— О, нет, законы братства, все дела. Так что, извини, договаривайся сама — понятно, волчья стая свои законы. Вижу, как Рома резко вздергивается. Треф подходит, вытирая кровь с лица, гундосит попутно схаркивая:

— А как там, Олеся поживает с Артемом, давно не виделись, надо бы зайти, навестить — Рому шкварит так, что углекислый газ начинает, хлопками лететь из его груди.

— Только попробуй к ним сунуться — дергает за шкирку, выплескивая тихую ярость в голосе, говорит — Услышал меня, я без вопросов еще раз сяду, по статье за убийство.

— Ром, поехали домой — встреваю, пробивающее напряжение, как предвестник новой драки, брызжет по воздуху. Уже отходим, когда за спиной тянется гадкая тирада, из челюсти, которую не мешало бы сломать вместо носа.

— Я твою мальвину заценил, познакомлюсь по ближе, а то нехорошо вышло, ты мое взял. А по ветхому завету не положено… Помни Жигунов, не возжелай добра ближнего, иначе будет тебе кара.

— Ром, не надо, он же специально нарывается — прижимаюсь всем телом, пальцами расслабляя мускулы. Обнимает в ответ, так и стоим перед байком несколько минут, не обращая внимание, на шум вокруг.

— Поехали отсюда — говорит он.

Еще больше часа катаемся по городу, оставляя в воздухе, все неприятное послевкусие вечера. Уже возле подъезда задаю измучивший вопрос:

— А Олеся и Артем, кто они тебе?

— Это два очень дорогих человека.

— Ну, тут не секрет, ты ради них готов на убийство — Рома как-то не весело усмехается и прикрывает трансляцию своих эмоций.

— На это очень сложно ответить, долго рассказывать, и я сейчас не настроен, давай в следующий раз.

— Ладно, тогда до завтра — уже поворачиваюсь, чтобы уйти и жму на домофон, открывая дверь. Рома поднимает мои ладони, придавливая всей поверхностью своих широких, сцепляет пальцы. Но всем телом не прикасается.

— Даже не поцелуешь на ночь — как под гипнозом держит.

— Только поцелуй.

— Только поцелуй.

— А потом отпустишь?

— Отпущу.

Склоняется, губами проходится невесомо, как бабочка пролетает.

Только ладони и губы…

Еще одно касание, уже сильнее, две кожи смешиваются… мои мягкие и его чуть жестковатые.

Только ладони и губы. … Короткий вздох…

Еще одно касание, я пускаю внутрь язык, горячим трением скользит, исследуя, я принимаю эту ласку, поддаюсь на его предложение.

Только ладони и губы…

Резко жадная вспышка проносится по телу, не разрывая губ, которые сминают. Хочу убрать ладони, потрогать его, тяну, но он не поддается, потом отрывается, смотрит на меня, еще раз целует, вдавливая руки крепче.

— Ми, иди домой — посаженным голосом шепчет и открывает дверь — Спокойной ночи — подталкивает к выходу и отпускает..

Только ладони и губы горят …

Давлю на звонок, в добровольно — принудительно прижившейся традиции, завтракать. Держу перед собой упаковку спелой клубники, отгоняя мыслишки, что используется она не по назначению.

Откуда берется эта маниакальная упертость, ждать, когда Милана сама постучится вечером. Даю возможность рассмотреть себя. Привыкнуть. Нет определения, почему так важно, чтобы сама захотела сближаться. Из этого особое удовольствие заполняет. Каждый шаг, каждое желание. Идет ко мне, к себе подпускает.

Тотальное заражение понеслось по крови после секса. Как вирус схлопотал. С тем же жаром и ознобом пробило. Ванильным приливом накатило до самых гланд.

Кометы взорвались по мне со всей мощью и разнесли, от лепета бессвязного: Ром… Ромочка… хорошо. Так и звучит, как космос, не затихает, разрастаясь все шире. Армагеддон в моей вселенной. Внедрение, атака и захват.

Пропитывает все нутро своей нежностью. Смягчает, когда колючками не плюется во все стороны. Такая сладкая, тает под пальцами и на языке.

И тут на тебе, монета на ребро, демоница вселяется. Еще же полчаса назад только Бродского не цитировал. «Часы останови» так и сек в голове, когда выскочить на язык, а через минуту искры стригут по мозгам, обрезая соединение с лампочками. В эти моменты тяну из атмосферы воздух жадными глотками, останавливаю стремительно закипающую кровь. И успокаиваюсь как Будда мантрами. Ничего я ей не сделаю, она же глазенками своими, всего перебирает как конструктор.

