Сбивчивое дыхание, как после марафона, восстанавливается глотком воды из стакана. Убираю свою пятерню вдавившую светлые волосы в стол, и стягиваю резину с члена, броском отправляя в корзину.

— Роман Георгиевич, это было очень жестко — Снежана сдувает прилипшую к раскрасневшемуся лицу прядь, застегивая пуговицы на блузке. Смотрю на нее с вопросом, какого хрена я сейчас сделал.

— Мне понравилось — закусывает палец, игриво поглядывая — Только кажется, весь офис слышал, как мы платформу обновляли.

— Иди на свое место — срываюсь на помощницу, хотя и сам облажался, терпеть не могу, это блядство в офисах.

Задергиваю ширинку и сажусь на край стола, упорно избегая смотреть на взгляд, в котором сквозит ожидание похвалы в свой адрес.

А мне на это плевать, пусть лучше валит. Мой балансир на краю, в запале могу и выдать, что использовал ее.

— Ром, я позвоню вечером — подходит ближе, поигрывая замком у меня на ветровке. Я сука даже куртку не снял.

— Забыли про это, никаких перепихов. Ни в рабочее время, ни после… Ясно! — вид у меня непоколебимый.

Замечаю, как обижается и есть за что, мало ли, с какими целями она там вытанцовывает. Мои то, где серые клетки. Заскочил с утра, схлопотав заряд бодрости от Миланы, и сразу на стол Снежану закинул лицом вниз, потому что кометы перед глазами мечутся карие.

Дружба у нас. Я ее сейчас так перед глазами «дружил», что потемнело от удовольствия. И это только представляя. Скотское отношение к девушке, трахать одну и видеть перед собой совсем другую. Кривит от обуревающей злости, пока снимаю с себя спортивный бомбер.

И где моя хваленая сдержанность. А в заднице, под короткими шортами и родинкой над пупком. Да что это за наказание. И не голодный же, все регулярно, а завод никак не кончается.

Сегодня как назло, наплыв молодых художников. Открыли проект для продвижения новых работ и их просто валом. Желающих повиснуть на сайте, с какой никакой рекламой, все прибавляется.

Со всей накрученной свирепостью отшиваю Снежану, она за день раз двадцать заходит в кабинет, с надуманными причинами и даже ждет возле салона, останавливая под предлогом, что такси долго едет. Кидаю ей, что сегодня пятница, можно не торопиться и подло уезжаю домой, оставляя девушку, неловко мяться на тротуаре.

Не то чтобы меня сильно разъедает совесть, нервируют эти щенячьи взгляды от ассистентки. Наверчивают в сознании этикеток, на каждой красным маркером начерчено: Ты долбанный извращенец. А как можно объяснить происходящее.

Паркую свою икс пятую бешку во дворе, и двигаюсь к Скаю, который завяз в багажнике. Не доходя пару метров, меня окрикивают:

— Рома-а-ан! — протяжно высасывает звук Алена, пыхтящая сигару как пароход. Мотаю ей приветствие.

И все летит к чертям, когда застаю на газоне возле дома, расписанный во всех красках сюжет.

Милана лежит на руках соседа из третьего подъезда, тот лапает ее за попу, склонив к земле и улыбается во всю челюсть, ломающуюся с треском в моей голове.

Адекватное существо Роман берет отгул. У меня слетает предохранитель, последнюю неделю болтающийся на соплях.

— Девушку отпустил!! — вою же как зверина, хватая Милану и задвигая за спину. Она сопротивляется, что-то там вереща сбоку. Тот с явным непониманием пикирует по-моему перекошенному таблу.

— Для начала, Здравствуй. Чего взбеленился? Я ее от падения спас — моросит турист, одетый в экипировку защитного цвета и занимает позицию боя. А мне абсолютно похер, что он несет, своими глазами все видел. И харю его довольную, когда трогал.

Милана вырывается из моей хватки, и вклинивается между нами, расталкивая ладонями.

— Куда лезешь? — давлю на нее голосом, додумалась между разъяренными мужиками соваться.

— Идиот, что ты сейчас делаешь? — со смелостью, ни отступает, страха по нулям, толкает меня.

— Что делаю?!. Тебя защищаю — несу очередную чушь.

