— Да?.. Давно бы так сказал, родной мой! А то никак не понимаю, что у тебя за фантазии: то назначишь меня заведующим, то заместителем?! Поручи мне одно — собирать утиль, а от всего остального избавь. Соберу тебе не только автомобиль, даже паровоз! — И он радостно захохотал, как это мог бы сделать человек, выбравшийся из глубокой ямы и тут же нашедший клад.

Дважды рассмеялся довольный товарищ Ногталаров: один раз — посмотрев на своего нового заместителя, и второй раз — представив себе, как он будет ездить на отличной машине.

Несколько слов о сборщике утиля Абыше

Абыш родился в одной из бедных семей, сотнями перебиравшихся из Южного Азербайджана в Северный в поисках работы и хлеба. Когда семья его переправилась через Араке, Абыш был ребенком. Это произошло давно, до революции…

Переселившись из Ирана в Россию, отец Абыша поступил чернорабочим на нефтяной промысел, мать стала служанкой в богатом доме. Хотя жизнь семьи в какой-то мере изменилась к лучшему, все же положение их было горькое: они не голодали, но и сыты не были. Вместе с тем число членов семьи с каждым годом возрастало. В конце концов отец Абыша от непосильной работы не мог уже разогнуть спины. Первенец семьи вынужден был принять на свои слабые плечи хотя бы часть забот, чтобы содержать семью.

Хозяин дома, у которого они снимали хибарку, держал корову и торговал молоком и простоквашей. Семья Абыша жила в каморке рядом с конюшней. Однажды, когда долг хозяину за квартиру сильно возрос, а бедный рабочий-нефтяник не располагал необходимой суммой, чтобы расплатиться, хозяин гневно заявил отцу Абыша:

— Я построил этот дом не для того, чтобы превратить его в бесплатный караван-сарай для бедняков, которые вместо платы молились бы за моих умерших родственников. Да, наконец, мой покойный отец, слава аллаху, не жил в Иране, а следовательно, никак не мог быть должником твоего отца. Нет у тебя денег, забери свой хлам, своих детей и убирайся вон!

— Куда, хозейин?

— Откуда я знаю куда? На улицу, ко всем чертям!

— Дай еще несколько дней сроку, пожалей детей!

Отец Абыша так жалобно просил, что «хозейин» невольно глянул на прижавшихся в углу полуголых малышей с бледными лицами и вдруг, как если бы он его увидел в первый раз, указав на старшего сына, воскликнул:

— Какой же это ребенок?! Мальчики его возраста уже идут в услужение. Уж себя, во всяком случае, он сможет прокормить.

Отец Абыша поспешил спросить:

— Куда отдать его? Возьми его к себе, хозейин, и делай с ним что хочешь.

Владелец дома, еще раз смерив взглядом Абыша, притворно развел руками:

— Эх, милый человек! Я с трудом содержу своих, где же прокормить еще и твоего? — Потом добавил: — Мне слуга не нужен, но я могу устроить твоего сына. Пошли его завтра ко мне!

Не зная еще, какую работу дадут их сыну, родители Абыша пожелали «хозейину» долгой жизни, а также высказали пожелание, чтобы все усопшие его родичи милостью аллаха обрели полный покой в раю. Маленький Абыш в глубине души испытывал чувство гордости, что будет помогать отцу, и долго не мог уснуть, мечтая, какая же славная работа ждет его.

Утром владелец дома и коров, снабдив Абыша весами, гирями, большим мешком и небольшим количеством мелких денег, сказал:

— Обходи улицы, дворы, стучись в двери и кричи, что покупаешь отруби и черствый хлеб, только дорого не плати и старайся так взвешивать, чтобы чашка весов с хлебом значительно перевешивала бы чашку с гирей — понял ты меня? Как только мешок твой наполнится, возвращайся, выложим собранное в кормушку, и пойдешь снова.

С этого дня босой Абыш обходил дворы, стучался в двери и неокрепшим, детским голосом что есть силы кричал:

— Покупаю сухой хлеб! Покупаю отруби!

Так вступил Абыш в трудовую жизнь. Мальчик в самом деле оказывал большую помощь семье. «Хозейин» охотно принимал от мальчика черствый хлеб и отруби в счет квартирной платы. Кроме того, Абыш иногда тайно от хозяина выделял своей семье часть собранного им хлеба, а время от времени давал отцу немного денег.

