М а к с и м. Ты мне напомнил… О враче… Моя первая учительница… могла просиживать возле больных сутками, мчалась к ним ночью. Кого-то надо было навещать в выходной. А у нее семья… Говорила мужу, что в парикмахерскую: там очереди…
М и т я. Блаженные пусть верят. Я тоже раньше смотрел только вперед, в светлое будущее, а то, что вокруг, в расчет не принимал. А теперь, когда в будущее не пустили, стал оглядываться и кое-что понимать. Все облатовано, перекуплено. Каждый за себя. И все лучшее — себе. Но мы еще посмотрим, у кого хребет прочнее. Им три дня горячей воды не дадут — уже помирают… А у нас все речки химией отравлены… И ничего — живы пока.
М а к с и м. Злой.
М и т я. Разве?
М а к с и м. Значит, показалось.
М и т я. Скорее всего. А ты чего — добрый?
М а к с и м. Тоже показалось. Думаю, надо тебе уехать. И чем скорее, тем лучше. К матери. И там подумать как следует.
М и т я. Я не уеду. Чем я здешних везунков хуже? И подумать тоже времени хватило. Давно все решил. Еще мальчишкой, когда казалось, что целую жизнь буду в корыте или над тазиком мыться. Что всегда буду под соседские дрязги уроки учить, или за братом вещи донашивать, или за отцом пьяную блевотину подтирать… Мать-дура твердит, что счастливо прожила. Трудно, но счастливо. А мне не надо трудного счастья, по горло сыт. Лучше совсем никакого, чем трудное…
М а к с и м. Ты понимаешь, твой брат болен. И матери тоже надо об этом сказать.
М и т я. Мать? Брат? Папа тогда, конечно, выпивши был. Упал. Расшибся. Ему укол от столбняка делали. Я Игорю и говорю: в суд немедленно, справедливость восстановить. Ведь его убили. А они побоялись. Начнут распутывать — выяснится, что был пьяный, пойдут разговоры. А работа у братца сильно ответственная, с загранкой связанная, может отразиться… Испугался, короче. А мать за него горой: как бы у сыночка неприятностей не вышло… Таких трусов, как он, и надо подвинуть… Вообще от них избавляться. А не жалеть… Вместе с ним проигрывать не собираюсь. Единственный шанс прорваться… Пусть себе идет… своей дорогой. А я пойду своей.
М а к с и м. Далеко пойдешь?
М и т я. Как его тесть говорит, пока не остановят.
М а к с и м. Остановят.
М и т я. Кто же?
М а к с и м. Я. Шанс тебе нужен? Ни за что. И никогда…
М и т я. Вон как…
М а к с и м. И заруби это на носу.
М и т я. Выходит, опять неувязочка. Ошибся. Прощения просим. Эх, слабого всякий может обидеть. А я-то поверил. Купился. А так все просто: какую я вам пользу могу дать? Точно? Угадал? Какую лепту в ваш жирный котел? Лишний рот — и все. Только насчет того, что шансов нет, — еще посмотрим. У кого есть, а у кого отсутствуют. Мы вас или вы нас… Вы ведь окружены. Со всех сторон. Вы в кольце. Просто такой очевидной вещи еще не уразумели…
Входит Ж а н н а.
Ж а н н а. Сидят, как птенчики на бюллетенчике.
М а к с и м. Ты что такая веселая?
М и т я. А чего нам? Пал Кузьмич выкинул номер. Всех развеселил. (Декламирует, играя бицепсами.)
Иф ю вонт ту би здоров,
Дон’т ремембер докторов,
Колд вотер эври морнинг обливайся…
Ж а н н а. Спишешь слова?
М и т я. Обязательно.
Ж а н н а. Нет худа без добра. Пока с носилками колупались, в город позвонить смогла.
М а к с и м. Зачем?
Ж а н н а. Попросила, чтобы заехали за мной. Может, еще успеем… К юбиляру. Есть время.
М а к с и м. Может… Где Игорь?
Ж а н н а. Он с Леной дом Павла Кузьмича запирает…
М а к с и м. Пойдем туда.
Ж а н н а. Только что оттуда. Устала. Уф… Посижу. (Опускается на бревно. Улыбается Мите.) Диктуй слова.
М а к с и м. Пойдем.
Ж а н н а. Мысленно с тобой.
М а к с и м уходит.
М и т я. Так что? Пишешь?
Ж а н н а. Потом.
М и т я. Тогда продиктуй. Телефончик.
Ж а н н а. Сейчас, разбежалась.
М и т я. Диктуй телефон, тебе говорю.
