Второй ярус, уже на самой стене, был основанием меньше в половину, то есть – десять ярдов и высотой в пять ярдов.

Ну, а третий ярус что-то вроде смотровой колонны (пять ярдов) с наблюдательной площадкой на вершине, с которой вышедших из леса и заметили.

И когда Нэй и Сэм подошли к самой башне, их уже ждали. Точнее, люлька для подъема на стену была уже спущена. Да, у стены, смотрящей в сторону Леса, не было никаких окон и дверей, только голая стена с красным номером.

На самом деле для спешной эвакуации люк в стене был, но так как вышедшим из Леса в данный момент ничто не угрожало и никто за ними не гнался, (а такое, изредка, но бывало) то и эвакуацию включать смысла не было.

Забрались в люльку, где-то завибрировал механизм подъема, который очень быстро поднял прибывших на высоту стены.

Вышли из люльки.

Появился офицер, лейтенант, и Нэй с Сэмом протянули ему личные медные жетоны состава пятерки, которые выдаются каждому из членов команды Свободных Искателей (у Нэя был еще личный «служивый» жетон, оставшийся еще с Граничного Патруля, он его вместе с командным и отдал офицеру). Разница лишь в том, что в каждом индивидуальном жетоне подчеркивались имя и фамилия человека или разумного им владеющего, а у командира команды рядом с именем еще чеканилась и ладонь – «пятерня» как главенствующий знак:

– Двое вышли? Остальные? – проговорил офицер, совершенно не удивившись, что сошо является командиром команды.

– Мы разошлись, господин лейтенант, – ответил Нэй.

Просто и без подробностей.

На самом деле, никаких опросов и допросов не будет (в Граничном Патруле при выходе неполной пятерки всегда составляли следствие, у Свободных Искателей – никогда). То есть все, что произошло в Королевском Лесу, в Королевском Лесу и остается. Разошлись или расстались (такое сплошь и рядом – поссорились, разругались и разбежались, при этом все живы и здоровы, просто вышли в разных точках, ну и, конечно, больше никаких совместных походов), погиб кто (такое тоже бывает и не всегда возможно взять тело товарища и вернуть его в нормальный мир) или еще что случилось (умышленные убийства тоже бывают, но, несмотря на кажущуюся простоту и отсутствие свидетелей, это происходит крайне редко, потому что главный свидетель – Королевский Лес, все видит, все знает и порой он сам расправляется с убийцами, так что пятерка просто исчезает, а если кто и выходит, то или сходит с ума, или больше в Королевский лес ни ногой) – это касается только членов пятерки (кто остался, или разругался) и Главу Гильдии. Да и то разговор этот не имеет никаких юридический последствий. Поговорили и разошлись. Вот разве что если кто в бега пустится, тогда да, его ищут всеми доступными средствами вплоть до привлечения Тайной канцелярии, Уголовной стражи и Гончих…

Поэтому тут, в башне под номером "314", только запись в журнал и больше никаких последствий…

Офицер аккуратно все записал в журнал – номер команды "3713", имена вышедших (Нэй Вейн и Сэм Киботург) и их должности (муляр-таш и мельник) и все. Нэй мог спокойно отправиться на боковую за своими двадцатью часами. Осталось только поинтересоваться, где можно прикорнуть уставшему муляр-ташу.

Поинтересовался.

И офицер, понимающе кивнув, позвал дежурного воина, который и отвел Нэя и Сэма в гостевую казарму, как раз на такие случаи.

На этот раз казарма на десять спальных мест, обычные нары, без какого-либо постельного белья, только плотные одеяла (впрочем, к чему комфорт, выспаться бы), была почти пуста.

Почти – потому, что на одних из нар уже спал гость. Укрылся с головой, и только эльфийские мокасины рядом с нарами стоят. Ну и что? У Нэя тоже на ногах эльфийские мокасины, очень удобная обувь для путешествий и Королевского леса.

Правда, воин, приведший их в это помещение, немного замешкался. Создалось впечатление, что он не туда привел Искателей (здесь была еще одна гостевая казарма), но увидев, что Нэй уже занял нары рядом со спящим гостем возле стены, а Сэм расположился на полу в свободном от нар углу (он почти всегда спал на полу в сидячем положении, ну или полулежачем), как-то обреченно махнул рукой, что-то прошептал, пожелал хорошего отдыха и вышел.

