— Семен!! — кричу громко, на ходу придумывая отмазку, но ничего подходящего в голову не лезет. Тяжелая рука продолжает удерживать, по горячим рывкам из его горла, которые ложатся мне на лоб, можно уяснить, какая злость заворачивается внутри.

— Я же пока по- хорошему себя веду. Могу и по- другому, так что кончай свои игры — выдергивает полотенце из рук и отходит, в момент, когда голова Семена выныривает с вопросом:

— Ми, чего орешь? Я только команду набрал.

— Ничего, Сем, иди… разобрались уже.

Это называется по- хорошему. Тогда я что-то не понимаю. И даже подумать страшно, как это будет по-плохому. От такой борзоты, меня резко выкидывает с легкой стирки в отжим, на тысячу оборотов. Это можно судить по тому, с каким треском хлопаются двери на шкафчиках.

Инспектирую холодильник. Объемно. Хватаю курицу и кидаю в микроволновку на разморозку.

— Тебя курица устроит, или есть определенность? — заглядываю в комнату и смотрю, как сидят в одинаковых позах, уперев локти в колени, настойчиво протыкивая пальцами кнопки и комментируя обстановку на экранном поле.

— Варгань и не переборщи со специями, ко мне друг зайдет на ужин, так что без сюрпризов — поворачивается к Семену — Ты как насчет мужской компании на вечер?

— Положительно! — кивает предатель, расхлябано разваливаясь на диване нового друга.

— А к лекции кто будет готовиться? — моему возмущению нет предела, от этого тандема, зарождающегося прямо на моих, раскрывающихся все шире, глазах.

— Да ладно, Ми, итак пашу постоянно. Могу же я позволить себе расслабиться — и тут, совсем обнаглев, добавляет — А может по пивку? Скрепим союз. Я быстренько сгоняю.

— Поддерживаю. Гонять не надо. Я Скаю маякну, он купит — откидывает голову на спинку — Ты еще здесь? По резвому на кухню, и хватит уши греть, займись своими обязанностями.

— Ну… Семен, ты у меня выхватишь дома — накидываю карательные меры, распоясавшемуся брату.

— А ты че, ее не воспитываешь? Мужик же, надо исправлять, сделает из тебя подкаблучника, потом всю жизнь пресмыкаться будешь — сволота неприкрыто подбивает на бунт, не спуская глаз с моего озверевшего лица.

Я пыхчу с полурыком, уже занося руки для удушения, пока козлина написывает в телефоне сообщение, как раздается звонок.

— Женщина открой дверь, пока мужчины заняты — барским жестом махает в мою сторону, даже не поворачиваясь.

— Твоя дверь, сам и открывай — бросаю и ухожу.

Ни в чем не повинная курица, с остервенением, летает по рабочей зоне. Потому что на ее месте я представляю Ромулика. Вот же аспид. Навертел колец, теперь и Семена подмял.

Слышу беседу в коридоре, что-то обсуждают, потом дверь снова хлопает и тишина. Уже хочу выглянуть, как в кухню заявляется источник вселенского зла, с очень недоброй улыбкой на губах и потирая руки.

— Где Семка? — задаю вопрос, продолжая, ножом разделывать тушку.

— Ликвидирован. Пошли со Скаем в пивнуху затариться.

— Не надо, на Семке отыгрываться из-за меня.

— Не все вокруг тебя вертится. Пацан отличный, сама им манипулируешь, я то по-дружески общаюсь. Слезь уже с него.

— Я на нем не сижу.

— Ну да, при мне только раз двадцать на горло давила. У него есть голова на плечах. Выдыхай… и-и — подходит сзади, хватаясь за попу и толкая вперед.

Поднимаю руку, сверкая лезвием перед его лицом. И безусловно, СОВСЕМ ничего не чувствую, когда проходится пальцем по моему голому плечу. Ничегошеньки. А нет, злость и желание вмазать ему, как боксер на ринге, а не девочка весом в пятьдесят два кило. Да, только это и чувствую, сжимая ноги крестом.

— Брейк. Я тебя со столешницей перепутал, ощущения те же — отходит — Может помочь, командуй, твоя стихия.

— Лук почисть — выбираю самое неприятное занятие, желая со всем удовольствием посмотреть, как у него из глаз польются слезы, жалко только не от сломанной мной переносицы.

