Тут уж у меня не хватило выдержки.

— Ничего себе порядочки! — воскликнул я. — Что же они раньше думали?..

— Тебя не спросили! — засмеялся Доминчес. — Выяснилось, что в наших условиях уголь — невыгодное сырье. Теперь на этой базе строим новое производство.

В одном из коридоров, на первом этаже, разместилась конторка. В нее-то мы по очереди и протиснулись. Сначала вошел Доминчес, потом его жена, я замыкал шествие.

Я оглядел комнату. Времянка: два немытых окна, грязный пол. Цех строится, понятное дело. И оборудование временное: большой стол с телефоном — для начальника цеха. Маленький — для чертежницы. Это по инструментам легко угадать.

На стулья хоть не садись — замаслены.

Над столом начальника — большой плакат, написанный от руки: «Говори короче! Одну треть нашего времени мы тратим на бестолковые разговоры».

Такого нигде не приходилось видеть. «Начальник — оригинал!» — усмехнулся я.

Высокий и худой мужчина стоял к нам спиной; по-видимому, это и был начальник цеха. Молодая девчонка, не обращая на нас никакого внимания, продолжала разговор с начальником.

— Парторг велел прибить еще один плакат, — говорила она, не скрывая своего неодобрения.

— Ну, что еще он там изобрел?

— «Не отравляйте своих близких табачным дымом!» — прочитала девчонка громко и не торопясь.

— Что же вы мне прикажете делать: выбегать на улицу, когда захочется затянуться папироской? — спросил начальник, продолжая смотреть в окно.

— Боюсь, что придется…

— Полагаю, этот номер не пройдет, — вспылил он, повернувшись к чертежнице.

И тут он увидел нас:

— Ба, кого я вижу!

Протягивая руку, Доминчес назвал его товарищем Задняя Улица. Поначалу я подумал, что это шутка. Не может, думаю, немалый начальник, инженер, носить черт знает какую фамилию. Может, псевдоним какой?

Но нет. Слушаю, как подчиненная ему девчонка говорит тоже:

— Товарищ Задняя Улица, только что звонили от Седова…

Седов, насколько я понял, самая главная на комбинате личность. Я слышал, как в отделе кадров почтительно склоняли его фамилию: «Седов приказал…» — говорил один. «До самого Седова дойду», — угрожал другой.

«Значит, Задняя Улица — настоящая фамилия», — размышлял я, косясь на человека, сидевшего за столом.

— Ну, рад тебя видеть, Доминчес Федорович! — говорил начальник, радостно улыбаясь. — Хорошо ли отдохнул? Как Москва?

— Отдохнул хорошо. Но вот возвращаюсь из отпуска и что же вижу: жена восстала, — весело докладывал Доминчес. — Говорит, надоело сидеть дома.

Рассказывал, а сам поглядывал в сторону своей молчаливой жены.

Лира Адольфовна, иронически поджав губы, молчала.

— Самое настоящее восстание. Ну что же, говорю, обмозгуем твое предложение. Может, это и к лучшему. Во всяком случае, ничего худого в этом нет. Подумал, подумал и надумал: с вами посоветоваться. Насколько я знаю, цех расширяется, людей набираем…

Я, однако, видел, что начальнику не особенно нравится такая перспектива: он, чувствую, не в восторге от Лирочки Алонсо. Может, он давно знает ее?

Подумав, начальник изрек:

— Я могу договориться с лабораторией, работа там легкая, женская, не то что у нас…

— Нет, нет, — Доминчес замотал головой. — Не все же знают, что она замужем. Лучше ближе ко мне. Привязывается к ней всякий, кому не лень.

Лира по-прежнему спокойно смотрела на Заднюю Улицу, будто не о ней шла речь и ей до этого нет никакого дела.

— Ну, как же, товарищ начальник?

— Ладно, оформляй. Пусть поработает помощником оператора. Посмотрим, как пойдет у нее дело. Со временем все равно придется послать на курсы.

— На курсы? — вздохнул испанец.

— Да, без этого нельзя.

— Ну что же, на курсы так на курсы. Спасибо, Иван Ильич.

— Ну-с, я вас слушаю. — Товарищ Задняя Улица повернулся ко мне. — Вся наша жизнь складывается из коротеньких секунд. Говорите короче.

— Меня зовут Хайдар. Фамилия Аюдаров. Вот направление — более кратко выразиться не умею.

