– Прости, Марта, я сам не знаю, – голос его грустный и очень тихий. Он запускает руки в волосы и с силой дергает их.
Только сейчас я замечаю, что выглядит он неважно. Одет до сих пор в школьную форму, только без галстука и жилетки. Рубашка его наполовину распахнута, волосы взлохмачены, под глазами видны тени.
– Что случилось? – спрашиваю я, испугавшись. – Что-то с Алиской?
– Что? – он непонимающе смотрит на меня. – Нет, нет. С ней все хорошо.
Он опять замолкает, смотря куда-то мимо меня.
– Тогда что? – мое раздражение вновь возвращается. – Если с Алиской все хорошо, тогда какого ты стоишь посреди ночи в моей комнате?
– Я… просто я…прости…., – он вновь запускает руки в свои волосы и начинает их дергать. – Мне не спалось, я не знал, куда себя деть. Заглянул к тебе и увидел, что горит свет. Я думал, что ты не спишь и зашел. Ты так спряталась в груде одеяла, что заметил, что ты на кровати только, когда уже лег. Хотел уйти, честно, но ты тут начала метаться, что-то кричать и плакать. Тебе, наверное, кошмар приснился. Я хотел тебя разбудить, но ты обняла меня и успокоилась. Прости, я не хотел тебя тревожить, поэтому остался…. Прости.
Он опять смотрит на меня, и мое раздражение сменяется смущением. Блин, значит, это был не сон. Он. Это был он.
Он смог прогнать мои кошмары.
Только сейчас до меня доходит, что я стою перед ним почти раздетая. Трусики-шорты и майка без лифчика не оставляют места для воображения. При этом еще и свет горит. Я юркаю в кровать и накрываюсь одеялом. Фон Дервиз, как будто ничего не замечает. Его взгляд рассеян и затуманен.
Я понимаю, что у него что-то случилось, и что это не связано никак с Алиской. Мне хочется его прогнать, потому что я только начала избавляться от своей этой дурацкой помешанности на нем, но я не могу. Я благодарна ему за то, что хоть на одну ночь он смог прогнать мой кошмар. И он пришел ко мне, когда ему было плохо.
Я просто не имею права не помочь ему.
Я хлопаю ладонью по кровати рядом с собой и приглашающе киваю головой. Он несколько секунд колеблется, но все же опускается рядом со мной поверх одеяла.
Мы молчим. Я не знаю, сколько проходит времени, но хочу, чтобы он начал говорить первым. Иначе ничего не получится. Либо он хочет мне открыться, либо нет.
– Она любит другого.
Услышав эти полные боли слова, я делаю резкий вдох и замираю. Так и не дождавшись от меня никакой реакции, он продолжает:
– Она встретила его в Лондоне…. Он тоже там был по обмену…. Она говорит, что не хотела изменять мне, что это получилось случайно. А потом она и вовсе влюбилась.
Так, значит, она еще и сначала изменила Красавчику, а уж потом соизволила влюбиться? Ничего не скажешь, миленько.
– Они решили, что прилетев домой, расстанутся со своими половинками и начнут встречаться. Он учится не здесь, но они могут видеться на каждых выходных.
Ага, видеться. Как же, теперь это так называется.
– Она хотела порвать со мной в тот же вечер, когда прилетела, но увидела тебя и, приревновав, решила отложить наш разрыв.
Жадная стерва.
– Сегодня вечером она призналась, что планирует встретиться с ним в поездке на полуостров. Он там тоже будет от своей школы. Поэтому и решила, наконец, признаться мне во всем.
Он молчит, и я понимаю, что должна что-то сказать.
– Ты ее любишь.
Это не вопрос, а утверждение, но фон Дервиз все же отвечает мне:
– Да… – голос его тих и надломлен. Все это время мы сидим на моей кровати рядом, но не смотрим друг на друга. Мне хочется обнять его, и забрать хоть часть его боли себе. Но это, кажется, глупо.
Хотя, почему?
Я обнимаю его одной рукой все также, не смотря на парня, и начинаю успокаивающе поглаживать его плечо. Поначалу, он как будто бы не замечает этого, а потом я чувствую, как все его тело напрягается. В следующее мгновение я вновь оказываюсь перевернутой на спину, а надо мной нависает моя голубоглазая мечта.
Он внимательно смотрит мне в глаза, затем наклоняется и целует. Целует жадно, требовательно, зло. Он как будто хочет выместить на мне всю свою боль и обиду, грубо терзая мои губы.
