Добавлю от себя, что эту характеристику «Большого оркестра» я бы распространил и на многие другие произведения писателя.
Сравнительно недавно мне довелось побывать в Уфе, и я посетил Анвера Гадеевича, с которым дружу со времен Отечественной войны (мы оба довольно продолжительное время трудились в одной и той же фронтовой газете). В это посещение я впервые увидел собранные вместе издания его книг, достигших ныне общего тиража 4,5 миллиона экземпляров. Автор сам переводил их с башкирского на русский. А через посредничество русского языка они широко разошлись не только по всем союзным республикам, но и переведены на родные языки читателей ряда стран зарубежных. О причинах этого не приходится гадать. Она прежде всего в том, что Бикчентаева интересно читать. И не только интересно, но и поучительно: в его творчестве в значительной мере достигнут сплав лирической субъективности и эпической героики, становится все более органичным слияние требований искусства и педагогики (да он и сам, как известно, начинал свою трудовую биографию с педагогической практики!). Если к этому добавить, что Анвер Бикчентаев описывает реальных героев нашей действительности, наших современников, людей эпохи становления нового характера, новой морали, новых норм личных и общественных отношений (причем герои его преимущественно из рабочей среды, особенно автору знакомой), то станут особенно ясны истоки его популярности как художника.
О Бикчентаеве справедливо говорят как о певце современности. Впрочем, и сам писатель в диалоге с редактором своих произведений, опубликованном в 1969 году в качестве предисловия к однотомнику, вышедшему в издательстве «Молодая гвардия», заявил категорически, что историческая тема его не увлекает. «Мне всегда, — сказал он, — хочется быть соучастником тех или иных жизненных событий, а в той истории, которую сделали люди до меня, я, естественно, уже не смогу принять какое-либо участие…»
Мысль автора, в общем-то ясную, хотелось бы все же несколько развить. Было бы ошибочным понимать дело так, что Анвер Бикчентаев избегает ретроспекции. Нет, разумеется. Но его интересуют по большей мере не просто «те или иные жизненные события», а именно та живая современность, которая просится в герои эпопеи, те события, при которых наиболее бурно и зримо проявляет себя революционная энергия коммунистического строителя или защитника Родины. А это означает, пользуясь выражением В. И. Ленина, живописать историю современности, когда автор выступает и как историк-лирик, исследователь исторических событий. Разве можно сказать, к примеру, что в таких этапных произведениях Бикчентаева, как романы «Лебеди остаются на Урале» или «Я не сулю тебе рая» вовсе отсутствует «историческая тема»? Нельзя этого сказать. Разумеется, в обоих этих произведениях, как и в других, главная забота писателя целеустремлена к художественному исследованию социальной практики человека, к его сложному интеллектуальному и эмоциональному миру, миру наших дней. Но в том-то и суть, что дни эти, каждый в отдельности, значительностью своей творят вместе с тем и историю. Сколько уж лет прошло, как взволновался невиданными событиями аул Карасяй, откуда пошла Большая Башкирская нефть; аул, прекрасно описанный Бикчентаевым. А книга продолжает волновать нас и сегодня. Почему же? Не только потому, что она сюжетно остра и запечатлела неповторимые человеческие характеры, но еще и потому, что в ней нестареющая прямая ретроспекция, по самому характеру своего действия привлекающая читателя острой актуальностью как повествование живого свидетеля и участника больших социально-исторических изменений, происшедших в Башкирии за годы Советской власти; событий, вызвавших коренные перемены в духовной жизни, в быту, в исторической судьбе башкирского народа. Было бы иначе — упомянутые романы интересовали бы сегодня лишь историков литературы или биографов.
Бикчентаев в упомянутом ответе редактору «Молодой гвардии» прав в главном: историю современности он создает именно как ее соучастник. И в этом смысле он пишет как бы с натуры, разумеется, не копируя факты, а художественно обобщая их. В произведениях его художественно преломляется собственная биография, в них своеобразно подчеркивается кровная, глубоко личная непосредственная связь автора со всеми судьбами его литературных героев, с проблемами, какие им приходится решать.
