— Нет, — голос Дэннера был твердым. — Нет, я в долгу перед тобой за то, что ты поместил ее туда и забрал. Я этим займусь. Но сделай мне одолжение. Я слышал, что на 99-й улице в баре Ллойда была драка в баре. Какого-то парня очень сильно избили. Диспетчер высылает машину, чтобы проверить это. — Он сделал паузу. — Этот парень может быть Митчем Уорреном.

Я посмотрел на жалкого ублюдка, который думал, что у него был шанс с таким ангелом, как Лу, только потому, что он носил гребаный костюм. Я хотел убить его, но тогда у меня было убийственное настроение. Я решил, что пока я могу держать в своих руках гребаного Туза и гребаного Блэкджека за глотки, я могу позволить Уоррену гнить в тюрьме какое-то время, прежде чем он отправится в ад.

— Слышал, что там тоже были выстрелы. Возможно, понадобятся парамедики, — добавил я.

Я повесил трубку и бросил телефон Нове.

— Священник, — позвал я рыжеволосого, устанавливающего свой медицинский лоток с инструментами. — В следующий раз. Это уловка и освобождение.

Я подкрался к Уоррену, вытащил свой 9-миллиметровый из-за пояса джинсов и всадил патрон в обе его руки.

— Это за то, что посадил моего мальчика в тюрьму и приложил руку к тому, чтобы Кресс и моя гребаная женщина тоже оказались втянутыми в это дерьмо.

С его воплями в моих ушах я развернулся и вышел из здания, на ходу зовя своих братьев.

— Первый, кто найдет этого ублюдка Блэкджека, будет тем, кто пустит пулю в его гребаную голову.

Луиза

Я проснулась от звука голоса моего отца.

Это сбило меня с толку, потому что я не видела своего отца и не разговаривала с ним с той ночи, когда он ударил меня по лицу и выгнал из дома.

На мгновение я задумалась, не умерла ли я и не попала ли в ад за свои грехи, потому что только там я снова обрету этот голос. Только там я была бы наказана, как Сизиф или Тантал, бесплодным повторением одного ужасного поступка; умоляя моего отца не бить меня снова и снова, даже когда его кулак врезался мне в щеку.

Я решила открыть глаза, потому что это было лучше, чем представлять себе эту ужасную возможность.

Я открыла их и поняла, что я не умерла и, на самом деле, мне даже не причинили вреда.

Я лежала, свернувшись калачиком, на боку в пустой комнате в доме. Мой рот, руки и ноги были заклеены клейкой лентой, и кто-то снял с меня платье, так что я была только в своем скудном черном кружевном нижнем белье. Моя боль усиливалась, но это было не то, с чем я не смогла бы справиться после нескольких месяцев лечения раком и недель химиотерапии. Они не причинили мне вреда. На самом деле, у меня было такое чувство, что они связали меня таким образом только для того, чтобы унизить.

На ковре были пятна от сдвинутой мебели, а в воздухе стоял резкий запах скипидара, как будто его недавно покрасили. Когда я встала, чтобы выглянуть в окно, у меня был прямой обзор на дом Зевса и мой дом. Я вспомнила, как каждый вечер возвращалась домой на байке, и вспомнила ярко-голубой пляжный домик, который месяцами выставлялся на продажу без каких-либо предложений, потому что последний владелец умер в нем от сердечного приступа.

Вот как они наблюдали за нами.

В углу даже стояла тренога.

Я сделала глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, что Зевс придет за мной. Ни на небесах, ни в аду не было такого способа, чтобы мой монстр-хранитель не нашел меня. Он найдет меня и, по своему обыкновению, спасет.

— Это так далеко вышло из-под контроля. — Голос моего отца приближался, поднимаясь по лестнице, которую я могла видеть только через открытую дверь. — Я даже не могу понять, как вы, гребаные идиоты, могли допустить, чтобы до этого дошло.

— Хавьер сказал нам, что мы можем забрать девочку. — Голос Эйса раздался у него за спиной, и секунду спустя они оба появились на лестничной площадке. — Таков был уговор.

