Ответ был высказан в сдержанных тонах. Пункт за пунктом Ингстад разбирал утверждения, представленные Хейердалом вместе с Пером Лиллестрёмом в качестве секунданта. Больше всего Ингстада раздражало, что, по мнению Хейердала, Колумб достиг 73 градусов северной широты в феврале. «В феврале доплыть туда невозможно из-за полярных льдов», — лаконично пишет он.
Хейердал в качестве документального свидетельства использовал собственный рассказ Колумба об экспедиции. Ингстад, в свою очередь, утверждал, что этот рассказ принадлежит не самому мореплавателю, а его сыну, который впоследствии написал книгу о своем отце. Этого сына звали Фердинандом, мальчиком он участвовал вместе с отцом в его четвертой и последней экспедиции в Вест-Индию. Он интересовался литературой и стал также известным географом. В книге об отце он исправил широту 73 градуса на 63 градуса. Это та же широта, на которой лежит Исландия. Что Колумб делал в Исландии, неизвестно, но Ингстад считал, что, скорее всего, его корабль отправлялся к рыбным банкам. В рассказе также говорится, что в то время, когда там был Колумб, «море еще не замерзло». Иначе говоря, вряд ли он был так далеко на севере.
Утверждение Хейердала о том, что Колумб открыл Америку в феврале 1477 года на 73 градусе северной широты, Ингстад опроверг с помощью обычного анализа источников. Любое судно XV века, осмелившееся пройти в пролив Дэвиса в середине зимы, было бы раздавлено напирающими льдами. Эта судьба постигла многие экспедиции, которые в XIX веке осмеливались пройти в этот знаменитый пролив, пытаясь достичь Северного полюса.
Хельге Ингстад не принял утверждение Тура Хейердала и о том, что скандинавское население Гренландии стало жертвой португальских работорговцев. Он утверждал, что на карте Кантино португальскими флагами были обозначены скандинавские деревни. Но если изучить карту, то видно, что флаги стоят на восточном побережье Гренландии. «На это можно лишь сказать, что скандинавские деревни находились не на восточном, а на западном побережье Гренландии», — прокомментировал Ингстад так же лаконично.
Он продолжает: «Можно лишь удивляться, как Хейердал и Лиллестрём, который считается экспертом в картографии, могли так ошибиться в отношении местоположения скандинавских поселений, которые имеют такое важное значение для изучения этого народа и его судьбы».
По мнению Ингстада, флагам есть другое объяснение. В 1500 году король Португалии послал мореплавателя Гашпара Корте Реала на север, на поиски северного прохода в Азию. Он достиг восточного побережья Гренландии, которое принял за часть Азиатского континента. Флаги на карте обозначали, что такое путешествие имело место, как было принято в те времена.
Как и другие исследователи, Ингстад утверждал, что в конце XV века в Гренландии осталось мало скандинавов. Когда папа объявил, что колонисты Гренландии пали слишком низко, это объяснялось скорее их обнищанием и невозможностью платить церковный налог, а не отсутствием богобоязненности. Поэтому для португальских работорговцев тут было нечем поживиться. Если действительно конец скандинавской общине Гренландии положили работорговцы, тому должны быть доказательства. Но Ингстад «не видел, чтобы Хейердал представил какие-либо весомые аргументы».
Тур поздно проснулся в то воскресенье, когда статья Хельге Ингстада вышла в печать. Он не намечал в тот день особых дел и вечером записал в своем дневнике, что провел ленивый день. Ни слова об «Афтенпостен».
Конечно, он прочитал статью. Когда ему позвонили из газеты и попросили прокомментировать, он тут же был готов.
«Критический анализ моих выступлений о плаваниях Колумба и судьбе скандинавских поселений Гренландии в "Афтенпостен" со стороны Хельге Ингстада показывает, насколько интересна эта тема», — цитирует журналист его вступительное слово.
Но далее: «Вся статья Ингстада, к сожалению, представляет собой полную мешанину из моих выводов и выводов Пера Лиллестрёма. Ингстад мог бы даже не упоминать мое имя. Почести отдаются тому, кто их заслужил».
