— В прошлый раз они не усвоили свои уроки, — отметил Бат.

— Ни хрена, — прорычал я. — Но в прошлый раз мы были в гребаной обороне. На этот раз мы перенесем эту войну на них.

— Ты готов к этому, брат? В последнее время у тебя на уме много других вещей, — решил напомнить мне этот ублюдок.

Я свирепо посмотрел на него, но в его словах был смысл.

Я был тридцатишестилетним мужчиной с двумя детьми, оба родились до того, как я стал достаточно взрослым, чтобы отрастить гребаную бороду. Один из них учился в колледже, жил в основном чистой жизнью, которую я чертовски любил за него и его женщину. Скучал по нему, как по адскому огню в моей груди, но знала, что это было хорошо для него.

У меня есть еще один ребенок, Харли-Роуз, она росла как ангел и только сейчас поняла, как быть серьезной занозой в моей заднице. Она была слишком великолепна для своего же блага, и она обнаружила это в молодости, учитывая, что она выросла в окружении группы мужчин, которые все были мужчинами, и убедилась, что она знала, что из-за того, что она была такой красавицей, они избили бы любого мужчину, который плохо обращался с ней.

Моя девочка обнаружила, что ей нравится внимание, как со стороны моих братьев-защитников, так и со стороны других более темных мужчин. Она встречалась с мелким наркоторговцем по имени Крикет из всех гребаных вещей, и она была “влюблена в него”. Следить за ней было трудно, и теперь, с этой новой угрозой, не было никакого способа, чтобы я не приковал ее к ее гребаной спальне, чтобы я знал, что онабыл бы в безопасности. Она бы, блять, возненавидела это, устроила драму, потому что иногда была слишком похожей на дочь своей матери. Не то чтобы мне было наплевать, главное, чтобы она была в безопасности.

Потом была Лу.

Что, черт возьми, я собирался делать с Лу?

Я был человеком, который сдержал свое гребаное слово, и я обещал научить ее жизни вне закона.

Это было неподходящее место для такой девушки, как она, с душой, слишком мудрой для такого юного создания, с глазами цвета чистого, незапятнанного неба и волосами цвета бледного золота. Возможно, у нее было тело грешницы, но у нее была ангельская внешность и такое же сердце.

Слишком хороша для таких, как я, и для этой жизни.

Но сейчас она была в этом замешана, сказал я себе, потому что хотел в это верить, она была в этом замешана, и если бы назревали неприятности, она была бы на моей стороне во всем этом.

Никто не мог бы защитить ее так, как я.

— Гарро.

Как раз то, что мне, блять, было нужно.

Копы.

Я обернулся, скрестил руки на груди и кивнул подбородком молодому офицеру Дэннеру и его напарнику Райли Гибсону, когда они вышли из своей патрульной машины.

Сказать, что “к черту полицию” было мандатом Падших, было бы преуменьшением. У Сая действительно были вытатуированы слова на спине поверх Упавшего символа.

Я ненавидел этих гребаных свиней.

— Давно не виделись, Гарро, — сказал Дэннер, направляясь ко мне, как будто ему было наплевать на весь мир.

— Недостаточно долго, — сказал я ему, чувствуя, как мои братья прикрывают мою спину. — Чем я могу тебе помочь, красавчик?

Я усмехнулся, увидев, как он нахмурился. Парень всегда пытался проявить себя. Он был чем-то вроде британского колумбийского полицейского в шестом поколении, а его отец был старшим сержантом. Он годами пытался использовать нас, чтобы оставить свой след, но, черт возьми, если бы я собирался позволить ему.

— Похоже, вопрос в том, что я могу для вас сделать? — спросил он, придя в себя достаточно быстро, чтобы указать на обломки. — Не знал, что у вас здесь есть собственность, но, похоже, с вами произошло что-то вроде несчастного случая.

Я фыркнул.

— Да? Что заставляет тебя так думать?

Его напарник, более импульсивный, чем Дэннер, шагнул вперед.

— Перестань валять дурака, Гарро. За нами следуют криминалисты. Прежде чем они доберутся сюда, почему бы вам не рассказать нам, что это за история?