Мой отец не слушал. Вместо этого его взгляд был прикован к моему телу, связанному в позе эмбриона серебристой клейкой лентой на запястьях и ступнях, куда он обычно прикреплял только самые дорогие браслеты и обувь самых известных марок.

— Посмотри на себя, — выдохнул он.

Я не знала, что он имел в виду под этим. Если он был в ужасе от того, как низко пала его светская принцесса, или от того, как его преступные сообщники обращались со мной, или если надежда на надежды, он испытывал отвращение к себе за свою роль в моей ситуации.

Я знала ответ секундой позже, когда мой отец, одетый в костюм от Армани, бросился на Эйса и впечатал его в стену.

— Что, черт возьми, ты сделал с моей дочерью? — он закричал.

— Чувак, остынь, ты же знаешь, что она шлюха Гарро. Она заслуживает худшего. — Эйс рассмеялся, подняв руки вверх.

— Она Лафайетт, — сказал мой отец, как будто это значило все.

И для него это произошло.

Если бы мой рот не был заклеен скотчем, я бы сказала ему, что теперь я Гарро.

— Она Лафайетт, и она не пострадает в этом. Ты меня понимаешь?

Эйс моргнул, и с каждой секундой его приветливость исчезала. Его лицо было грубым и рябым, как скала, изношенным и сморщенным от тяжелой жизни. Это стало неровным, когда он прорычал:

— У вас сейчас мало права голоса, мэр. Хавьер руководит этим шоу.

— Хавьер руководит этим шоу, потому что я ему позволяю. Не поймите это превратно. А теперь отпусти Луизу.

Блэкджек появился в дверном проеме, бледный и тонкий, как луч света в уже залитой солнцем комнате. Тонкое лезвие в его правой руке сверкнуло, когда он направился с ним к моему отцу.

Я попыталась закричать сквозь кляп, но звук был приглушенным и неэффективным.

Тем не менее, мой отец услышал это и повернулся, чтобы посмотреть на меня как раз вовремя, чтобы увидеть, как Блэкджек бьет его по голове рукоятью ножа.

Эйс сильно пнул папу в лицо своим мотоциклетным ботинком и плюнул на его распростертое тело.

— Свяжи этого ублюдка.

Мой желудок сжался в твердый кулак, когда я наблюдала, как Блэкджек раздевает его и перевязывает скотчем точно так же, как он сделал это со мной.

Эйс расхаживал по комнате, проводя пальцами по своим редеющим, измазанным жиром волосам, как человек, который был под кайфом каждый день своей жизни.

И он разглагольствовал.

— Собираюсь достать этот гребаный член. Собираюсь схватить его, собираюсь схватить его, собираюсь схватить его и вздернуть, как большого старого медведя, и содрать с него шкуру живьем. Да, собираюсь содрать с него шкуру заживо и не торопиться, чтобы он мог сначала посмотреть, как медленно умирает его хорошенькая маленькая сучка. Он будет страдать, да, наконец-то он будет страдать.

У меня никогда не было никакого опыта общения с сумасшествием. Еще несколько месяцев назад меня приютили, а потом я столкнулась с насилием, сексом и жадностью, но никогда с полномасштабным безумием.

Вот кем был Эйс.

Чистое безумие.

Я была так отвлечена двумя Манфордами, что не заметила, как смуглый мужчина в прекрасно сшитом костюме поднялся по лестнице и вошел в дверь, пока он не произнес мое имя.

— Луиза.

Хавьер Вентура стоял в дверном проеме в окружении двух огромных телохранителей. Он выглядел настолько неуместно в скромном доме с двумя байкерами-наркоманами перед ним, что сначала я подумала, не играет ли мой разум со мной злую шутку.

Он подошел ко мне в своих красивых итальянских кожаных мокасинах ручной работы и подвернул брюки на бедрах, чтобы удобно присесть передо мной.

— Такой позор, лиса, видеть такую красивую женщину в таком уродливом месте. Я хотел бы помочь тебе выйти из этой ситуации, но, увы, мы застилаем наши кровати и должны в них лежать. Это было твое решение лечь в ту постель с Зевсом Гарро, и поэтому это было твое решение умереть за него тоже, если до этого дойдет.