В таверне было не густо, хотя конюшни были забиты. Сидело всего-то десять человек и все по одному, глядели в наполненные бокалы, напивали мелодию, и стучали пальцем по столу. Почти что полная тишина.
Август уселся у окна, а Тали пошла искать хозяина таверны. И пока парень в полном одиночестве ждал её и смотрел в окошко, где ему открывался вид на ночные поля пшена, каким-то чудом непострадавших после такой затяжной войны.
— Вы не поняли, нам нужна отдельная комната, а не бараки для бомжей! — раздался голос Тали у стойки, за которой стоял недовольный хозяин заведения и потирал бокал.
— Я понял, Миледи, мне нужно повторять сто раз, но вот вам, походу, нужно! Нет у нас свободных комнат! — рявкнул мясистый мужчина, показательно поставив бокал на стол. — Нужно было бронировать в обед!
— Ваш отстойник настолько далеко, что хрен к нему дорогу найдёшь!
— Так, женщина, чего вы хотите? Мне выгнать постояльцев прочь и заселить каких-то неизвестных мне людей?
— Неизвестных, говоришь? — Тали украдкой глянула на Августа и, хитро улыбнувшись, потянулась к хозяину. — Ты знаешь, кто вон тот человек у окна?
— Хах! Удиви!
— Слышал о Хитром Лисе из Братства Дмитри? Ты хоть про Братство-то слышал?
— Ясен пень слышал. Года два назад нашу деревушку оккупировали и налоги дикие взымали. А генерал их, как там его, Ольский, и вовсе трёх человек казнил за неуплату, а когда они уходили, почти всё пшено с полей забрали! — рассказал он. — А что Лиса хитрого… сидели у меня как-то наёмники и краем уха я тогда услышал, что помер этот Лис, так что не пытайся меня надуть! Знаю я вас, ушастых, хитрые, как демоны!
Тали опешила и отодвинулась. Два года назад Армии Братства тут и в помине не могло быть, а выходит, что в королевстве они пробыли не пару недель, а грёбанных два года.
— А терь проваливай отсюдова! — рявкнул хозяин.
— Потише, — буркнул Август, усевшись на табуретку. — Слушай, что будет если ты нас ещё раз пошлёшь — сюда придёт мой полк, разгромит твою деревню, а я лично прирежу всех твоих родных и отрежу тебе член, который потом затолкаю тебе в рот и заставлю сожрать, затем вспорю тебе брюхо, но не обычным путём, а таким, что ты останешься ещё жив и я смогу дёргать твои кишки, как захочу! — тон его был грубым и внушал беспокойство даже Тали, знавшей, что на такое он не способен. — А если ты примешь вот эту плату… — он кинул на стойку несколько золотых монет и ухмыльнулся. — То, возможно, ничего, ранее сказанного мною, не случиться.
Хозяин нахмурился и нагнулся к Августу с довольно неприятным выражением лица.
— Я если я пойду и расскажу всё элтийским солдатам, засевшим не далеко?
— То тогда они тоже познают, каков их член на вкус, — съязвил Август, пододвинув монетки к мужчине. — А ещё нам нужна ванна. Надеюсь, тут такая роскошь имеется?
Хозяин отпрял и лицо его смягчилось. Он взял блестящие золотые монетки и сунул их в карман фартука.
— Мы хоть и в деревне, но у нас всё не настолько плохо. Есть у нас ванная, в подвале, но мыться вам придётся самими, — рассказал он. — Ишь, Аристократов понаехало! Вторая комната, справа от лестницы, ваша.
— Хорошо, что мы вот так вот всё решили, мирно и вовсе без угроз, а лишь с шутками, — усмехнулся рыжий, встав с табуретки и дёрнув Тали за плечо. — Пошли.
Дабы не тратить много времени на очередь, ванную они приняли вместе и самое удивительное, что ванна в понимании Хозяина Таверна — это самая настоящая железная ванна, а не громадный деревянный тазик, в котором вода волшебных образом утекает. Эта особенность столь грязного места и отдалённого от больших городов Тали несметно порадовала.
Очистив своё тело от двухлетней, если судить по словом хозяина, грязи, они наконец-таки увидели комнату, чья запущенность их немного смутила, но они ночевали в лесу, в пещерах, среди трупов, а потому, не особо противясь, всё же устроились на жалком подобии двухспальной кровати. Даже подобием эту конструкцию из ящиков и матраса было сложно назвать.
