— Вот и договорились, — заключил Виль. — Брысь отсюда, займись чем хочешь. Мне надо поговорить с госпожой Татин. Из дома не выходить!

Эрна, так толком и не расчесав волосы, выскочила за дверь. Наконец-то у неё было время осмотреть своё жилище и, чем Вра… Освободитель не шутит, разведать входы и выходы. А, может, и верёвку стащить получится.

— Заходи, заходи, цыплёночек, — ядовито приветствовала госпожа Татин, когда Эрна осторожно заглянула в комнату, в которой они обычно обедали. Служанка передала ей, что госпожа Татин ждёт девочку там, но непривычно было, что никто не снуёт туда-сюда, не несут блюда, не подносят воду для мытья рук, не…

Старуха была одна и как раз закончила приправлять перцем аппетитно пахнущее блюдо. В животе у девочки заурчало: она до сих пор ничего не ела, в переживаниях и спешке сперва забыв о еде, а потом не зная, у кого бы спросить. На кухню Эрну не пустили.

— Что стоишь? — уже не притворяясь ласковой, рявкнула госпожа Татин. — Входи, негодница.

Эрна послушно вошла и села на предложенный стул. Что-то было неправильно. Почему нет слуг? Почему госпожа Татин не уселась первой?

— Кушай, девочка, кушай, — ласково подвинула блюдо старуха.

Эрна впала в панику.

На блюде лежала утка в яблоках, сперва сваренных в меду, а потом запечённых вместе с птицей. Всё это выглядело и пахло так, что девочке пришлось сглатывать слюну. И всё это было смертельно опасно.

Госпожа Татин подвинула полный бокал уже разбавленного для девочки вина.

— Угощайся, моя милая, угощайся.

Ведьминский дар, который позволяет, протянув руку, сорвать именно тот лист или цветок, который нужен для исцеления, сунув руку в сумку, выудить то, что искала, не спотыкаться на ночной дороге и многое другое, — этот дар вопил во весь голос, предвещая Эрне смерть и мучения, если она поверит гнусной старухе.

— Вы меня убить хотите? — прямо спросила девочка. Госпожа Татин расхохоталась.

— Какой милый цыплёнок! Вот так, без лицемерных ужимок, без жеманства, взять и брякнуть что думаешь! Ну-ка, воробушек, отвечай, что ты будешь делать, если я скажу — нет? А?

— Вы врёте! Тут отрава!

— Нет, не вру, милочка. Ты разве спрашивала меня, нет ли тут отравы?

— Я не буду этого есть!

— Будешь. Будешь, крошка, или я волью вино тебе в глотку. Твой наставник далеко, цыплёнок, он тебя не спасёт. Не в этот раз.

Эрна замотала головой. Вино было хуже всего.

— Не хочешь? Тогда выбирай, что будешь есть, цыплёнок. Не спеши, милая, подумай. Как знать, может, сегодняшний урок спасёт тебе жизнь однажды.

Госпожа Татин с отвращением оглядела девочку.

— Твою никчёмную жизнь мелкой подлой гадюки, — добавила она.

Эрна перевела дух. Главное — не волноваться. И слушать свой дар. Дар ведьмы и чёрной волшебницы. Не может быть так, чтобы он дал погибнуть ей сейчас, так рано, ещё ничего толком не сделав!

Вино отравлено хуже всего. Быстрая смерть, полная мучений и агонии. Яд всыпан уже после того, как алый напиток разбавлен водой… вода, кстати, не самая чистая, но это уже не имеет значения. Вино пить нельзя. Не это. Не сейчас.

Утка. Ничего хорошего. Боль. Слабость. Надолго.

Яблоки… Эрна протянула руку к ближайшему фрукту, почти коснулась его кончиками пальцев. Нет. Это будет быстро. Быстро и незаметно. Не так скоро… достаточно, чтобы пройти любую проверку самого подозрительного из правителей.

Девочка вдруг поняла, что она делает то, чего не умела её мама, что она сильнее мамы и сможет намного больше, когда вырастет. Мама не могла вот так вот без зелья видеть судьбу, идущую за человеческим выбором. Она, Эрна — может.

Девочка ещё раз оглядела стол. Единственным, что не несло смерть, была утка. Слуги уже нарезали её на куски, но…

Под пристальным взглядом госпожи Татин девочка подвинула к себе блюдо и начала есть. Не зря старуха приправляла утку перцем. От первого же куска во рту как будто вспыхнул пожар. Ещё птица была страшно пересоленной, сухой и жёсткой, но рядом с перцем это было едва заметно. Госпожа Татин приветливо улыбалась.

— Запить не хочешь, цыплёночек? — предложила она, подвигая ближе вино. Эрна замотала головой. — Ну так ешь, моя дорогая девочка. Кушай.

Под взглядом старухи Эрна послушно съела ещё пару кусков, кое-как проглатывая их едва разжёванными. Потом оттолкнула блюдо — госпожа Татин ничего не сказала, — вскочила на ноги…

Голова закружилась, стало трудно дышать… девочка рухнула на пол.