— Привет — достаю клубничку и укладываю в открытые, губки потом прижимаюсь и растираю сладкую ягоду языком, растягивая сок у нее во рту, Всасываю, затягиваю ее вкус.

Нежная Ми, как роза. Не магазинный гибрид. Живая из сада, с таким неповторимым ароматом и тонкими шипами, утыканными по всему стеблю. Довозил как-то Виталину от электрички, когда она с дачи возвращалась, с букетом была, и весь салон пропах этим запахом без спирта и эссенции. Запомнил. Сам не знаю почему, свежестью, чистой, желанием чего-то естественного остался в памяти. На Милану похоже, и красота такая же.

— Ром. Семка еще не ушел — тянет дыхание, когда поглаживаю ее попку, приподнимая тонкий сарафан.

— Угу — убираю руки, продолжая удерживать губами.

— Я ничего не вижу — Семен проскальзывает на кухню, как и мое сладкое удовольствие, убегающее следом.

Похватав на бегу, бутерброды теперь уже мой братишка, подмигивает и чешет таинственным шепотом:

— Я в душ о-очень надолго.

Другого призыва к действию не требуется. Мисс провокация, которая тянется за тарелкой на верхнюю полочку, оказывается сидящей на столе, притиснутая со всей силы моими руками.

— Ром — только успевает выдохнуть, перед тем как я накидываюсь на ее губы.

Как она это делает колдунья.

Когда имя мое так шепчет, перешивает невидимыми нитями все внутри, стягивает так, что грудак давит и легкие теснит, от невозможности сделать вдох. Ворожея подколдовывает наверно через еду. Заговоры нашептывает, других объяснений нет.

— Рома — стонет, когда я пальцами пробираюсь в вырез, спуская лямки по плечам. Соски камушками ложатся в самый центр ладони. Наклоняюсь, затягивая один, и прокатываю на языке.

— Ромочка… Ромочка… — продолжает накладывать свои заклинанья, пока я нахально терзаю ее грудь до красноты. Рябью покрывается все тело, когда приподнимаю полушария, глазами жгу.

Твою мать. надо остановиться. мы не одни… сука. как это сделать.

Каждая клетка заходится воем сопротивляясь. Как же я ее хочу. Ни от кого так не кумарило. Магия херачит вокруг. Магниты в ее теле, вся ими напичкана.

Тормози блять… тормози…

Эту девочку надо трахать с растяжкой. Это не фастфуд, который хватают на бегу. Долго надо, всю ее попробовать.

Неимоверным усилием, затягиваю лямки на место. Бросаю весь запал, целуя цветочную фею. Она выворачивается, запечатывая мне рот руками.

— Все. все… Ром, я же не железная. Семка конечно в восторге, что мы встречаемся, но вид на то, как его сестра на кухонном столе… немного увлеклась, внесет некоторую сумятицу во взаимопонимание.

— Да нет, Ми, ты скала непробиваемая, уже какой день на вытянутой руке держишь.

— Есть планы на вечер — мотаю головой, в ответ на задоринки, пробегающие по глазам.

— Жаль — тянет скучающим голоском — Я думала, мы только что их обговорили… без слов.

— Ушам своим не верю — выпаливаю с облегчением. Дождался. И даже выдыхаю, подтягивая силы, до вечера как-то сдержусь. Если не свихнусь от эрекции.

— Ну-у, тогда этому поверишь — берет за руку прикладывая поверх влажных трусиков. Блядь ведьма же… Хочу пальцами нырнуть под ткань…

— Я выхожу, если что пену с глаз не смывал — очень громко раздается из другой комнаты.

— Семен — в один голос выдыхаем расстроено, сталкиваясь лбами.

Вечно унылый город перестает быть таким затаскано серым. Даже побитая колдобинами магистраль затянутая пробкой до упора. Не раздражает как обычно.

Нескончаемая нирвана закачивается из всего вокруг. Кондер пашет на полную катушку, не смотря на утро, духота за пределами авто переваливает за тридцатку.

Ультрафиолетовый фильтр на глазах не дает солнечным выбросам жечь роговицу. Радио NRj заходится знакомым мотивом про тату. Ставлю на всю, откидываясь в кресле.