Когда процесс налажен и измученная птичка ложится в духовку. Убираю последствия расправы и кидаю взгляд на таймер плиты.

— Что-то долго их нет.

— Катаются наверно на байке.

— Что-о?!! Просила же, не разрешать — и визг совсем не лаконично режет по слуху.

— Плохо просила. Постарайся лучше и мо-о-ожет быть послушаюсь — говорит с протяжкой, облизывая губы и осматривает меня сверху вниз — Хотя, нет, прикидываться песиком, чтоб обсосать твои косточки, точно не мое.

— Высокомерный урод, у тебя отлично выходит.

— А вот обзываться не хорошо. Где воспитание? Займусь я наверно тобой, пройдемся по этике с углублением — тоже мне, коуч — шантажист нарисовался.

Шлепком забрасываю мокрую тряпку в мойку, предварительно крутанув перед его мордой. Отшатывается, перехватывая руку и направляя бросок в цель.

— Иди в пень! Через час выключишь и Семен чтобы в двенадцать дома. Иначе всем троим не поздоровится.

Спустя четыре часа метаний по квартире, уже обуваюсь, чтобы тащить подлого брата из непутевой компании, когда в дверь стучат, наподобие азбуки Морзе с сигналом SOS.

В проеме просвечивает компашка. Два бугая, а между ними синий как изолента Семен, болтающийся на плечах друзей- придурков.

— Здрастье — выжимает тот, которого зовут Скай — Я Саша.

— Мы не причем — без всякой вины и со смехом — Его с третьего стакана вшатало, довела своим контролем анимешка.

Ругаю их, на чем свет стоит, пока затаскивают и укладываю на диван полуживого Семку.

— Цыпа, ты что такая злющая? — махина, подстриженная почти под ноль, с чуть выступающей темно русой площадкой сверху, нехило так проезжается раздевающим взглядом по моему телу, в спортивных лосинах и топе.

— Мужика давно не было, ко мне пристраивается, но я кремень. Вот и срывается на всех — победоносно скалится, как будто бы сорвал джек пот, когда его дружок понимающе кивает.

— Господи, не стыдно? Он же ребенок — укоризненно смотрю, пуская стрелы из глаз.

Скай, в котором кажется просматривается еще что-то человеческое, виновато опускает глаза. Зато Роман, по кличке, убить его мало, с абсолютным похренизмом в глазах говорит:

— Ни капли. Мужик должен познать все прелести жизни, а в пятницу мы еще девушек позовем.

И я уже тянусь за вазой, чтоб разнести его тупую репу на осколки, как Семка хватает за руку.

— Ми, ты только не ори, мне завтра к третьей, просплюсь и как огурчик — мямлит пьян, причмокивая и утыкаясь в подушку.

Укрываю пледом и слышу, как Рома ржет в коридоре.

— Давай Скай, валим по-быстрому, сейчас вылетит, нахерачит нам.

— Она же мелкая. Че может сделать? — поддерживает обсуждение второе парнокопытное.

— Это не показатель, откусит тебе что-нибудь, ну или замочит, там как повезет.

И под овации дружного хохота, дверь бахает, спасая хамское отродье от убийства.

Провожаю Ская, это в узком кругу, если официально, то Александр Викторович Прокофьев. А прозвище прижилось, как там по-книжному, на заре туманной юности. Только причина, совсем не поэтична.

Его первая любовь укатила в другой город, и все амурные дела перешли в плоскость скайпа. Когда остальные болтались по живым девушкам, Саня часами заседал за компом. Так и спалился, в самый пиковый момент перед родителями, а погоняло прочно присело на слух, и вроде как перестало быть обидным, расклад известен только мне.

До сих пор со смехом вспоминаю, как он в красках, описывал выражение лица матери, которая застукала его надрачивающим на голую грудь своей девчули.

— Может, еще накатим?

— Нет, Ром, это ты у нас богема, а я простой мент. Поэтому мне завтра, к восьми ноль-ноль, надо быть на службе — простой он, скажи кому, имея папу в звании генерал-майор, от простоты тут нихера, но Саня упорно пытается сам, карабкаться по карьерной лестнице, пренебрегая связями.

— Ой, харе уже подкалывать, какая нахрен богема, торгаш я картинный. Знаешь же, что всей этой оценочной херью, Олеська занимается.

— Когда они с Темычем возвращаются? — закладывает сигарету на губы, чиркая зажигалкой.