— От себя лучше защити! — поворачивается к блондину — Спасибо Вам, и простите его — покручивает пальцем у виски — Ку-ку немного и это не лечится.

— Хера ты перед ним извиняешься, понравилось, как он тебя всю измял!! — ору на нее как псих.

— Роман, сходите в холодный душ, вас кажется, удар хватит — вступается турист, прикрывая Милану собой.

Саня подбегает, встает перед моим лицом, толкая в грудь назад, отшатываюсь и хочу обойти его, в бойцовском импульсе напираю.

— Жигунов, что за спектакль. Серьезно, остынь — Скай оттаскивает меня за руку.

— Пусти — дергаюсь, отхожу, со злобой поглядывая на пару.

Котел кипит, в макушку подколачивая, пока я наблюдаю как эти двое беседую. А мне какая разница? Что за цирк дюсалей я устроил на пустом месте.

— Ты че налетел, совсем планку срубило. На дворе белый день, а это Антон — Скай со злостью на меня смотрит. Понятно ему в таких ситуациях вообще не резон светится.

— Он ее тискал — отдыхиваюсь как в буран на морозе, захватывая целебный воздух глотками. Голова потихоньку остывает, и разум возвращается со словами: Ты дебил. И соглашаюсь.

— И что? Тебе то какое дело?

— Никакого… показалось.

— Забыл, как по малолетке отмотал, за такое показалось. Знаешь, сколько за рецидив впаяют — гляжу в упор и на еще дымящих углях в голове, меня как катушку разматывает по полу.

— Иди, шалав воспитывай, а мне нехуй свои напутственные речи толкать — и понимаю же, что Саня прав и срыв необоснованный. Вообще ничем. Я же не маугли, и здесь законы не как в джунглях, когда на твою самку претендуют.

И Милану своей я не считаю. Может и самка, флюиды же хлещут на каждого половозрелого. Антон этот, альпинист- кочевник, вьюном крутится, травинки стряхивая с нее.

Скай покрывает матом и хлопая дверью уезжает. А я, гонимый остатками трезвых внушений, иду в подъезд. О чем можно так долго разговаривать, она слепая что ли, не видит, как он ее раздел и повалял по газону.

Номерами обмениваются. Ой, блять, дворовая идиллия. Сейчас всплакну от умиления.

— Ром, придержи дверь — фря, в обтянутых брюках и грудью почти наголо, бежит, размахивая пакетами, я отстраняюсь, пропуская.

— А че ты к нам не заходишь? — скачет по лестнице, догоняя, смериваю ее глазами

— Бухать будешь? — чуть не запнулась от неожиданности, холмы ходуном заходили, так и стоит, моргая, потом спохватывается.

— А вдвоем или в компании? Если еще кто-то будет, переоденусь — сказала бы, оденусь. Твердая устойчивость, что во мне есть мозг, шатается. Я целый день творю несусветную муть. Одной больше уже не влияет.

— Вдвоем — достаю две пятеры из кармана, протягиваю, и они исчезают, хапнутые блестящими когтями.

— Сгоняй в магаз, купи что надо.

— А что купить? — кричит мне в спину. А я смотрю в окно на площадке, как анимешка подает руку альпинисту и улыбается, пуская кометы в него, и он их ловит. Но мне же все равно?

— Мне похер, главное градус повыше — отвечаю сухо.

На все похер…

От автора: Дорогие читатели, я пока работаю за эмоции. Так что если знакомы с моими книгами знаете про комментарии. Не забываем, что вдохновению, тоже надо питаться))

— Извините! Я даже не знаю, как это объяснить — неловкое молчание прервано.

Спустя пару минут, пока мы провожаем глазами, беснующегося Рому. Скай что-то говорит ему, мешая, ринутся обратно, пока он в наклоне головы и сжатыми губами, не спускает с нас глаз.

А про взгляд вообще молчу, кровавые искры так бьют, как провод под напряжением по асфальту. Редко сталкивалась с агрессией, не знаю, как смелости хватило ему противостоять. И по какому поводу весь этот взрыв, мне неведомо.

— Тебе то, за что извиняться. Жигунов он такой и есть. Года три, как более менее тишина, до этого весь двор на ушах стоял, а в шестнадцать вообще в тюрьму загремел, но я причину не знаю. Так слышал краем уха, от родителей.