Так продолжалось несколько лет. Абыш, выйдя из детского возраста, вступал в пору отрочества, как вдруг в один солнечный весенний день в городе произошло событие огромной важности: власть перешла к Советам рабочих и крестьян, старые хозяева лишились своего состояния. После того как наступило спокойствие, однажды владелец дома и коров сказал Абышу:

— Пойди поищи-ка хлеба: коровы ведь с голода подыхают!

Маленькие сестры и братья Абыша были не в лучшем положении, чем хозяйские коровы. Абыш снова закинул за спину мешок, взял ручные весы и пошел бродить по улицам.

— Покупаю отруби! Сухой хлеб покупаю!

Но в этот раз на его призыв никто не отозвался.

Наконец в конце дня Абыш постучался к одному из своих богатых клиентов:

— Барин, нет ли у вас сухого хлеба, отрубей?

Мужчина, чуть приоткрыв дверь в заборе, нахмурился и так заорал, что Абыш попятился.

— Ты в своем уме? Лошадь копытом дала тебе по башке, что ли? Будь у нас хлеб, сами ели бы его! — кричал на Абыша высокомерный, чванливый мужчина, носивший всегда длинную золотую цепочку от часов на шелковом жилете и сверкающий перстень на пальце. Он иногда давал Абышу безвозмездно не только сухого хлеба и отрубей, но даже остатки от обеда.

Двери захлопнулись. Абыш с опущенной головой повернулся, чтобы пуститься в обратный путь. Не успел он сделать и пяти шагов, как дверь широко отворилась и снова раздался бас того же мужчины, но, как заметил Абыш, уже без золотой цепочки и перстня:

— Слушай, мальчик! Иди-ка сюда!

Абыш повернул обратно и вошел во двор. Мужчина, бросив к его ногам кучу старой одежды, сказал:

— Забудь об отрубях и сухом хлебе, мальчик! Брось к черту ручные весы! Возьми эти старые вещи, набей ими свой мешок, отнеси на базар и попробуй обменять их у крестьян на муку или на хлеб. Возьми, неси!

Абыш стал молча собирать лежавшее перед ним барахло. Сперва всунул в мешок порыжевшее мужское пальто с облезлым меховым воротником, поверх пальто уложил гору старых сапог, башмаков, брюки, оставалась последняя вещь — пиджак с засаленным воротником, без пуговиц. Не успел он поднять его, как из него выскользнула отличная папаха. Владелец барахла быстро выхватил из рук Абыша папаху и спрятал ее за спиной.

— Негодяйка этакая… и папаху сюда всунула. Подумать только, что делается в мире! Дошли до того, что готовы и честь обменять на кусок хлеба, — возмутился он. Затем, обращаясь к Абышу, сказал — Ну иди. Особенно не спеши: если дадут мало, не обменивай сегодня, завтра рано утром снова отнесешь! Что дадут, принеси, за это я тебя отблагодарю. Возлагаю надежду на твою совесть. Ты ведь мусульманин?

С этого дня Абыш стал наполнять свой мешок не сухим хлебом, а поношенными вещами.

— Астарвеш — старые вещи покупаем!.. — восклицал он теперь.

С этого же времени он получил и прозвище свое. Его стали звать «Астарвеш Абыш».

В течение нескольких лет Абыш кормил семью продажей старой одежды.

Когда в стране был организован сбор полезных отходов, Абыш стал одним из первых сборщиков:

— Утил сабирайым!..

Теперь мешок Абыша, отличаясь от своего родича, в который собирался только сухой хлеб и отруби, превратился в какой-то волшебный магнит. Сейчас его мешок был подобен универсальной кухне, поглощавшей и переваривавшей все, лишь бы это было старье. Мир старых вещей столь крепко привязал к себе Абыша, что по мере того, как он рос, Абыш все больше и больше погружался в него.

Но вот наступила пора, когда Абыш и сам постарел: молодость ушла, и «Астарвеш Абыш» превратился в пожилого мужчину с согнутой спиной, с опущенными усами. И именно в это время он задумал обзавестись своим домом, создать семью. Родителей уже не было в живых, а сестры и братья разбрелись в разные стороны. Ушел из жизни вместе с коровами и владелец старого домика.