– Я готов довериться твоему чутью, Айвен. Но у меня серьезные сомнения. Мне нужна настоящая команда, а не десяток гениев, не способных работать вместе.

– Джейми, я тебя как облупленного знаю, – Айвен отлепился от стены и вернулся за стол напротив Джейми. – Ты уже придумал, чем Анну занять. Более того, даю тебе карт-бланш: если через девять месяцев ты захочешь ее уволить – уволишь.

– Почему девять месяцев? – удивился Джейми.

– Это февраль. У тебя в феврале день рождения. Должен же я сделать тебе какой-нибудь подарок?

Катастрофа разразилась в сентябре.

Джейми сидел за рабочим столом, когда в его кабинет влетел Хартабили и заявил:

– Шеф, я сдаюсь. Либо я, либо Анна. Выбирайте.

Вспомнив, как он сам ворвался в кабинет Айвена с разговором про Анну, Джейми внутренне усмехнулся и жестом предложил Хартабили присесть. Видимо, жест у него вышел не таким понятным, как у Айвена, потому что юноша заметался по кабинету, как подопытный хомяк по клетке.

– Она критикует каждый мой шаг и ничего не может нормально объяснить. Если бы ее критика была хоть немного аргументирована!

– О чем речь сегодня? – спросил Джейми, стараясь, чтобы его голос звучал максимально спокойно. Члены команды, созданной Айвеном, доверяли ему безраздельно. Сам Джейми не был ни гениальным архитектором, ни биомехаником, ни инженером – хотя без технического образования ему, конечно, пришлось бы туго, – зато он умел объединять людей. В этот раз работа давалась ему нелегко, и Джейми знал, что должен прыгнуть выше головы: ему предстояло создать команду, которая сумеет не только спроектировать космическую колонию, но разработать логику создания таких объектов.

– Конструктив складских пространств, – фыркнул Хартабили. В его гарвардском произношении вдруг прорезался восточный акцент. – Сначала все было нормально: проработали остов, посмотрели разные варианты материалов, поговорили с прочнистами. Получилось неплохо. И вдруг Анна рисует поверх линию. Потом еще одну – и заявляет, что нужно изменить конфигурацию стены. Полностью. Когда я ей объясняю, что придется переносить систему вентиляции – она опускает голову вниз и говорит: «Ну и пусть». Я говорю, что это лишние 20 сантиметров, которые могут вылиться в месяцы работы. Она отвечает: «Так будет лучше». И на этом разговор заканчивается.

Джейми постучал карандашом по столу и спросил:

– А тебе не понятно, почему она так делает?

Хартабили остановился и с удивлением посмотрел на него:

– А вам понятно, шеф?

– Ты с ней работаешь плотнее, поэтому мне хотелось услышать твое мнение, Хусам, – Джейми потер рукой затекшую шею и еще раз показал на стул. – Садись уже.

Хартабили опустился на краешек стула с осторожностью акробата, выходящего на канат, и продолжил озадаченно наблюдать за Джейми.

– Серьезно, Хусам, ты же не считаешь, что Анна делает это тебе назло?

– Нет, – Хартабили интенсивно покачал головой, потом нервно поддернул выше закатанные рукава рубашки. Похоже, его несдержанность отчасти объяснялась усталостью – они работали во всех направлениях сразу, пытаясь нащупать ключевые ограничения будущей конструкции.

– Мне кажется, у Анны есть некий паттерн. Логика, которой она руководствуется. Я просто никак не могу понять, что это за логика, – продолжил Джейми.

– Возможно. Если бы она могла объяснить…

Джейми снял очки, откинулся в кресле и закинул руки за голову. В его кабинете не было окон, и неизменный электрический свет порядком раздражал, к тому же одна из потолочных ламп начинала жужжать к концу дня.

– Тебя никогда не удивляло, что в большинстве фантастических книжек пришельцы ведут себя как люди? Говорят, любят, убивают – все их действия понятны. Вон, в «Звездных войнах» – всеобщее взаимопонимание, хотя каких только зверушек Лукас не напридумывал… А ведь мы не должны их понимать.

Хартабили усмехнулся:

– Думаете, Анна – шпион-пришелец? – он немножко расслабился, зажим в плечах исчез, дыхание стало более ровным. Голос Джейми и его спокойная манера общения на равных делала свое дело.

