— До свидания, мулла.

— До свидания, смиренные мусульмане.

…Утром по городку распространилась весть, что ночью ограбили промтоварный магазин. Охранник магазина во время ограбления так сладко спал, что ничего не видел и не слышал.

Через несколько дней после ограбления магазина в темный осенний вечер в городском саду на одинокой скамейке сидел мужчина средних лет, приподняв воротник пальто. Вокруг него падали сухие листья. Сидевший беспокойно поглядывал на часы и кого-то тревожно ждал. В сад вошла женщина в черной чадре. Она осторожно осмотрелась и села рядом с мужчиной, завотделом ограбленного промтоварного магазина, она — жена муллы Шюкюра, Гюльназ. Некоторое время оба сидели спокойно, потом завотделом откинул чадру и, обняв жену муллы за шею, поцеловал.

Гюльназ в восторге откинула голову назад. Рука завотделом скользнула по спине Гюльназ. Вдруг он встрепенулся: несмотря на темь, он все же разглядел на Гюльназ черный жакет с белой каймой.

— Слушай, Гюльназ, откуда ты взяла этот жакет?

Жена муллы прижалась к нему и шепнула:

— Мне его недавно подарил мулла. Пожелай мне носить его с добром.

— Когда он подарил тебе?

— Вчера.

— Где он купил его?

— Нигде. Один старый знакомый принес как подарок.

— Гм… Ну вставай. Пошли.

— Почему ты так торопишься? Голова муллы сейчас занята важным делом. Можешь не беспокоиться.

— Но голова моей жены ничем не занята. Боюсь, что она может проследить меня… Кроме того, меня самого ждут важные дела.

Он кое-как отделался от нее — и бегом в отделение милиции.

— Я нашел следы вора, — сказал он, — одну из уворованных вещей видели на жене муллы Шюкюра.

Когда работники милиции приблизились к дому муллы Шюкюра, последний только что сказал вернувшейся жене:

— Ягненок мой, спрячь эту жакетку подальше. Пока не показывайся в ней.

— Почему?

— Есть причина, джейранчик мой.

Сидевший за столом Муса заплетающимся языком спросил муллу:

— Шурка, скажи мне, какую пыль ты сыпал в воду, которую выпил охранник универмага? Бедняга так уснул в своей будке у магазина, что можно было и его самого утащить.

Шюкюр, погладив бороду, ответил улыбаясь:

— Это было снотворное, наивный раб божий. В старину его называли бешдары, а ныне люминал.

Послышался стук в ворота дома. Шюкюр быстро убрал водочные бутылки, но, увы, все равно в комнате пахло опиумом, и избавиться от этого запаха уже некогда было.

После расспросов милиционеры обыскали дом. Большую часть ограбленных вещей нашли в погребке у муллы…

На другое утро в комнате следователя охранник магазина встретился с муллой Шюкюром и упрекнул его:

— О безбожный мулла! Ты сказал, что молитва, написанная тобой, закроет глаза милиционерам. Почему же ты не мог спрятать от их глаз свой погреб?

Шурка, не теряя присутствия духа, ответил:

— Во-первых, не каждая молитва сбывается, наивный ты человек. Во-вторых, моя молитва не сбылась потому, что не я, а ты безбожник.

Оба дружка, вор и аферист, снова очутились в тюрьме.

Снова Шурка, сидя в углу, бил в котелок, как в бубен, и пел кабацкую песенку. Остальные арестанты подпевали ему:

Вор Муса, словно не замечая, что творится вокруг, пел свою песенку:

Раб живота

Его имя — Гулу. Почему же к этому Гулу, что означает раб, присоединили еще слово — «кунак» и сделали его Кунакгулу? Правда, как и все классические имена, Гулу составляет сложное существительное, то есть оно двухэтажное. Но чей Гулу, чей раб? Это уже другой вопрос.