— Не могу сказать наверняка, мальчики. — Я пожал плечами и потер свой бородатый подбородок, как будто был сбит с толку ситуацией.

— Только что купил здесь пустое здание, подумываю о том, чтобы снести его и построить на этой земле красивое ранчо, похожее на дом. Не удивлен, что он загорелся, учитывая, сколько ему было лет и какая сухая стояла погода.

Копы уставились на заросшую кустарником отдаленную пустыню и скептически оглянулись на меня.

Я боролся с желанием рассмеяться и победил. Вместо этого я пожал плечами.

— Нравится быть одному.

— Прекрати нести чушь, Гарро. Очевидно, что здесь имела место нечестная игра, — огрызнулся Гибсон.

Я прижал ладонь к сердцу.

— Итак, какого хрена кому-то понадобилось делать что-то подобное со мной, маленьким старичком?

Гибсон выглядел готовым побить меня, но Дэннер только слегка улыбнулся и покачал головой. Подъехало еще несколько полицейских машин, и мой любимый полицейский всех времен вышел на солнечный свет.

— Хатчинсон, — с гримасой поприветствовал Дэннер другого мужчину, когда тот приблизился.

Другой коп, ухмыльнулся ему и хлопнул по спине. Он был пожилым человеком с серьезным стажем в рядах полиции, и он жил у меня в заднем кармане добрых девять лет. Старше, да, но старый чудак чертовски любил травку, которую мы давали ему, чтобы успокоить его артрит.

— Дальше я сам разберусь, мальчики. Давайте позволим опытным людям разобраться в этом, а? — Хатчинсон сказал новичкам, уже собравшимся вокруг них, пожать руки мне и Бату. — Видишь здесь проблему, Гарро?

— Не так много. Старая штука обосралась на нас. Я подам страховое заявление и все такое дерьмо, но мне нужно возвращаться домой к своему ребенку. Ты не против встретиться со мной позже, если найдешь что-нибудь в своем расследовании?

Хатчинсон кивнул, как хороший мальчик, каким он и был.

— Конечно, Гарро.

Я ухмыльнулся Дэннеру и Гибсону, проходя мимо них по пути к своему байку, но я заметил, как взгляд Дэннера зацепился за фотографию Харли выглядывающую из заднего кармана моих джинсов, вспышку опасения в этих проницательных глазах, и я знал, что он ни за что не бросит это дело.

Зевс

Она низко наклонилась, её узкие джинсы обтянули её круглую задницу, и каждый мужчина в этой чертовой комнате смотрел на это красивое зрелище, пуская слюни, как дурак.

Я знал, потому что, черт возьми был одним из них.

Паренек с волосами цвета ржавой машины сидел между её раздвинутых ног и смеялся над ней, пока она раскачивала свои длинные золотые волосы взад-вперед, как занавески. Он схватил их в кулак и дернул так сильно, что наверное было больно, но её смех зазвучал громче, так как я никогда раньше не слышал. Она опустилась на задницу, обхватила его ногами, притянула его к себе и покрыла лицо поцелуями.

Я чувствовал, что моя грудь сжимается, как крышка бутылки, закрытая слишком туго.

Никогда не видел ничего более прекрасного, чем эта девочка-подросток, играющая с маленьким ребенком, как со своим собственным.

Прежде, чем я смог контролировать это, язычник внутри меня поднялся на поверхность и подумал об этом. О том, чтобы присвоить её себе и поселись свое семя в этом сладком теле, наблюдая, как оно становится еще круглее из-за меня.

Думал о милом ребенке, похожем на моего маленького воина, которого я бы назвал родным, мать его. Я сжал кулаки, перерывая желание перекинуть её через плечо и насадить на свой член прямо там, у стены, на глазах у всех, чтобы они знали, что она моя.

Единственное, что меня сдерживало, это осознание того, что даже если никто не знает об этом, Лулу Лафайетт была моей семь лет, независимо от того, трахалась она или нет.

— Ангел, — гаркнул Мут рядом со мной, его глаза были прикованы к ней, словно она была Марией Магдалиной, сошедшей с небес.