– Думаю, к ней можно так относиться. А если удастся понять причинно-следственную связь, то ее навыки можно использовать для своих целей. Помнишь, как здорово у нее получилось со сцепкой медблоков в пространстве?

– Да. Хотя Иву тоже было непросто с ней работать, – кивнул Хартабили.

– Я знаю, – ответил Джейми. Он подался вперед, облокотился на стол и, оказавшись в полуметре от Хартабили, посмотрел ему в глаза. – Но он не вваливался ко мне в кабинет со словами «я сдался».

Хартабили как будто ударили под дых: дыхание сбилось, и он инстинктивно прижал руку к животу.

– Я ценю тебя как профессионала, Хусам, – продолжил Джейми, не давая Хартабили отвести взгляд и очухаться. – И, возможно, Анна для моей команды не подходит. Но если ты действительно думаешь, что я буду играть в ультиматумы – ты ошибся дверью. Выход правее. Понял?

Хартабили смотрел на Джейми, как завороженный, его глаза были широко распахнуты. Он медленно кивнул.

– А теперь марш домой. Отсыпаться. И завтра ты расскажешь мне свою теорию, почему Анна предлагала переделать стену. Давай дуй отсюда, – Джейми добродушно помахал рукой. – С Анной я переговорю.

Хартабили встал и попятился к двери, как будто боялся поворачиваться к шефу спиной, невнятно попрощался и вышел, аккуратно прикрыв дверь.

– Детский сад, – пробурчал Джейми, надевая пиджак. – Двадцать пять лет – чертовы малолетки…

Анна, как он и ожидал, была на крыше. В этом не было ничего необычного: Джейми сам предложил членам своей команды завести привычку «проветривать мозги», когда поиски решения заходили в тупик или когда после напряженной работы необходимо было переключиться. Сначала увлеченных ребят приходилось выгонять на крышу насильно. Джейми вообще чувствовал себя больше родителем, чем начальником, потому что учил смотреть иначе, не сдаваться, переживать неудачи, общаться и работать в связке, а еще напоминал, что стоит сходить пообедать. Большую часть времени эта работа ему нравилась, но душеспасительные беседы он не любил.

Анна сидела на клетчатом пледе, которые хранились на крыше для целей спонтанных визитов. В нескольких метрах справа блестели темные стекла солнечных панелей, которые обеспечивали электроснабжение здания. Несмотря на прохладный для этой части света сентябрь, на крыше было еще тепло.

Джейми прокашлялся – Анна повернулась к нему. У нее были короткие светлые волосы и большие глаза с опущенными вниз внешними уголками, как будто ей всегда было немного грустно.

– Привет, – сказал Джейми. – Я хочу с тобой поговорить о конфликте с Хартабили.

– Привет, – откликнулась Анна, не глядя на Джейми. – Я не хотела его обидеть. Я должна извиниться, но я боялась, что он не поймет.

– Хм, – Джейми не хотелось нависать над ней, но садиться на плед тоже не стоило – слишком близко, и Анна может воспринять это как вторжение в личное пространство. По итогам раздумий Джейми приземлился на ящик, в котором хранились пледы, а потом, устраиваясь, подтянул одну ногу под себя. – Трудно понять, если ты не объясняешь.

Анна передернула плечами и снова вздохнула.

– Хартабили сказал, что его решение лучше, потому что экономит двадцать сантиметров вентиляционной трубы. Можешь объяснить мне, почему ты считаешь, что твое предложение лучше?

Анна продолжала смотреть вперед, но Джейми заметил, как она сделала короткое движение челюсти – как будто изнутри прикусила губу.

«О-па, – подумал Джейми. – Оказывается, она знает ответ, но не хочет говорить… это уже интересно».

– Не могу подобрать слова, – соврала Анна.

На западе в желто-розовом сиянии неба разгоралась Венера. Где-то рядом, невидимый за высотками, пролетел вертолет. Звук его лопастей, отражавшийся от поверхности зданий, казался Джейми раздраженным бурчанием.

– Ну и ладно, – сказал Джейми, отклоняясь к стене, и посмотрел наверх, туда, где небо неотвратимо темнело, становилось по-настоящему безграничным. – Если честно, я слишком устал сегодня, чтобы разбираться с этим. Давайте поговорим позже. Может быть, у тебя найдутся слова. И у Хартабили тоже.