Тянусь за телефоном, чтобы набрать Роме. Закончили на час раньше. Какой ему смысл, три часа упираться глазами в татуированный загривок художника. Экран зажигается, и я машинально нажимаю на вызов.

— Привет чем занимаешься — Антон звонит. Списываемся раз в день на общие темы. Еще фотографии шлет на оценку. Хотя какой из меня критик. Мне все нравятся.

— Татушечку сделала, сейчас домой собираюсь — хвастаюсь, трогая пальцами саднящую от иглы кожу.

— Тебя забрать? Говори адрес.

— " I, m Sorri, MuM!(1)" кажется Пятницкая 4 — читаю номер, рядом с вывеской. Название, как раз для тех, кто пошел мимо правил.

В моем то случае, извиняться придется перед ба, зная ее характер, мне сильно не влетит. Немножко поворчит, но это не страшно.

— Ну, все лечу.

Отбой и через десять минут Land Rover Discovery с мягким шумом останавливается возле меня. Ветерок в голове, как сквозняком нашептывает о моей безмозглости, и том как Рома будет орать. Но буря протеста сметает в хлам, любое проявление каких либо шагов навстречу к нему. И по большому счету, мне начхать, как отреагирует.

А он мне кто такой.? Ну, предложил. Ну, согласилась. И это ни к чему меня не обязывает. Позвоню из дома, скажу, что сама добралась. И этого достаточно.

Я падаю в салон. На волне легких шуток и музыки по радио, мы катим к десятиэтажному корпусу. Возле подъезда, еще минут десять увлеченно рассматриваем мою розочку. И я немного смущаюсь, когда Антон чуть дольше задерживается, пробегаясь пальцам по бедру.

— Милан, я на две недели уеду, у меня вечером самолет — с сожалением в голосе говорит он.

— Снимать? — вопрос пролетает мимоходом. Мы обсуждали это, во время прогулки.

— Ну, да, заказ срочный, отказаться никак. Клиент постоянный, терять нельзя.

— А куда?

— Байкал. Природа там — разводит руками от восхищения — Короче, словами не передать. Я как приеду, сходим куда-нибудь?

— Обязательно — улыбаюсь, пока прощаемся и провожаю взглядом его до машины.

И только вот на минуточку опускаю глаза, в поисках ключей, а когда поднимаю. Меня как кипятком обливает. По виду Ромы мне очень понятно, что всю эту милую сценку он видел. Ох, очень зря, я его не дождалась.

Душа улетает в пятки, от выражения в глазах. Тяну на лице улыбку, но это никак не спасает. Читаю, как он произносит мимикой губ.

Бе-ги.

Резкий старт и дрожащими руками, едва попадаю в кнопку домофона. Это очень медленно. Сердце готовится на вылет, грозя в клочья разбить весь каркас грудной клетки.

На скорости пролетаю свою остановку и по приближающимся шагам сзади, назад точно нельзя, поэтому через две ступеньки бегу наверх. Шум в ушах от собственного дыхания глушит все звуки, накрывая фрустрацией.

Пришептываю мольбы, чтобы чердак оказался открытым. С заносом в пролете, на пятом этаже, взвизгиваю, когда две клешни цепляют за талию и резко дергая, прижимают к двери. Поворот ключа и меня запихивают внутрь.

Я не теряясь, вырываюсь и заскакиваю на кухню, хватаю банан со стола и становлюсь за барьер. Он же этого не сделает. А конкретно, что, я не понимаю. Страшно злой. Даже скулы заострились, пока он надсадным хрипением, гонит кислород из легких. Правда жутко.

Обороняюсь, чем? Бананом. Ага, обхохочешься. Смертельное оружие убьет наповал своим видом. Ладно, еще стол. Мечемся вокруг из стороны в сторону.

— Только попробуй — мямлю тоном смертника.

— Сюда иди, я тебе по заднице пару раз всеку, и все на этом — горох на попе начинает гореть адским пламенем, чувствует зараза, что добром это не кончится.

— Нашел дурочку, ты лицо свое видел? Ром, давай ты просто отойдешь в другую комнату, а я бегом так, выскочу.

— Не-е-ет — злобно тянет, у меня все мурашки в ряды поднимаются.

