Он никак не мог понять, почему Ивонн и дочери были так жестоки с Лилианой, которая так «щедро» поступила с ними во время дележа имущества, «в том числе, когда я отдал им все дома... а сами мы остались практически ни с чем»[401].

Аннетте вступила на тропу войны против отца, и Тур все больше и больше огорчался тем, что ни Ивонн, ни дочери не хотели признавать Лилиану или хотя бы смириться с нынешней ситуацией. Он считал, что они поступали несправедливо. Единственное, что требовалось Лилиане, так это сочувствие, а не противостояние. Он забыл, что обидел Ивонн и дочерей, когда покинул их. Теперь он чувствовал себя обиженным, поскольку его близкие не хотели позаботиться о Лилиане, пока он был в отъезде.

В то же время назревал еще один конфликт. По соглашению о разводе Тур сохранял право собственности на усадьбу в Углевике, но Ивонн сохраняла пожизненное право пользования ею. В свое время Тур купил это небольшое владение неподалеку от шведской границы, где, помимо нескольких деревянных срубов, ему причиталось также несколько сотен гектаров леса. В aпреле 1986 года Тур переписал собственность на старшего сына, который также имел право на владение, однако при условии, что Ивонн по-прежнему сохраняла права пользования этим местом. Тур-младший хорошо понимал это. Тем не менее некоторые изменения все-таки произошли, в том числе в связи с тем, что с передачей собственности возникла обязанность проживания и ухода за этим владением. Поэтому теперь ему приходилось бывать в Углевике гораздо чаще[402].

Эти перемены Ивонн восприняла очень тяжело. Она была очень привязана к Углевике с тех пор как вышла замуж за Тура, одно время они с Туром жили там постоянно. Однако при новых условиях она уже не могла считать это место «своим». Она обвиняла Тура в том, что он нарушил условия соглашения о разводе. Он же, со своей стороны, заверил ее, что смена собственника не повлечет за собой никаких практических последствий для Ивонн и дочерей и что они, как прежде, смогут пользоваться владением так часто, как им захочется.

Раздавленная этим, по ее мнению, нарушением договора, Ивонн пригрозила судом. Тем не менее она отказалась от своей угрозы, в том числе и по настоянию Тура, поскольку он всеми силами хотел избежать дополнительных конфликтов в семье[403]. Но если раньше Ивонн могла ездить в Углевику без предупреждения, то теперь по практическим соображениям ей приходилось сообщать об этом Туру-младшему заранее, чтобы избежать наккладок и неудобств.

Ивонн пришлось отступить. Она прекратила поездки в Углевику.

Когда наступили 1980-е годы, Тур и Ивонн были в разводе уже десять лет. Это стало темным десятилетием. Горечь обиды надолго поселилась в их сердцах, а неоднократные попытки к примирению ни к чему не привели.

В первую очередь страдала Ивонн, она долго держалась. Но в феврале 1989 года ситуация изменилась. Унижений было достаточно. То, о чем следует рассказать, взято из двух писем, написанных ею в то время Туру. Правда, лишь одно из них является настоящим письмом: второе представляет собой черновик письма, которое она впоследствии все-таки вложила в конверт и отправила. Черновик — на одной странице, само письмо, написанное в Осло и датированное 28 февраля 1989 года, — на семи страницах.

Из черновика: «Дорогой Тур! Когда я собираюсь писать тебе, и нужно с чего-то начинать, я не знаю, что мне писать в начале. О начале нашей фантастической жизни в Невре — когда мы в 6 часов утра решили пожениться[404]. И теперь — после многих счастливых лет!!! Мы оба были так счастливы — кто может похвастаться, что счастливо прожил вместе 30 лет? И трое прекрасных детей. Мы жили в раю».

Из письма: «Дорогой Тур. Каждый раз, когда я встречаю тебя, то с горечью осознаю, как ты далек, тебе нужно туда и сюда, у тебя никогда нет времени даже как следует поздороваться, прежде чем ты бросаешься бежать по делам, тебе нужно спешить, ты ждешь почту и т.п.».

