной.

Стараясь не смотреть в его сторону, плюхаюсь на диван рядом с рыжей. И тут же утопаю в мягкости и воздушности этого чуда мебельного дела.

Пункт две тысячи триста, за что я ненавижу фон Дервиза – за то, что у него есть такой диван. Хочу жить на этом облаке. Не могу сдержать стон удовольствия и растекаюсь по нему. Алиса смотрит на меня с понимающей улыбкой. Я забываю про все на свете и начинаю гладить приятную на ощупь бархатную обивку.

Боооожечки, какая нежность.

– Правда здорово? – спрашивает у меня девчонка, повторяя мои поглаживающие движения.

– Блин, я в жизни ничего приятнее не трогала, – говорю я мурлыкающе и трусь щекой об обивку спинки дивана, прикрыв глаза.

– Ага, – она повторяет за мной, прислоняясь лицом к ткани. – Всегда, когда прихожу к брату, сажусь сюда и слезаю только чтобы сходить в туалет.

Напоминание о ее брате, вырывает меня из моего блаженства. Я резко распахиваю глаза и тут же натыкаюсь на взгляд фон Дервиза. Только теперь его глаза выглядят как-то по-другому. Не понимаю, что именно в них поменялось. Он неотрывно следит за мной, пока я ерзаю, стараясь выпрямиться и принять более сдержанную позу. Я не могу ничего с собой поделать, и мой взгляд постоянно возвращается к нему.

– Долго в гляделки будете играть? – это Алиса оказывается уже сидит с пультом в руках и что-то там щелкает на уже включенном телевизоре.