Ж а н н а. Глупо.
М и т я (берет ее за руку). Я еще нескоро уезжаю, у нас есть время.
Ж а н н а. Ты что, мальчик?
М и т я. Я, тетенька, не мальчик.
Ж а н н а. Все-таки ужасно смешной.
М и т я. Я… я выслежу тебя. Найду.
Ж а н н а. Да ты опасный сумасшедший…
М и т я. А чего ты боишься? Что я не позвоню? Позвоню. Обещаю. Дай. А может, у тебя телефона нет? Живешь в трущобах… Да или нет?
Ж а н н а. Если будешь себя хорошо вести.
М и т я. Это вряд ли. Два привода в милицию — не шутка.
Ж а н н а. В детскую комнату?
М и т я. У нас на кладбище участок, где торгаши друг друга хоронят. Памятники… Ограды… Произведения искусства… Ну а мы взяли и плиты поразбивали.
Ж а н н а. И после этого милиция отпустила? Рассказывай.
М и т я. Меня не за это забирали. Нас тогда не поймали.
Ж а н н а. Гангстер.
М и т я. Хочешь, в дом войдем?
Ж а н н а. У тебя ключи?
М и т я. Какая разница?
Ж а н н а. Через дымоход, что ли? Боюсь измазаться.
М и т я. Я знаю, что говорю.
Ж а н н а. Меня смех душит.
М и т я. Не заметно.
Ж а н н а. Это у тебя все на лице. А взрослость — знаешь что такое? Когда ты первому встречному не считаешь нужным выкладывать биографию.
М и т я. И ты решила, что я биографию выложил? Мы не настолько хорошо знакомы. Вот сойдемся поближе… (Включает магнитофон.) Потанцуем?
Ж а н н а. Все, отчаливай. Я этой дури — с мальчишками путаться — не одобряю.
М и т я. А вдруг понравлюсь? (Хватает Жанну, рвет платье.)
Ж а н н а. В своем уме? Отпусти немедленно.
М и т я. Ага, родинка. Я тебя на танец приглашаю. Ты что, не поняла?
Ж а н н а. Я закричу. Больно! (Вырывается.)
М и т я. Все равно найду. Никуда не денешься.
Ж а н н а. Ведь щенок, а боюсь. (Убегает.)
М и т я — за ней. Появляются И г о р ь и Л е н а.
И г о р ь. Как он до аппарата сумел дотянуться?
Л е н а. Скорее всего, сидел рядом.
И г о р ь. Вот и все. Был Пал Кузьмич… И увезли его. Вчерашний день. Прошлогодний снег. Стаял — и нет. А завтрашний день — Митя. Крутится под ногами, мешается, дергает. Нам его не понять. А ему — нас. И выходит: все, что у нас есть, все, что остается, — наше сегодня. Ты и я. У тебя — я, а у меня — ты. И больше ничего.
Л е н а. Где сигареты?
И г о р ь. Я раньше не понимал, когда говорили: милые бранятся — только тешатся. А задумался о наших ссорах и понял: это ведь мы друг друга проверяем. Испытываем. Придет подозрение, и мы сразу его выкладываем. И надеемся, что ошиблись. Верим, что ошиблись.
Л е н а. Не надо…
И г о р ь. О чем ты с Максимом говорила?.. Так долго…
Л е н а. Братик еще не доложил? Шпион!
И г о р ь. Мне было столько, сколько ему сейчас, когда впервые увидел тебя.
Л е н а. Не вороши.
И г о р ь. А я хочу. Мне все это дорого. Помнишь, как твои не хотели, чтобы я на тебе женился? Отец распределение устроил к черту на кулички…
Л е н а. Сам же потом и отменил.
И г о р ь. Да не он. Борька Мальцев пошел в деканат…
Л е н а. Не Борька, а отец. Не говори ерунды. Стали бы твоего Борьку слушать…
И г о р ь. Борька сказал, что берет мое распределение и уезжает, а свой вызов отдает мне. Неужели забыла?
Л е н а. Пусть так.
И г о р ь. Все забыла?
Л е н а. Нет, помню, как ты от меня дернул, когда папашка тебе этого вызова не сделал.
И г о р ь. Снова эта шутка. Ее любят в вашей семье… Все не так. Ты же знаешь… Болела мама…
Л е н а. А вызов пришел — и выздоровела…
И г о р ь. Ну хватит, хватит…
Л е н а. Сам завел. Да, ты вернулся. А до этого отсиживался у якобы больной мамы… (Решившись.) Позабыв о нашем ребенке.
