Ни теория Хейердала, ни теория ван Тилбург не способствовали завершению дискуссии о том, как рапануйцы передвигали свои статуи. Другие предложенные методы — будто их перевозили на тростниковых судах вокруг побережья — также не нашли поддержки. Если Хейердал считал, что загадка, наконец, разгадана раз и навсегда, то он был одинок в своем убеждении.

Новозеландский палеонтолог и географ Джон Фленли и британский археолог Пол Г. Бан, которые оба имели богатый опыт исследований на острове Пасхи, выпустили в 1992 году книгу «Головоломка острова Пасхи». В достаточно объемной главе авторы осветили различные гипотезы транспортировки моаи. Довольно дипломатично они отдавали должное каждой из них, но поскольку ни одна из этих гипотез не оправдала себя как единственно верная, они пришли к заключению, что «загадка по-прежнему остается неразгаданной»[465].

Возможно, итоги эксперимента Тура с шагающим моаи можно подвести следующим образом: он пришел, показал, не доказав, но его так и не опровергли.

Тем не менее опровержения последовали по ряду других направлений, и это уже было серьезно.

Во время своей первой экспедиции на остров Пасхи Тур Хейердал пришел к выводу, что первые рапануйцы приплыли из Южной Америки в 300-400 годах до н.э. Он опирался на устные предания местных жителей, на сходство в методе постройки каменных стен на острове Пасхи и в тех районах, которые сегодня принадлежат государству Перу, на ботаническую общность и на результаты радиоуглеродного анализа органического материала, найденного в культурном слое острова. Он не соглашался с тем, что первыми людьми, достигшими острова Пасхи, были полинезийцы, как утверждала наука. Полинезийские черты местной культуры, по мнению Хейердала, можно объяснить тем, что полинезийцы пришли сюда позднее, в результате другой волны миграции.

Даже археологи, участвовавшие в его экспедиции на остров Пасхи в 1955-1956 годы, — три американца и один норвежец — не разделяли выводов Тура. Они считали, что необходимы дополнительные исследования, и только тогда можно будет что-то сказать с большей уверенностью.

С тех пор на остров Пасхи потянулась длинная череда ученых, в немалой степени благодаря деятельности Тура Хейердала. Они не нашли ничего, что решительно поддерживало бы его, скорее наоборот. В течение этих лет ученые еще больше убедились в том, что пути миграции на остров Пасхи шли с далеких западных островов и что именно полинезийцы сделали это. Однако они больше не отвергали тот факт, что позднее, вероятно, были контакты между Южной Америкой и островом Пасхи, но в той степени, и какой эти контакты имели место, они носили спорадический характер и не оказали значительного влияния на развитие культуры рапануйцев. На одном конгрессе в Гонолулу в 1961 году большинство ученых, занимающихся исследованием Тихого океана, признали правомочность постановки проблем Туром Хейердалом, не разделяя, однако, его выводов[466].

Использование собственных традиций рапануйцев как подтверждение того, что они пришли с большого континента на востоке, и указание на сходство техники строительства в древнем Перу и на острове Пасхи, особенно в форме искусно сделанных стен, также не произвели впечатления на ученых. Однако уже с первой экспедиции Тур Хейердал уделял большое внимание еще одной находке, которая, как он считал, имеет непреодолимую доказательную силу.

Это ботанические свидетельства.

Остров Пасхи образовался в результате извержения вулкана примерно 750 тысяч лет назад. После извержений осталось несколько кратеров. Два из них, Рано Кау и Рано Рараку, наполнены пресной водой и выглядят сейчас как внутренние озера. В этих озерах растет тростник, называемый тотора. Такой же тростник растет на озере Титикака в Перу.

Для рапануйцев это пресноводное растение имело большую ценность. Они использовали тростник для плетения ковров, шляп и веревок, а также в качестве материала для постройки домов и судов. Индейцы с озера Титикака использовали тростник для тех же целей. Ботаники были едины во мнении, что тростник тотора встречается только на озере Титикака и в ряде областей нa перуанском побережье, что именно здесь этот тростник возник и нигде больше. В то или иное время этот тростник, должно быть, распространился на остров Пасхи, но когда? Впрочем, не могли ли его завезти туда люди, знавшие о его ценных свойствах?