— Ромочка, я даже не знаю из-за чего ты злишься. Давай без крови — мольба не срабатывает, а белые зубы, обнажившиеся в подобие улыбки, пугают до чертиков

— Без крови, но с садизмом — вижу, как медленно огибает стол, я начинаю двигаться в обратную сторону, по окружности. Делает мах влево, пытаясь обманным маневром, сбить меня с толку. Я шустро отскакиваю и бросаю в него свою желтую гранату. А потом с победным воплем рвусь к двери.

Но только флаги были подняты слишком рано. Первая же стена, стала местом моей полной капитуляции. И даже руки сдались, прижатые вверх его ладонями. Губы без единого вздоха, обречено приняли на себя бой.

Страх улетучивается, сменяясь совсем другими ощущениями.

Хватаю, с восторгом, всю жадность прикосновений его губ. И отвечаю с таким же оголенным возбуждением. Как будто сорвал кран, и оно хлещет в меня как из пожарного шланга. Вот только не водой, а огневыми струями.

Догнал. Поймал. Теперь не отпустит. Когда освобождает руки, сама хватаюсь за шею, прижимаю ближе. Его ладони уже жгут кожу, загоняя жар так глубоко, что плавит. И невозможное кипение в крови, убивает всякую долю сопротивления.

Горячий, злой и смесь взрывает. Когда отрывается на секунду, стягивая с меня топ, чуть останавливается, как будто предлагая выбор. Я захожусь извечным женским звуком, тянусь к его губам и дрожью отзываюсь, когда большим пальцами начинают играть с сосками. Поглаживая и растирая.

Сама дергаю вверх его футболку, и всей поверхностью кожи вжимаюсь в гладкие мышцы. Рома рычит, когда сосками задеваю его грудь. Юбка вместе с трусиками летит на пол. Зубами проходится по шее, пока я расправляюсь с его пряжкой. Не с первого раза получается, он помогает. С остальным уже руки работают по наитию. Тяну его брюки, пальцами лаская член. Рома прижимается к моему лицу.

— Все Ми… секунду… резинку надо — как скрип, с перерывами произносит, я киваю, отворачиваясь и упираюсь руками в стену. Слышу, как шелестит фольга. Потом горячим прикосновением разворачивает.

— В глаза хочу смотреть — шепчет, подхватывая на руки — Красивые, Милана, очень, сейчас особенно.

Облизываю пересохшие губы, смыкаю ноги в замок на его спине и ощущаю, как по миллиметру заполняет собой. Его зрачки расширяются, съедая густой янтарь до темноты. Напрягаюсь, когда плоть резко пробивается до конца.

— Ми, ты очень узкая, надо расслабиться — чувствую, как замедляется, рассчитывая движения.

Обильная влага во мне, смягчает эти скольжения, и через пару толчков, пульсация разрастается. Я расслабляюсь, пуская кружение в голове и выбивая ответный ритм, заложенный природой. Рома смотрит, не отводит взгляд. Как я закусываю губы, подаваясь ближе, он проталкивается до основания и задевает головкой матку. Больно. Сладко. Когда я прикрываю глаза, то слышу приглушенное:

— Нет, открой, смотри на меня — я открываю, смотрю на него.

Толчки становятся резче, жестче. И наши хриплые стоны мешаются с поцелуями. Глаза не отрываются. Даже когда в паузе замираем, перед полным погружением в этот хаос эмоций. Меня накрывает потоком, на пару минут полностью лишая сознания. Я как в отключке воспринимаю, что Рома на последних фрикциях, входит максимально глубоко, выплескивая семя в презерватив.

Вглядывается остро в меня, под кожу забирается. Сейчас каждый жест еще насыщенней воспринимается.

— Ты стоишь того, чтобы побегать — склоняется ко лбу и подхватывает, когда чуть шатаюсь, опираясь на стенку — Про понравилось, даже спрашивать, не буду. Штормит?

— Отстань — немного придя в норму, начинаю одеваться. Ненавижу себя за эту слабость. Сама не понимаю, как этим ураганом закрутило. И почему к этому человеку. Есть миллион других. Почему именно он.

— О, горошки мои, давно не виделись, до двери не дотянули, а так бы все сошлось — продолжает с задором, уже видимо подобрев после секса.

— Ром, хватит! — обрываю его. Переключает серьезность на лице, опять придавливая к стене, когда я надеваю топ.

— Прости, Милана, я иногда придурок, но ты не обращай внимания — жарко дышит, сжимая мои волосы на затылке — Мне хорошо с тобой. Не будем начинать словесную битву. Ты мне нравишься. сильно и я не про секс в частности — звучит неожиданно, я отношу это в разряд, эффект после секса.