Она закатила глаза.

— В отличие от тебя, я не пытаюсь залезть Кресс в штаны, так что я пас.

Все мы, даже Мут, рассмеялись.

Кинг самодовольно улыбнулся и подхватил Кресс под другую руку.

— Кто сказал, что я все еще пытаюсь?

Настала очередь Кресс закатить глаза.

— В ту секунду, когда ты перестанешь пытаться, я уйду.

Кинг подмигнул мне, совершенно невозмутимый угрозой.

— Она полное дерьмо. Вытатуировала мои гребаные слова на своей коже. Она знает, что она моя на всю гребаную жизнь.

Я, как всегда, рассмеялась над их подшучиванием и начала разворачивать вишневый леденец. Я с женским удовлетворением заметила, что горящий взгляд Зевса сразу же остановился на моих губах. Я притворилась, что не замечаю его, перекатывая круглое красное лакомство между губами, а затем с силой втянула его в рот.

Он тихо застонал, и моя рука убралась, чтобы он мог засунуть ее в задний карман моих джинсов и сжать мою задницу.

Я была так отвлечена его злой ухмылкой, что не заметила, когда мы все остановились перед парикмахерской Кости. Только когда зазвенели колокольчики над дверью, когда мы вошли в старомодное помещение, обшитое деревянными панелями, я остановилась, чтобы осмотреться.

Повсюду были братья. Мужчины в кожаных костюмах, с длинными волосами и бородами, выглядевшие дерьмово с похмелья, потому что это был первый день Нового года, и они оторвались так, как умеют веселиться только настоящие бунтари накануне вечером.

Я нахмурилась, глядя на них всех.

— «Стелла» находится дальше по улице, — сообщила я им.

— Ничего смешного, — заявил Нова, поморщившись и придерживая свою красивую голову с того места, где он полулежал в кресле. — На самом деле, ни хрена не говори, если это абсолютно необходимо.

— Слишком сильно приложился к бутылке прошлой ночью? — Кресс рассмеялась над ним.

Он ухмыльнулся.

— Две бутылки "Патрона" и пара близнецов из Ванкувера. Это, блять, того стоило.

— Серьезно, что мы все здесь делаем? — спросила я, поворачиваясь к Зевсу, потому что он демонстративно молчал.

Он уставился на меня, скрестив руки на груди и расставив ноги в ботинках, как генерал, собирающийся отдать приказ о начале войны.

— Рассказал братьям, почему я отрезал свои волосы. Они здесь для того, чтобы сделать то же самое.

Я моргнула, глядя на него, и в это время навернулись слезы.

Черт, но я ненавидела плакать, но, черт возьми.

Я поднесла кулак ко рту, чтобы остановить рыдания, и снова медленно повернулась лицом к двадцати с лишним байкерам, собравшимся в комнате. Все они уставились на меня с разной степенью серьезности.

— Не пытайся отговорить нас от этого, Фокси, — проворчал Бак со своего стула. У него были жесткие седые волосы, которые он собирал в короткую косу на красной шее сзади. — Не спрашиваю твоего разрешения. Просто подумал, что ты захочешь быть частью этого.

Я сделала глубокий вдох и выдох, почувствовав, как Гарро окружает мою спину, а Харли Роуз подошла ко мне, чтобы взять за руку.

— Мы с Кресс тоже режем наши. Только до плеч, но у нас длинные волосы, и мы собираемся пожертвовать обрезки в фонд борьбы с раком, который делает парики для пациентов, проходящих химиотерапию, — объяснила она сладким голосом, который я слышала от нее редко, обычно, когда она разговаривала со своим отцом, братом или Кресс.

И она использовала это со мной. Держа меня за руку. И сказала мне, что собирается отрезать для меня половину своих густых, безумно красивых волос.

— Это уже слишком, — прошептала я, потому что мой голос не работал должным образом из-за комка в горле.

Тепло Зевса ударило мне в спину за секунду до того, как его руки обвились вокруг меня, и его голос прошелся по моему телу, когда он сказал:

— Для семьи никогда ничего не бывает слишком.

Я глубоко вздохнула, стоя в кольце рук Зи, в кругу его кровной семьи и в большем кругу его избранницы, и тогда я поняла, если я когда-либо сомневалась в этом раньше, что я сделала правильный выбор, выбрав Зи, и более того, достаточно поверив в себя за то, что вообще сделала этот выбор.

