В тот же вечер мы с Пеллеасом тронулись в Диведд, прихватив с собой лишь несколько золотых браслетов, которые Аврелий велел дарить по моему усмотрению. Разумеется, вежливый жест никогда не повредит, но я знал, что хитрых кимров не купить дорогими подарками. Они захотят знать, кто этот новоиспеченный король и каков он собой. Позже они захотят увидеть его воочию. Все в свое время, но я хотел приготовить ему дорогу.

При первом взгляде на места, где я так много прожил, к горлу подступил ком, к глазам — слезы. Мы остановились чуть в стороне от старой дороги на Дэву, на перевале, с которого открывался вид на холмистую местность. Ветер перебирал траву, ерошил молодой вереск, и высокие холмы напомнили мне о более радостных временах — когда я, только-только став королем, объезжал их с гордой дружиной, стараясь всемерно укрепить эти земли.

Тогда мы с опаской смотрели на море. Теперь захватчики утвердились на нашем собственном острове. Вортигерн подарил Хенгисту и его брату Хорсу земли вдоль юго-западного побережья, чтобы те их охраняли. Верно, у Лиса не было выбора: не опереди он подвластных королей, те сами объединились бы с Хенгистом — так велика была ненависть к узурпатору. Однако сделка вышла ему боком: Хенгист, получив палец, захотел откусить всю руку!

Еще немного поглядев вдаль, Пеллеас пустил лошадей вперед, и мы двинулись по длинной, извилистой долине, которая, петляя между холмами, в должный срок привела нас в Диведд. В ту ночь мы спали в роще у быстрого ручейка, а на закате следующего дня въехали в Маридун, который теперь звался Каер Мирддин.

В свете умирающего дня, алом, золотом и белом, как гаснущие уголья, город казался прежним, улицы — мощеными, стены — прочными. Однако это был лишь обман зрения. Пока мы медленно ехали по улицам, я видел бесчисленные провалы в стенах, выбоины в мостовых, покосившиеся строения. В развалинах гулко лаяли собаки и порой раздавался надрывный младенческий плач — но мы нигде никого не видели.

Пеллеас ехал вперед, не оглядываясь. Мне бы последовать его примеру, но я не мог удержаться. Что сталось с городом?

Маридун всегда был мелким ярмарочным городишком, и тем не менее здесь кипела жизнь. Похоже, эта жизнь ушла, и город превратился в обиталище бездомных собак и призрачных младенцев. Однако даже то, что я увидел в Маридуне, не приготовило меня к дальнейшему: к зрелищу места, где я родился, — виллы на холме. Казалось, проехав через город, я вернулся на несколько столетий назад. Вилла исчезла, на ее месте стоял большой бревенчатый дом, окруженный частоколом и глубокими рвами. На диком севере такие не редкость, но вот на юге их не видели уже поколений десять, если не больше. Ни дать ни взять — кельтское поселение тех времен, когда римляне еще не ступали на Остров Могущественных.

Пеллеас первым подъехал к воротам — их уже заперли на ночь, хотя небо на западе еще не догорело, — и крикнул, чтоб открывали. Мы приготовились ждать, однако бревенчатые створы быстро распахнулись, и мы оказались в тесном скоплении деревянных, крытых соломой избушек, обступивших высокий, на диво соразмерный тесовый дом. От огромной виллы, которая некогда украшала это место, не осталось и следа.

Во времена Талиесина здешними деметами и силурами правил Пендаран Гледдиврудд. Позже он разделил власть с Мелвисом и на короткое время со мной. Алый Меч, разумеется, давно скончался, и Мелвис, увы, тоже.

Время и потребности изменились. Разумеется, для нынешних обитателей укрепление на вершине холма было куда практичнее, однако мне было жаль виллы. Я поймал себя на мысли: «Интересно, что стало с церковкой в лесу, стоит ли она или, подобно вилле, сменилась храмом, где служат более древним богам?»

Пеллеас тронул меня за локоть:

— Они идут, господин.

Я повернулся и увидел, что из большого дома вышли люди. Впереди всех выступал осанистый муж с подвязанными на затылке жирными волосами и золотой гривной на шее. Явно сходство с Мелвисом бросалось в глаза, и я понял, что род Пендарана по-прежнему процветает.