Мы привыкли слышать Аллахгулу, Газретгулу, Мемедгулу, Имамгулу, Гусангулу, Гусейнгулу… А то еще Кунакгулу. Если бы его назвали Гарынгулу, то такое имя имело бы свой смысл, оно означало бы — раб своего живота. А что значит Кунакгулу? Ответим. Это раб гостя своего. Почему же испортили столь ясное имя?

Впрочем, видимо, я ошибся. Да, не видимо, а в самом деле ошибся. Кунакгулу — не раб своего гостя, а раб пира, угощения. Вот его точный смысл.

…Я знаком с ним давно. В институте учились мы на одном курсе, жили в одном общежитии, питались в одной столовой. Вот когда имя Гулу стало Кунакгулу по той причине, что он был падок на угощения. Причем страсть эта выражалась не в том, что он стремился угощать других, а в том, что любил угоститься за счет других.

Еще в студенческие годы он жаждал быть вашим гостем, вернее, человеком, которого вы обязаны угостить. Способ стать гостем у него был один — он вступал в спор.

— Давай поспорим, — требовал Гулу, предварительно запутав несложный и ясный вопрос.

Всегда попадались такие, которые заключали пари и проигрывали. Они, очевидно, не знали поговорку: из двух азартных спорщиков один дурак, а другой подлец. Первый спорит, не будучи уверен, второй заключает пари, зная, что выиграет.

Когда мы в свободное время играли в нарды, он обязательно предлагал:

— Я буду играть «на интерес», иначе незачем играть.

Интерес его сводился к угощению.

— Какое ты потребуешь угощение? — спрашивали мы.

В глазах Гулу появлялся собачий блеск, и нам казалось, что у него уже текут слюнки.

— Какое угощение? Выпить и закусить.

— Мы же в общежитии, какая может быть выпивка?!

— Тогда дадите мне буханку хлеба, два кило колбасы, три пучка зелени, четыре бутылки лимонаду, и все. Я же не прошу у вас плов или бозбаш.

— У нас же нет денег, Гулу! Но если мы проиграем, то угощение состоится после получения стипендии.

— Об этом не думайте. Ваше дело проиграть, а организовать угощение не так уж трудно.

Надо было видеть, как Гулу старался выиграть. То он прятал свои камушки в кармане, то воровал чужие… Чем он только не занимался, чтобы выиграть! Наконец выигрывал и требовал угощение. Если у проигравшего студента не было денег, Гулу давал ему в долг. Если у Гулу не было денег, то проигравший занимал их у других и покупал буханку хлеба, два килограмма колбасы, три пучка зелени и четыре бутылки лимонаду. И Гулу пировал.

Но не бывало случая, чтобы Гулу кого-либо угощал. Безусловно, он не всегда выигрывал и не обязательно побеждал в спорах. Другой раз он проигрывал, несмотря на проявленное усердие и уловки. Зато, проиграв, он никогда не опускал руку в карман, чтобы вынуть деньги и угостить победителя. Заставить его выполнить условие спора еще никому не удавалось.

Посудите сами, как же можно было не называть его Кунакгулу?

Да, таков был Гулу в молодости, в студенческие годы. Но в те годы он выглядел худым, тощим… А теперь? Взгляните на его живот. Можно подумать, что к одному животу прилепили другой. Затылок в складках, подбородок тройной. Словом, он стал внушительного вида мужчиной. Конечно, у него есть и должность, и семья, и дети. А каков сейчас его характер? Оправдывает ли он и по сей день данное ему имя Кунакгулу? Или он перестал быть рабом даровых угощений?

Недавно я встретился с Кунакгулу. Был выходной день. Погода стояла приятная, теплая. Я гулял по приморскому бульвару.

На одной скамье вижу развалившегося мужчину. Мне показалось, что у него ищущие голодные глаза. Едва увидев меня, он проворно встал и, отдуваясь, поспешил ко мне:

— Салам, старый друг! Почему ты забыл Кунакгулу?! Почему не разыскиваешь меня? Ведь мы товарищи по институту.