Из черновика: «40 овец, ослик, мул и куры... Мы радовались каждому дню... морю, овечкам, мулу, солнцу, деревьям, нашей любви друг к другу, детям и Италии... И тут появилась фру Сальво...»

Из письма: «Обещания ничего не значат для тебя, и ты, который всю жизнь считал смертным грехом даже мелкую ложь, продиктованную обстоятельствами, чтобы не обидеть, теперь стал специалистом в этой области».

Из черновика: «После ужина мы вернулись домой и занесли растения в зал, Аннетте и я. Тогда я сказала: "Аннетте, завтра я хочу пригласить всю семью Сальво на обед". Тогда она кинула самый большой горшок об стену так, что она треснула, бросилась на пол и зарыдала. Прошло много времени, пока я смогла ее успокоить и добиться ответа. Подумай, что было бы, если бы я это сделала. Я хотела всего лишь сказать всей семье, что Тур — мой муж, и что он — отец этих детей и что мы хотим, чтобы так продолжалось и дальше. К сожалению, ничего не вышло, и это разрушило мою жизнь навеки, пришлось расстаться со своими друзьями — мы не могли больше играть вместе в гольф и радоваться».

Защитник животных. Тур стремился к жизни в гармонии с природой и любил окружать себя животными

Из письма: «Я также отказалась от Углевики, где осталась часть моей души и которую я очень любила... Я все еще не пришла в себя, у меня будто комок в горле. Но жизнь коротка, я уже вышла на пенсию и накажу лишь сама себя, если буду продолжать сердиться».

Из черновика: «В том, что ты смог перечеркнуть 30 лет жизни я тебя не обвиняю — это у вас в роду — отец делал такое дважды, мать — трижды![405] Разница между мужчиной и женщиной заключается в том, что мужчина бьет больнее и забывает все хорошее даже после 30 лет брака, а женщина никогда ничего не забывает.»

Из письма: «Когда я лежала дома больная и сказала тебе, что больше не могу терпеть это, нам нужно развестись, ты спросил лишь о том, не согласна ли я дальше работать на тебя, что я, конечно, была не против делать. Затем мы пошли на переговоры, которые, как мы боялись, затянутся на несколько часов. Я взяла слово и сказала сразу, что мы — взрослые люди, что это было наше взвешенное решение, у нас трое общих детей, и мы расстаемся как добрые друзья. Он [нотариус] поверил мне, и нам осталось только подписаться. Когда мы вышли на улицу, ты взял меня за руку и сказал "большое спасибо". Я убежала в ближайшую подворотню и разрыдалась».

Из письма: «То, что ты отдавал приоритет работе перед семьей — это твой выбор и, возможно, единственное решение, но я надеюсь, что твое признание и известность послужили тебе компенсацией на все, что ты потерял. Что мы больше не можем быть друзьями, для меня очень горько... я никогда не смогу пережить это... и когда раньше ходила ко врачу, то он сказал, что я должна забыть тебя и вспоминать только хорошее. Я не смогла это сделать, и жизнь теперь уходит от меня».

В письме Ивонн хотела, чтобы Тур понял, как много она помогала ему во время его экспедиций и сколько она отдала ему на разных этапах жизни. «И теперь, если я получила такие выгодные условия развода, я считаю, что заслужила это, я помогала тебе в течение 30 лет, больше, чем многие жены». Она также напомнила ему, как она пережила все, что было связано с его любовницами, и, «в конце концов, с семьей Сальво — все начиналось так красиво, с помощи и пикников на другом участке, а в итоге заставило меня покинуть Италию навсегда. Но ты не понимаешь этого, поскольку ты такой, какой уж есть».

Она также напомнила, что Адам Хелмс и многие другие издатели просили ее написать книгу о жизни с Туром. Арнольд Якоби также озвучивал эту идею. Но Тур может быть спокоен, она никогда не будет писать ничего подобного. «Я считаю нашу жизнь частной жизнью, я не могу переступить через свою порядочность, я не могу рассказать всей правды».