— Сразу видно новичка, — усмехнулся он, оглядев меня с ног до головы. Он, конечно, увидел только длинные волосы и узкие брюки и, очевидно, остался недоволен.

— Пока походи по цеху, приглядись, потом зайди еще разок.

Был он огромного роста, чуть сутуловат.

«Непонятная экскурсия», — подумал я. Мне показалось, что он хочет выиграть время, созвониться, с кем следует, пока я гуляю по цеху, а потом с обескураживающей улыбкой заявить: «Я бы с охотой, браток, да не могу. В отделе кадров у нас известные путаники».

Я все еще стоял перед ним, не зная, послушаться ли мне его или сказать, что я разгадал его уловку.

— Чего, браток, ждешь? — спросил Задняя Улица, решительно потянувшись к телефонному аппарату. — Визит ко мне повторишь, понятно? А пока пройдись, оглядись, осмотрись.

Приказание самое неопределенное: что я должен посмотреть и на что обязан обратить внимание, не понятно.

Вышел за дверь. Чувствую, кто-то хлопнул меня по плечу.

— А, это опять ты, Доминчес!

— Просись на слесаря. В нашу бригаду. Будешь доволен.

— Ладно, — я улыбнулся новому другу. — Ладно, браток.

Я бы, конечно, не прочь последовать совету испанца. Как-никак слесарил в уфимской артели по производству кроватей и прочих скобяных изделий. Вот уж не думал, что мой куцый стаж может пригодиться.

Доминчес юркнул в дверь, а я — руки в брюки и стал прогуливаться. Не все ли равно, где я проведу четверть часа?

Везде работали строители, рядом со старым корпусом они воздвигали новое громадное здание.

Прошел вдоль строящегося корпуса — двести семьдесят три шага, в ширину — сто семь. Откинешь голову назад, дух захватывает, — там, под облаками, монтажники, а чуть пониже — кабина машиниста башенного крана.

Залюбовался работой крановщика. Ветер разносил пронзительный и какой-то радостный девичий голос:

— Вира! Вира! Вира!

Видно, уж очень веселая девчонка командовала краном.

За строящимся корпусом три толстые трубы выбрасывали в небо желтое, сизое и черное облака. Там, в выси, три дымных потока вытягивались в одну кудель, и она, живая и безмятежная, долго полыхала над башнями — одинокими, напоминающими минареты.

Огромные алюминиевые резервуары скрывали за собой невидимые корпуса; время от времени тихое утро потрясали глухие раскаты. Таинственный и неведомый мир индустрии властвовал над землею, над ветрами, над людьми.

На высоте трехэтажного дома во всех направлениях протянулся лабиринт трубопроводов. А земля изранена — совсем недавно здесь работала землеройка…

«Ну что ж, насмотрелся досыта. Пора, пожалуй, кончать мою экскурсию», — решил я.

Опять предстал перед Задней Улицей, терпеливо ожидая, когда тот кончит ссориться по телефону. Кому-то он посулил «нежный разговор», кого-то упрашивал, а третьему угрожал всеми земными карами.

— Ты у меня заработаешь индивидуальный нежный разговор, — басил Задняя Улица. Увидев меня, он положил трубку и вежливо спросил: — Уже вернулся?

— Насмотрелся, — ответил я. — Цех что надо. Подходящий.

— Бегом промчался, что ли? Если бы около каждого компрессора или сепаратора постоял хотя бы по пять минут, то, по моим подсчетам, дошел бы только до середины цеха.

— Чего ради я стану прогуливаться среди работающих людей?

Мой ответ пришелся ему не по вкусу. Даже передернуло его.

— Прости, дружище, но непохоже, что из тебя получится рабочий человек, — стал пророчествовать он. — Хозяйской жилки у тебя нет. Очень жаль. Так ведут себя экскурсанты. Пробежал, и ладно… Может быть, сразу откажешься? Войди в мое положение, не могу я тебя поставить к сепаратору, а тем более к компрессору. В другом месте поищи работу. Три новых цеха открываем. Для твоей же пользы говорю.

Но я не отказался. Иногда и я могу быть упрямым.

— Меня бы устроила должность дежурного слесаря, — сказал я. — Стаж хоть и небольшой, но имею.

— Собственно, о каком стаже ты говоришь?

— В артели работал. По слесарной части.