— Слушай, а ты бы реально отрезал ему причиндалы и заставил бы съесть? — с нездоровым интересом спросила Тали, упав на кровать и пожалев, что не вспомнила о ящиках под матрасом.
— Да. С его родными я бы сделал тоже самое, — сухо ответил Август, стягивая ботинки. — Как и с Элтийцами, хотя для них я бы придумал более жестокие предсмертные мучения.
— Почему же ты так не любишь элтийцев? — Тали много раз задавала этот вопрос, но Август постоянно парировал его, но теперь он слишком устал, чтобы думать.
Он достал из-под плаща, кинутого на пол, флягу, наполненную вином, глотнул и икнул.
— Когда я был ещё ребёнком и мои родители были живы, мы бежали из какой-то страны, чьё название я не помню. Я не особо понимал, что происходило, но понимал то, что за нами гонять плохие люди. Насколько я понимаю, спокойно мы прожили всего год, поселились на побережье Ордуила и однажды я увидел громадную флотилию с элтийскими знамёнами, что стремились прямо с запада прямо на нас, — он ещё глотнул вина и лёг на кровать. — Тогда мы бежали прочь, но элтийские войска развернулись слишком быстро и спустя пару дней какие-то люди нашли нас в ночлежке, что рядом с Аркадией. Они… изнасиловали мою мать несколько раз, а отца вынуждали смотреть на это и заодно избивали хлыстом с шипами, которым обычно избивают рабов. Потом они собрали кострища, как для ведьм, и привязали нас всех к балкам под горкой хвороста…
— Так вот откуда у тебя ожоги на ногах… — поняла Тали, тихо перебив Августа.
— Они вылили на хворост несколько бочков огненного сока, а затем подожгли кострища под родителями. Те были ещё живы, когда огонь начал лизать им ноги, они были живы даже, когда огонь полностью поглотил их и им оставалось только кричать от дикой боли, — холодно произнёс Август, смотря на язычок пламени, что играл в лампе и вызывал те воспоминания в мельчайших деталях. — Меня они решили сжечь последним, чтобы я, как они сказали, насладился картиной во всей краске, что я понимал, что меня ждёт и рыдал, а я рыдал. К ночи, когда тела родителей уже превратились в угольки, они подожгли и меня, однако, пошёл дождь и пламя успело облизнуть лишь ноги.
— И как ты выбрался?
— Меня спас какой-то Эльф, назвался Ванхелем. Перебил целую дюжину элтийцев за минуту и, дотушив огонь, освободил меня, а потом просто ушёл, оставив меня одного в поле трупов.
— По-моему, ты уже рассказывал мне эту историю…
— Рассказывал, но только мы оба были в стельку пьяны.
— И что я тогда сказала?
— Ничего. Ты налила мне ещё бухла, а потом… — он задумался, улыбнувшись, договорил. — Соблазнила.
Тали довольно закивала и, отобрав у Августа флягу, сделала парочку больших глотков и облегчённо вздохнул.
— Неплохое пойло. Что это?
— Агросийское белое вино.
— Выходит, контрабанда…
Полностью опустошив флягу, Тали быстро вырубилась, а Август лишь притворился, что уснул. Дождавшись середины ночи, он встал с кровати, натянут ботинки, накинул плащ и поверх него нацепил ножны с рунным мечом. Глянув на мило сопевшую Тали, он кинул ей на стол мешочек с золотом и тихо ушёл.
Медленно прикрыв скрипучую дверь, он прошёл в конец коридора и, дождавшись, когда во дворе таверны никого не будет, спрыгнул со второго этажа, сразу же притаился во тьме и, не высовываясь на свет, прокрался к стойлам, где стоял лишь один вороной рысак с выжженным знаком “Л” на бедре. Отвязав коня, он вывел коня на дорогу и, убедившись, что никто не смотрит, взобрался на седло. Пришпорив коня, он рысью двинул в деревню, где гасли огни в окнах.
Выскочив на базар, но сбавил темп и спокойно подвёл коня к кузнице, где старался тот угрюмый лысый тип, которому он заплатил пару золотых монет. Август ожидал, что внутри схлестнуться раскалённое железо и вода, что искры от удара молота будут лететь во все стороны, но кузнец просто сидел на табуретке и слабенько набивал молотком по кузне. Мужчина был настолько поглощён работой, что не заметил Августа, без разрешения вломившегося в кузню и прислонившегося к стенке.