— Вот так-то, цыплёнок, — уже без тени насмешки произнесла старуха и хлопнула в ладоши, вызывая слуг.

Эрна провела в постели ещё неделю, не меньше. Болела голова, бешено колотилось сердце, а, стоило приподняться, как стены комнаты начинали водить хороводы. Слуги перешёптывались, конечно, слуги говорили об отравлении, но проклятую старуху никто не подозревал, ведь все считали, что главное случилось тем вечером, когда госпожа Татин проснулась от мучительной рези в желудке. Лекарь приходил дважды, один раз велел пустить Эрне кровь, что было сделано несмотря на её протесты, и это, как ни странно, помогло, второй раз назначил обильно поить больную всякой гадостью. Девочке предоставили отдельную комнату, духовник с его нотациями убрался и только читал молитвы за стеной, но Эрну это не радовало. И дядюшка Виль тоже не радовал, он явился, не сказал старухе ни одного резкого слова, только покачал головой и ушёл! И даже не навещал всю неделю, покуда Эрна не сумела встать без посторонней помощи. Голова кружилась, ноги подкашивались, но всё же держали девочку прямо. Эрна с трудом добралась до стены и, едва не срывая с ней шпалеру, кое-как добрела и до дверей. Лежать дольше не было никаких сил. Она была готова даже в церковь сходить, лишь бы увидеть хоть кого-то кроме испуганно ожидающих её смерти служанок.

Дядюшка Виль оказался за дверью.

— А ты сегодня молодцом, — сказал он, оглядывая шатающуюся ученицу с головы до ног. — Усвоила урок, а, Нинета?

Эрна аж задохнулась от злости и у неё пуще прежнего закружилась голова. Виль придержал девочку за локоть и вернул обратно в комнату. Эрна без сил опустилась на постель.

— Ты знал?! — спросила она Виля. — Ты знал, что эта жаба так сделает?! Ты сам ей сказал, да?! Ты…

— Ой-ой-ой, вот раздухарилась, — нахмурился убийца. — Когда это я обещал тебе отчитываться, а?

— Ты знал! — не унималась девочка.

— Не ори, — строго сказал Виль. — Нет, я понятия не имел, какую шутку Подкова с тобой выкинет. Она у нас дама… с выдумкой. Сам покойный король это очень ценил. А на что ты жалуешься? Ты пошутила — дай и другим посмеяться. Я б тебе слабительного подсыпал за твои фокусы. Скажи спасибо, теперь весь город только и говорит, как ты красиво болела и как ты в гробу бы смотрелась.

Девочка поперхнулась.

— Такая церемония не состоялась, — покачал головой Виль. — За тебя, девочка, во всех церквях молились, так что благодари Заступника, что выжила.

Эрна сникла.

— Так нечестно, — пробурчала она, уже зная, что проиграла. Честно. С ней поступили именно что честно. Это было отвратительно!

— Вот что, Нинета, — встряхнул её за плечи убийца. — Это последний раз. Последний раз я прощаю твои выходки. Поняла? Ну?

— Я поняла, — покорно отозвалась девочка.

— Вот и умница. Лежи. Завтра, небось, оклемаешься, дойдёшь до церкви.

— Но…

— А чтобы ты не скучала, подумай: где ты ошиблась и как можно было этого, — Виль кивнул на кровать, — избежать.

— Я сделала правильный выбор! — возмутилась Эрна. — Этот яд был не смертельный, а остальные…

— Выбор, — невесело хмыкнул Виль. — Ты сыграла по чужим правилам и проиграла. Нешто Подкова бы тебя убила, дурочка ты? Совсем хитрить не умеешь.

— Но…

— Думай, девочка, думай. Вечно за тебя старый дядюшка должен надрываться.

Ни назавтра, ни на третий день этот разговор не повторился. Едва Эрна смогла дойти до церкви, по всему городу молились за избавление от супостата. Перемирие закончилось, пока девочка лежала больная, и вскоре оказалось, что ютанцы не теряли времени даром. Если раньше кольцо осады вокруг Арола и близко не было замкнуто, то теперь враги бросили осаждать неудобно расположенный Несдье и, кто тайно, а кто явно, перебрались под стены Арола. Они рубили окрестный лес и укрепляли свои лагеря, копали рвы и полностью перерезали все дороги. Арол наводняли слухи. Рассказывали, что ютанцы стянули сюда всю свою армию. Рассказывали, что они захватили обоз, везущий в город свежие припасы. Кто-то говорил, будто люди были жестоко убиты, а кто-то — отпущены и даже получили плату, чтобы в другой раз везли еду прямо врагам. Ходили слухи и об оборотнях. Эрна не верила своим ушам. Отряд оборотней, пеший, с чёрной оскаленной пастью на белом знамени, здоровые детины в два раза выше человека, все одеты в волчьи шкуры и вместо разговоров воют, рычат и хохочут как сумасшедшие. Такого не могло быть! Так просто не бывает! Оборотни не носят волчьи шкуры, зачем им, когда они в волков превращаются?! И они точно не больше обычного человека! Да и разговаривают они по-человечески. Они ведь наполовину люди!