Но писать так, значит надо жить среди своих героев, заботиться их заботами, радоваться их радостями, печалиться их печалями, «наживать» себе ту самую «душу», о какой говорил Горький. Вот почему Бикчентаев утверждает, что дороги дарят ему книги. И не только утверждает, но и выбирает именно те дороги, которые признает столбовыми. Более того он заявил как-то, что, будь на то малейшая возможность, он поставил бы свой письменный стол там, где сходятся семь разных дорог.
Так привлекла его «дорога на Карасяй». И чтобы написать о жизни геологов и нефтяников в романе «Лебеди остаются на Урале», автор несколько лет прожил на буровой, что позволило ему вылепить характеры незабываемые, далеко не ординарные. То же произошло и с романом «Я не сулю тебе рая».
Почему стал искать автор новых своих героев среди рабочих и инженеров химического производства? Разве только потому, чтобы найти своего Хайдара Аюдарова и других и показать их дорогу «от несовершенства к совершенству»? Разве не найти ему было достойных замысла прототипов в самой Уфе? Почему проявил он беспокойство, сорвался с места и почти на год переселился в город Салават? Да по той же причине: здесь замаячила «столбовая» дорога. Сюда, к химии и нефтехимии, устремила свой взор партия. Зачем бы ему иначе ставить эпиграфом к своему роману знаменитые слова Льва Толстого: «…спокойствие душевная подлость».
Становится поэтому особенно понятной одна из дневниковых автобиографических записей Анвера Бикчентаева: «Я не склонен брать в расчет только готовенькое. Меня, наоборот, больше интересует то, с чего начали люди свой героический путь, какой дорогой они шли от несовершенства к совершенству. Подобное динамическое перевоплощение должно происходить, кстати, на глазах читателя, лишь тогда произведение становится предметом искусства».
Достаточно убедительным примером тому, что Анвер Бикчентаев следует в собственной творческой практике записанному им принципу, как раз и может служить роман «Я не сулю тебе рая».
Вот ты, читатель, закрыл последнюю страницу только что прочитанного бикчентаевского романа. Что взволновало тебя в нем? Вряд ли ошибусь, если скажу, что общение с интересными, одаренными людьми из рабочей среды, из среды людей мужественных, сильной воли, способных обогащать ум и сердце, умеющих преодолевать трудности и невзгоды. И, конечно же, ты испытал радость узнавания башкирского национального характера.
Повествование ведется в романе от лица подростка — главного героя Хайдара Аюдарова. Его дорога еще впереди, но он уже успел набить себе синяков и шишек от жизненных невзгод. Однако, при всей своей мальчишеской инфантильности и резко обостренной бравады, он все же способен задать себе вопрос: «А ты, Хайдар, что ты за личность? Чему равен твой коэффициент необходимости для людей? Ради чего ты пришел в эту жизнь и что собираешься делать?»
Анвер Бикчентаев, несомненно, пошел по линии наибольшего сопротивления, решив вести повествование от лица именно такого противоречивого героя. Косвенное объяснение тому мы находим в строках автора, опубликованных им года три тому назад в газете «Труд». В них писатель вновь и вновь повторяет свое кредо: «По-моему, книгу интереснее и читать и писать, когда от первой страницы до последней герой взрослеет, совершенствуется, при этом ошибаясь, падая, поднимаясь, пересиливая себя в поиске. Среди молодых рабочих я находил немало таких людей». И мы понимаем, когда он захотел представить нам героя самораскрывающегося «на глазах у читателей». Трудная эта дорога, как говорит писатель, «дальняя» и «пыльная», но «по ней идет человек». Значит, нужно показать, каков он. И пусть он сам расскажет о себе…