А я ему разрешаю. Потому что ему сейчас это нужно.
Вру. Потому что это нужно мне.
Его руки уже под моей майкой, до боли сжимают мою грудь. Внезапное осознание того, что не о таком первом разе я мечтала, доходит до меня, и я замираю. Я клянусь себе, что этот момент еще повторится, только вот он будет принадлежать только мне и мыслями, и чувствами.
Я делаю резкий толчок руками, упираясь ему в грудь. Красавчик явно такого не ожидает. Мое сопротивление носит фееричную кульминацию: Красавчик падает с кровати прямо на пол с каким-то глухим стуком.
Я свешиваюсь вниз и смотрю на офигевшего парня:
– Чего разлегся? – бурчу я недовольно, а сама еле сдерживаюсь от смеха. – Поднимай свою задницу обратно, только еще раз руки распустишь – кастрирую.
Он смотрит на меня обиженно некоторое время, а потом все его тело начинает трясти.
Вот, черт, он что сейчас рыдать здесь начнет? Этого еще не хватало. Наверное, зря я с ним так грубо.
В следующее мгновение я понимаю, что он не плачет, а ржет. Все, не могу сдержаться. Начинаю заливаться смехом, не в силах себя остановить. Он смотрит на меня и начинает смеяться еще громче. Я от него не отстаю.
– Марта, у тебя все в порядке?! – громкий стук в дверь, заставляет нас с фон Дервизом остановить свой истеричный смех и замереть. Голос принадлежит феечке-воспитательнице.
Попали.
Пока я смотрю на дверь и судорожно размышляю о том, что делать, стук повторяется. Хочу спросить Красавчика, что же делать, но его уже нет.
И куда он делся?
– Марта, я захожу, – предупреждает меня Алина Анатольевна, и я слышу, как она проводит магнитным ключом. Совсем забыла, что у воспитателей есть запасные ключи.
Дверь медленно приоткрывается и на пороге появляется сонная и немного растрёпанная Алина Анатольевна в домашнем шелковом халате. Она зорким и цепким взглядом окидывает мою комнату и останавливает свой взгляд на мне.
– Девочки с этажа позвонили мне и пожаловались, что в твоей комнате шумно.
– Простите, мне жаль, что я их потревожила, – как я вру, а? Нифига мне не жаль. А этих грымз я еще отучу шестерить бегать. – Мне просто не спалось, и я смотрела комедийный фильм по планшету. Наверное, мой смех и разбудил их.
– Да, они сказали, что у тебя тут кто-то громко смеялся, – она вновь сканирует пространство, но, не заметив ничего подозрительного, вроде как успокаивается.– Марта, ложись спать, завтра уроки, – она подходит к двери и протягивает руку к выключателю.
– Нет, – вскрикиваю я слишком поспешно, из-за чего Алина Анатольевна слегка вздрагивает. – Оставьте свет, пожалуйста, – прошу я уже более спокойно. – Я не сплю без света.
– Марта, свет надо на ночь выключать. Таковы правила.
– Пожалуйста, – прошу я тихо. Я не знаю, здесь ли еще фон Дервиз или он как ниндзя успел проскользнуть в свою комнату, но мне не хочется при нем объяснять, почему я не могу оставаться ночью без света. Объяснять, что в темноте ко мне возвращаются мои кошмары.
Алина Анатольевна тяжело вздыхает, кивает головой и выходит, заперев за собой дверь.
Буквально через секунду я слышу шорох, и из-под кровати выкатывается фон Дервиз собственной персоной.
– Чуть не попались, – шепчет он. – Спасибо, что не сдала.
– Пожалуйста, – отвечаю я благосклонно, хотя думаю о том, что в таком случае ведь и мне бы досталось по первое число.
– Ладно, пойду я, – говорит он и направляется к смежной двери. Я провожаю его взглядом. Уже около самого порога он оборачивается и смущенно произносит:
– Прости.
– За что? – хочется спросить за что именно, но думаю, что на сегодня с Красавчика хватит выяснений отношений.
– За все. За то, что пришел к тебе ночью, хотя не должен был. За то, что поцеловал, хотя знал, как ты ненавидишь меня. За то, что не помогал тебе с работой, хоть и собирался. Просто, чтобы Амина не ревновала, я пообещал ей даже не разговаривать с тобой, не то, чтобы вместе полы мыть, – он на минуту замолкает и смотрит на меня. – Прости, Марта.