— Приветствую вас, друзья! — воскликнул он благодушно, впрочем, не сводя с меня пристального взора; — Что вас сюда привело?

— Я ищу дом, который некогда знал, — отвечал я.

— Скоро стемнеет, будет поздно искать селение. Переночуйте у нас... — Взгляд его остановился на притороченной к седлу арфе, — а утром мы поможем найти место, которое вы ищете.

Ко мне обращался сам Теодриг — он унаследовал Мелвисово радушие. Однако я отвечал:

— По правде сказать, место, которое я искал, здесь.

Он подошел ближе и, положив руку на уздечку, вгляделся в мое лицо.

— Мы знакомы? Скажи, если так, потому что я не припомню тебя в этих стенах.

— Нет, ты не можешь меня помнить. Я жил здесь давным-давно, когда на месте крепости стояла вилла и Мелвис был королем.

Он изумленно вытаращил глаза:

— Мирддин?

По толпе пробежал взволнованный говорок. Один из юношей бегом бросился в дом, и через мгновение во двор высыпала целая толпа.

— Я Мирддин, — был мой тихий ответ. — И я вернулся, Теодриг.

— Добро пожаловать, господин. Соблаговолишь зайти и разделить мою трапезу?

— С превеликой радостью, — ответил я, слезая с седла.

Все толпа провожала нас с Пеллеасом в зал. Весть о моем прибытии разлетелась, словно искры по ветру, и шум вокруг нас усиливался. Просторный зал оказался набитым битком, все взволнованно гудели, так что Теодригу пришлось перекрикивать шум.

— Господин, ваш приезд застал нас врасплох. Если бы вы отправили своего человека предупредить нас, я бы устроил пир. А так... — Он обвел рукой зал.

Даже без праздничного убранства помещение выглядело далеко не бедным. С первого взгляда я понял, что деметы и силуры по- прежнему обладают большим богатством, а следовательно, и властью.

— Все так, как я и хотел. — От моего внимания не укрылось слово «предупредить», которое, несмотря на искреннее радушие, выдавало потаенную тревогу. Я мог бы успокоить Теодрига одним словом, но решил немного подождать, чтобы лучше разобраться в его характере.

Хозяин приказал принести кушанья и пиво в гостевой чаше — большой, серебряной, с двумя ручками. Ее подала мне миловидная молодая женщина с длинными черными косами.

— Это — Гованна, моя жена, — сказал Теодриг.

— Добро пожаловать, друг, — ласково промолвила Гованна. — Здоровья тебе и успеха твоему странствию.

Я взял у Гованны чашу, поднял за ручки и выпил. Пиво был прохладное, пенистое и прозрачное, пробуждающее аппетит.

— Сдается, пивоваренное искусство достигло новых высот с тех пор, как я держал подобную чашу, — заметил я. — Королевский напиток!

— Когда ты закончишь свои дела в наших краях, мы дадим тебе в дорогу бочонок, — отвечал Теодриг.

Он пытался выпытать, зачем я здесь, не задавая прямых вопросов, что было бы неучтиво. Я мог вообразить, какие мысли вертятся в его голове. Мирддин, бывший король и властитель этого края, мог вернуться только за одним — потребовать назад престол и земли. Выходит, он сам остается ни с чем? Он видел, что я без дружины, и гадал, что это может значить.

— Сердечно благодарю, — сказал я, ставя чашу на стол.

В этот миг из кухни принесли кушанья. Мы сели: я по левую руку от Теодрига, Гованна с маленьким сыном Меуригом — по правую, и приступили к еде.

Пока мы ели, я упомянул о переменах, которые приметил в городе и каере. Теодриг с грустью рассказал, что город пришлось оставить и выстроить крепость на холме.

— Виллу спасти не удалось, — сказал он, — хотя кое-какие сокровища мы сохранили. — Он указал на пол у очага, и я увидел красно- бело-черную мозаику, некогда украшавшую пиршественный зал Гледдиврудда.

Как жаль терять подобную красоту! А ведь мы по-прежнему теряем столько неповторимого!

— Так туго пришлось? — спросил я, недоумевая.

Он медленно кивнул.

— Туговато. В тот день, когда погиб Мелвис, враги захватили город и виллу. Когда подоспел мой отец, Тейтфаллт, спасать было практически нечего.