Туру Хейердалу очень хотелось найти ответ на этот вопрос. Если бы он смог доказать, что и люди, и тростник появились на острове Пасхи одновременно, то у него было бы в руках ботаническое доказательство того, что первые люди прибыли сюда из Южной Америки.

На первый взгляд, кажется, что все условия для этого имеются. Согласно устным преданиям жителей острова именно их предки насадили тростник в озерах[467]. Но Хейердал мог также опираться на исследования шведского ботаника Карла Скоттсберга. Еще межвоенное время Скоттсберг посетил несколько островов Тихого океана с научными целями, среди прочих и остров Пасхи, здесь, в кратерах, он наблюдал тростник тотора, хотя поначалу не мог сказать ничего определенного о том, откуда он там оказался. Позднее, после того как Хейердал совершил плавание на плоту «Кон-Тики» и доказал таким образом, что морское путешествие с Южноамериканского континента на острова Тихого океана было вполне осуществимо в древние времена, он стал утверждать, что тростник, должно быть, завезли люди. В глубине души Скоттсберг мало верил в то, что семена тростника могли попасть туда с ветром, морскими течениями или птицами, а это могло бы быть вполне естественным объяснением[468].

Однако ни Скоттсберг, ни Хейердал не имели ничего, кроме предположений, когда они утверждали, что растение пересекло океан с помощью человека. Достоверные подтверждения можно будет добыть только в том случае, если удастся определить, в какое именно время тростник начал произрастать на Рапа-Нуи. Единственным надежным методом определить это был так называемый палинологический (споро-пыльцевой) анализ. С большим трудом Хейердалу удалось во время своей первой экспедиции собрать пыльцу, выделенную из торфяных отложений в тех местах, где произрастал тростник. С помощью радиоуглеродного анализа можно было бы с высокой долей вероятности установить возраст тростника тотора с острова Пасхи.

Научные споры о том, когда первые люди появились на острове Пасхи, продолжаются до сих пор. Хейердал считал, что это произошло в 300-400 годах н.э. Другие указывали на более позднюю дату — в среднем, где-то около 1000 года н.э. Не даст ли пыльца исчерпывающий ответ на этот вопрос?

После возвращения из экспедиции в 1956 году Хейердал передал пыльцу и другие органические растительные материалы профессору Олофу Селлингу, также шведскому ботанику. Как и Скоттсберг, Селлинг изучал флору Тихого океана, он первый применил споро-пыльцевой анализ в отношении растений Полинезии. В отличие от многих других ученых Селлинг сразу поддержал Хейердала во время научной войны после завершения экспедиции «Кон-Тики». Он полагал, что ботанические материалы докажут правоту Хейердала. С помощью собранной норвежцем пыльцы, хорошо сохранившейся в лаборатории Национального музея естественной истории в Стокгольме, Селлинг получил шанс доказать, что не только Хейердал, но и сам он идет по верному следу.

Первые европейцы, ступившие на берег острова Пасхи, отмечали, что там практически нет деревьев, только качающаяся от ветра трава. Основываясь на полученном от Хейердала мате-риале, Селлинг первым из ученых смог подтвердить, что остров Пасхи когда-то был покрыт лесами. Но дальше он пойти не смог. Шведская Академия наук в то время попыталась сместить его с должности профессора, объяснив это тем, что он сошел с ума, однако попытка не удалась. Это дело, ставшее одним из крупнейших правовых скандалов в Швеции, подорвало его силы, и он так и не смог исследовать пыльцу, которая могла поведать что-либо о возрасте тростника тотора[469] Поэтому он так и не выпустил научного отчета о тростнике. Частички пыльцы остались в запасниках Музея «Кон-Тики», где они находятся до сих пор.