Неужели он успокоился на этом?
Вовсе нет — иначе это был бы не он. Скорее, наоборот. Хотя Ингстад и доказал, что Колумб не мог добраться до 73 градусов северной широты в феврале, Хейердал даже утвердился в своем мнении и подкрепил его еще более вызывающим аргументом: Колумб плавал в феврале «как раз потому, что в это время минимальна частота образования плавающих там айсбергов, что позволяет с большей безопасностью плавать там, а именно — в проливе Дэвиса на западном побережье Гренландии и до северного побережья Канады»[701].
То, что Хельге Ингстад думал об этих комментариях, читатели узнали только спустя три месяца, в январе 1996 года. Но тогда он собрал все свои силы и выступил более решительно — со статьей с саркастическим названием «Полярная экспедиция Колумба?» От сдержанного тона не осталось и следа. Ингстад явно рассердился на Хейердала, и раздражение так и сквозило между строк.
«В связи с утверждением об открытии Америки следует сказать, что <...> Хейердал совершенно проигнорировал мой аргумент, который является не только важным, но и решающим. <...> Любой, кто сколько-нибудь осведомлен о ледовых условиях в арктических регионах, понимает, что плавание к северу от пролива Дэвиса, бухты Баффина и далее в арктическую Канаду в середине зимы невозможно». На высказывание Хейердала о том, что в феврале плавать в этих водах безопаснее, потому что в это время образование айсбергов минимально, Ингстад смог только сказать, что «это обнаруживает такую неосведомленность об арктических условиях, что комментарии излишни».
Ингстаду было еще что сказать. Он был глубоко возмущен тем, что Хейердал обвинил его в смешении их с Лиллестрёмом заключений и что он вполне мог и не упоминать имя Хейердала. Но он не смешивал: наоборот, он отметил, что Хейердал не только принял выводы Лиллестрёма, но и усилил их, в той степени, в какой хотел переписать книги по истории.
Ингстад пишет далее: «Его загадочные намеки на то, что я мог бы и не упоминать его имени, я не понимаю. Но в любом случае, он не может снять с себя ответственность за свою позицию по поводу Колумба и скандинавских поселений Гренландии».
Тур Хейердал и Хельге Ингстад — «наши величайшие люди», как называл их Арне Скоуен из «Дагбладет». Хейердал, археолог-экспериментатор, бороздивший океан на судах из бальзы и тростника, чтобы исследовать миграционные маршруты древних людей. Ингстад, юрист, чья жена была археологом, вместе с ней провел основательное изучение эпохи саг и длительные исследования на Ньюфаундленде, смог найти загадочный Винланд. Двое норвежских путешественников со стальной волей и с амбициями в написании истории. Двое исследователей, чьи результаты долгое время встречали острое сопротивление, однако со временем научные круги не могли просто их игнорировать. Двое господ, один из которых, куда бы ни повернулся, везде получал медали за свои заслуги, а университеты щедро награждали его званиями «Почетного доктора».
Но в то же время это были двое упрямых мужчин, защищавших свои владения. Упрямство было их отличительной чертой, эго — их движущей силой. Они уважали друг друга как друзья, но неписаный закон запрещал им вторгаться на чужую территорию. Хельге чувствовал, что именно этот закон нарушил Тур, когда направился на запад вместе с Лиллестрёмом. «Он расценил недавний интерес Тура к скандинавским народам и проблеме Гренландии как вероломное предательство и нарушение лояльности в отношении их дружбы», — писала Бенедикте Ингстад.
Хельге Ингстад знал, что никто не может обладать монополией на какую-либо область исследований, но сказал своей дочери: «...это будто залезть в чужую постель и не придать этому значения. И это еще, называется, друг!»[702]
Тур Хейердал не претендовал на какую-либо научную компетентность в вопросах, связанных с Колумбом и поселениями в Гренландии. В одном из интервью «Афтенпостен» он, напротив, сказал, что не является экспертом в этой области. Но если он способствовал возникновению интереса к обсуждению «этих центральных вопросов», то был бы более чем доволен[703].