Нэй тоже снял свои мокасины, но поставил в другою сторону от чужих, жилет-разгрузку тоже снял и, сложив, положил к голове (слишком там много всего, что может мешать спать), расправил одеяло и так же, как уже спящий гость, укутавшись с головой, улегся на нары и почти сразу заснул.

Его двадцать часов сна начались.

Хотя нет, не двадцать…

Что-то его разбудило, то ли шорох, звук какой, то ли еще что, поэтому он открыл глаза и вылез из-под одеяла, явно чувствуя, что не прошло и половины времени «часов муляр-таша».

И замер в ошарашенном состоянии…

Так как в комнате присутствовала красота!

Казарма освещалась несколькими притушенными фаерами, но, чтобы видеть эту красоту, даже света было не нужно, так как она сама светилась, как солнце!

Ну да, все просто – мокасины принадлежали эльфе!

Самой настоящей! Прекрасной и удивительной. Красивой, как солнце, и властительной как все Короли Каракраса!

Она сидела с закрытыми глазами в позе лотоса на своих нарах. Нет, конечно, как можно подумать, не в обнаженном виде, иначе Нэй точно бы ослеп.

Он и так потерял дар речи, и дышать перестал, и просто смотрел на эльфу.

Смотрел и смотрел.

А потом…

Через секунды, а может, целая вечность прошла, он вдруг понял, что смотрит на эльфу, как какой-то глупец, как вор, который украл красоту и теперь наслаждается чудом, ему не принадлежащим и которое вряд ли когда-нибудь будет ему принадлежать, а это неправильно, нетактично и очень грубо.

И в самом деле, чего он так вылупился? Ему эта вершина никогда не покорится, и…

Как надоели ему эти мысли!

Он закрыл глаза, с трудом, но закрыл, и уже был готов перевернуться к стене и постараться забыть свет этого солнца, как вдруг услышал ее голос!

Она с ним заговорила!

– И долго вы будет на меня глазеть? – фраза резковатая, но сказана была без презрения, даже с еле заметной смешинкой.

Нэй вздохнул и…

Сел на нары. Какой смысл скрываться и прятаться?

– Глазеют только глупцы (а кем он себя считал недавно?), а я наслаждаюсь красотой.

– Хорошо сказано, – проговорила она, но так пока глаз и не открыла.

– У меня были хорошие Учителя, – давненько он не говорил свою любимую фразу, когда его хвалили (от скромности Нэй не умрет).

Она открыла глаза, и у Нэя забилось сердце еще чаще, дыханье сперло и вообще…

Посмотреть бы в зеркало на его глупую физиономию.

А она лишь глазами прошлась по его фигуре, в них вспыхнуло любопытство, и продолжила разговор:

– Я смотрю, вы недавно вышли из Леса, – повернула голову в сторону все еще спящего Сэма, можно было заметить, как они сверкнули интересом. – Но вас только двое. А остальные?

– Мы разошлись, не поделили находки. Небольшой конфликт. Надеюсь, они вышли в других местах.

– Ищете богатства, славу или просто приключений?

Этот вопрос уже был чисто разговорный, и Нэй постарался ответить…

Хм…

Ответил он, правда, просто:

– Всего понемногу, Властительная, – пожал плечами и тут же, боясь, что этот сон…

Ведь это сон! Да, он много общался с Леомираисом, и тот говорил с ним как с равным, но его сородичи всегда брезговали и презирали Нэя, терпя его лишь от того, что он умел проявить себя. Ну, вообще-то логику эльфов понять сложно, может, и Леон всего лишь играл с Нэем. Хотя какие уж тут игры, ведь Нэй получил право эльфом называться эр’каруном эр’каты! Какие лица были у них, когда они принимали это решение! Это стоило видеть! Как будто бурлаки тянут лямку, так они тягуче объявляли решение. И вознесли Нэя на пьедестал. Его – сошо! Правда, чуть позже Леомираис признался, что пообещал им всем, что согнет их в бараний рог, если они не примут правильного решения. Но на самом деле, как он сказал, Нэй достоин.