Тахиа-Момо. В возрасте двенадцати лет маленькая девочка жила некоторое время вместе с Туром и Лив на Фату-Хиве. Здесь она сидит Туром спустя почти пятьдесят лет. Они вместе читают книгу «В поисках рая», которую Тур написал об этом путешествии

Однако кроме нового футбольного поля и нескольких сотен метров дорог с бетонным покрытием через деревню Омоа на Фату-Хиве ничего не изменилось. Природа оставалась такой же — зеленой, обильной и свежей. Поискав немного в густых джунглях, Тур нашел Королевскую террасу, где они с Лив жили в бамбуковой хижине, и Лагуну Королевы, где они резвились в любви, как Адам к Ева в Эдемском саду.

Королевская терраса. С помощью фотографии из книги «В поисках рая» Тур нашел место, где они с Лив жили в бамбуковой хижине на Фату-Хиве

 Здесь, на Фату-Хиве все началось. Здесь Тур задался вопросом определившим всю его жизнь. Откуда пришли полинезийцы?

Пятьдесят лет прошло с тех пор. Экспедиция сменяла экспедицию. Теперь он стоял на пороге еще одной, поскольку как он смог бы отказаться от раскопок в Тукуме? Не держит ли он уже в руках мировую сенсацию — пирамиду, полную драгоценных сокровищ культуры, которые никто доселе не видел?

Но еще более важным для Тура стало найти объекты, которые подтвердили бы его теорию о том, что люди, построившие эти пирамиды, были еще и мореплавателями. И что они в таком случае могли плавать не только вниз и вверх по побережью, но и были достаточно искусны в морском деле, чтобы осмелиться выйти в огромный Тихий океан. И не отсюда ли, с побережья Перу, плавали первые полинезийцы?

Он не мог отказаться от раскопок. Несмотря на другие насущные дела, Тур пообещал Гильермо Ганозе и Вальтеру Альве, а также самому себе, что он вернется. Он был так уверен, что дал им письменное подтверждение своего обещания[550]. Если он только получит разрешение от властей, то найдет деньги и профессиональных археологов.

Хейердал с удовольствием начал бы прямо сейчас, но пока его ждали другие задачи. Он отправился с кинокомандой в Египет, чтобы снять материал о пирамидах. Рождество он провел вместе с Туром-младшим и его семьей в Лиллехаммере. На этот раз он взял с собой Лилиану[551] — единственный раз, когда он позволил ей побывать в Норвегии. Новый, 1988 год, едва начался, как он снова сел на самолет вместе с кинематографистами и отправился на этот раз в Карачи, Аден и Москву. Оттуда он вернулся ненадолго домой, в Колла-Микьери, имея на руках билет в Сантьяго и на остров Пасхи. Там он завершил текущую экспедицию, а Бенгт Йонсон снимал его, пока он ходил между молчаливых, таинственных моаи.

Теперь путь в Перу был недолог, и 29 февраля високосного года Тур приземлился в Лиме. На следующий день он уже наблюдал, как в лучах заходящего солнца пирамиды Тукуме кажутся будто охваченными пламенем. Никогда он не видел ничего более захватывающего. В интервью норвежскому радио он потом говорил, что это было все равно что высадиться на другой планете и чтоо из всех мест, где он побывал, пирамиды в Тукуме — самое потрясающее место[552].

Тур был готов. Раскопки в Тукуме можно было начинать. Однако все оказалось не так просто.

Прежде всего Туру нужно было получить разрешение от властей. Через норвежского генерального консула в Лиме он сделал запрос в Министерство иностранных дел страны. В кабинете министра висела большая карта Перу. К своему удивлению, Тур увидел, что Тукуме на ней не обозначен. Он также вскоре понял, что ни министр иностранных дел, ни другие сотрудники министерства не слышали ничего об этом месте и еще меньше о пирамидах[553]. Министерство иностранных дел оказалось не тем адресом, куда следовало обращаться.

Именно из Перу Хейердал отправился в путешествие на «Кон-Тики», и он был широко известен в стране. Благодаря его интересу к Тукуме и пирамидам дело вскоре приобрело национальное значение и поднялось на самый высший уровень. Юридические советники правительства просили Хейердала разработать подробный план того, что он собирался делать[554].

Правительство относилось к делу позитивно. Хейердал получит разрешение на раскопки в Тукуме, если это будет происходить с согласия органов, отвечающих за охрану памятников культуры в стране, и при условии, что финансирование поступит извне. Из Перу он не получит ни кроны[555].

Снова Хейердалу удалось открыть двери, закрытые для остальных. С большой помпезностью, в присутствии множества журналистов со всего мира, об этом соглашении было официально объявлено на пресс-конференции в Лиме 16 марта. Вальтер Альва также мог радоваться. После того как правительство сначала отказало ему в разрешении на раскопки, он получил место в команде Хейердала как представитель Перу.

Соглашение гласило, что раскопки в Тукуме должны быть организованы как совместный проект Национального института культуры в Лиме и Музея «Кон-Тики» в Осло. Музей «Кон-Тики» также должен был взять на себя финансирование. Через сорок лет после путешествия в Музей по-прежнему потоком шли посетители. Поэтому его финансовое положение позволяло финансировать проект, и в первый год правление, членом которого был Хейердал, выделило на него 80 тысяч долларов. В то же время он понял, что в будущем Музей не собирается брать на себя такие обязательства, и что все-таки придется искать средства и из других источников. Он не думал, что это будет трудно, нужно только рассказать всем и вся о пирамидах Тукуме. В качестве звена в этой работе правительство Перу уже предприняло шаги по регистрации пирамид в Тукуме в списке объектов Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО, где регистрировались особо охраняемые памятники истории и культуры[556].

Однако если в Лиме все шло гладко, возникли проблемы в самом Тукуме. Все началось с того, что Тур не нашел себе места для жилья. В деревне не было свободных домов. Отправляться в отель прибрежного города Чиклайо в трех милях отсюда с плохими дорогами также не хотелось.

К счастью, помог Гильермо Ганоза. Он пожертвовал для Тура списанный дом на колесах, который давал крышу над головой, но не более. Не было удобств: ни воды, ни туалета. Тукуме находился лишь в 6 градусах южнее экватора, и жить в этой ужасной тропической жаре на сухой равнине между Тихим океаном и Андами было все равно что в печке. Понятно, что для раскопок потребуется время. Единственным способом решения жилищной проблемы было строительство собственного дома. Но где взять на это деньги? Он знал, что больше не может обременять Музей «Кон-Тики».

В трудных ситуациях случалось, что норвежская семья судовладельцев, известная под именем Фред. Ульсен, протягивала Туру Хейердалу руку помощи — как предоставлением парохода, так и деньгами. Прямо перед войной возглавлявший в то время Компанию Томас Ульсен выделил Туру и Лив каюты, когда те направлялись в Канаду, где изучали старинные наскальные рисуниндейцев, сильно напоминавшие наскальные рисунки, виденные ими на Фату-Хиве. Когда разразилась Вторая мировая война, пассажирские перевозки через Атлантику прекратились, и они не смогли попасть домой в Норвегию. Когда они потратили свой поледний шиллинг и не знали, куда податься, в их нищий дом в бедном квартале Ванкувера пришел чек, подписанный Томасом Ульсеном.