Он подождал немного, чтобы я взяла себя в руки, затем шагнул вперед, закатал рукава черного Хенли, который он носил под рубашкой, и сказал:

— Давайте устроим это шоу на гребаной дороге, чтобы мы могли заехать к Стелле за гребаным салом и блинчиками. Кто-нибудь, дайте мне одну из этих гребаных бритв. Я делаю прическу Нове. Этот симпатичный мальчик всегда добивался своего.

Луиза

Мне было хуже, чем собаке, которую дважды переехал шестнадцатиколесный грузовик.

Был конец января, и последний курс химиотерапии надрал мне задницу сильнее, чем когда-либо прежде. Рассуждая логически, я знала, что это потому, что они нацеливались на рак более агрессивно, чем раньше, что это была новая методика, которая оказалась очень успешной у женщин моего возраста и в моем состоянии.

Я была молода и здорова, в то время моим родителям и врачам казалось хорошей идеей провести со мной три курса химиотерапии в разгар унылой зимы, чтобы посмотреть, не смогут ли они выбить из меня рак. Моя мать была единственной, кто поддерживал связь с врачами сейчас и следил за тем, чтобы страховые документы были подписаны, но я не видела ни ее, ни моего отца после инцидента на званом ужине перед Рождеством.

Я чертовски уверена, что чувствовала себя побежденной, но я не чувствовала себя исцеленной. Даже близко.

Единственное, за что я была благодарна во всем этом, так это за то, что мне не пришлось ходить в школу больной, а Зевс отправился на пробежку с Падшими, так что ему не пришлось видеть меня такой.

Он не хотел уходить, но дела у клуба шли плохо. Второй раунд пожаров показал, что в их рядах определенно был еще один стукач, и Зи не чувствовал себя комфортно, оставляя управление Сан-Диего кому-либо еще, даже своим самым доверенным братьям. В конце концов, в свое время Зевс заслужил свое президентство, нанеся удар в спину своему президенту, и он не хотел, чтобы история повторилась.

Когда он ушел, мне было не так уж плохо, но последние две недели были тяжелыми. Я едва вышла из дома и ненавидела вставать с постели, потому что все мое тело болело, как синяк. Зевс звонил каждый день, чтобы проверить, как дела, и я никогда не была без по крайней мере двух братьев в доме, которые бездельничали, стреляя со мной в дерьмо, как будто они действительно хотели пообщаться с инвалидом и посмотреть марафонские сеансы "Игры престолов".

Я знала, что они доложили ему, что мне становится хуже, поэтому я не удивилась, когда Зи позвонил мне, чтобы сказать, что он возвращается домой пораньше и оставляет Бата за главного. Я пыталась преуменьшить значение происходящего, потому что не хотела создавать проблем для клубного бизнеса, но я была в восторге от того, что мой монстр-хранитель возвращается домой.

Без него Мут, Харли Роуз и Би были моими ангелами.

Харли и Би помогли мне принять душ, что было неловко, но необходимо, и они расчесали и заплели мои волосы, убирая их с лица. Харли помогала мне каждый день переодеваться в новую пижаму, чтобы старые не пахли отвратительным потом и блевотиной, и она заварила мне бесчисленное количество чашек чая что я едва могла заставить себя выпить. Беа навещала нас почти каждый день и всегда приносила подростковые журналы, светские сплетни и бесконечный оптимизм. Очевидно, мама знала, что она приходила, а папа — нет. Я не знала, что об этом думать, пока однажды Филиппа не отдала Беа мой старый автомобиль «Гефестус» и не сказала ей отдать его мне. Это был приятный жест, далеко не достаточный, но приятный.

Мут сделал не так уж много, и все же он сделал все. Он был там, когда я просыпалась утром, и он был там, когда я ложилась спать ночью. Большую часть времени, я думаю, он спал в старом домике на дереве на заднем дворе в течение нескольких часов, прежде чем вернуться, чтобы потусоваться со мной. Мы смотрели культовую классику, потому что оба любили ее: трилогию «Крестный отец», «Звездные войны», коллекции Квентина Тарантино и Альфреда Хичкока. Мы играли в настольные и карточные игры, но говорили как можно меньше, потому что Мут, очевидно, предпочитал это, и я находила это утомительным.