А вот на Жугу смотрели косо. И хоть мужики-то, которые видели, как Жуга горло нагабарам резал, покуда в поселение-то не вернулись, хватало и того, что мальчишка за чужаками ходил как привязанный. А попробуй не ходить? Полдня не видят — уже бьют, как поймают. А то ещё свои камнями швыряются. Тут или сбежишь, или будешь пришлых слушаться.

Один раз даже Товта, муж-то Валмелеле, которая первая с чужаком-то легла, Жугу увидел во дворе, да толкнул в грязь. И слова говорил нехорошие, вроде как те мужики у нагабарского-то селища. Змеёныш мол, вражий выползок, раздавить его надо и всё их вражье племя извести. Жуга уж не знал, жив ли останется, когда их Кэрту увидел. Подошёл эдак спокойно к Товте, тот оробел, да не слишком. Кэрту же помладше других пришлых-то будет, а в бою его ещё ранило. Недавно только отлежался. Товта и нос задрал, что ты мне, мол, сопляк, сделаешь?...   Кэрту тогда молча взглянул да наотмашь мужика ударил. В лицо ударил, а на руке перстни с каменьями. Поменьше, чем у Нэндру, но Товте хватило. Нос разбил. А Кэрту меч достал, чужаки-то без мечей по поселению вовсе не показывались, к горлу Товты приставил.

— На колени, — холодно сказал пришлый. Товта сглотнул, оглянулся по сторонам, но спасения было ждать неоткуда. Пришлый-то не побоится горло ему перерезать, это было видно и по глазам, и по рукам и особенно по обнажённому мечу, который, кажется, сам тянулся испробовать человеческой крови. Товта опустился на колени — медленно, ломая свою гордость. В поселение-то знатные люди не заглядывали, мужикам-то не то что колени пачкать, спину лишний раз ломать не приходилось. — Целуй сапоги.

Сапоги, как нарочно, у Кэрту были грязные. Обычно младшие воины обувку и себе, и старшим воинам чистили, но с Кэрту службу не требовали, пока рана не зажила, он и себя забросил. Товта снова оглянулся. Меч в руке пришлого нетерпеливо дрогнул и мужик наклонился, покорно целуя сапоги воина. Сперва один, потом второй. Кэрту чуть отвёл меч и пнул Товту прямо в лицо.

— Пшёл прочь, — сказал он так же равнодушно и отвернулся. Товта снова сглотнул, но, видно, мстить не решился. Отполз немного, на четвереньки поднялся, потом на ноги, рот рукавом вытер да и ушёл.

Всё это Жуга видел, сам сидючи в луже. Уж очень его Кэрту испугал. Того и гляди Товту убьёт. А Кэрту вложил меч в ножны и подошёл к Жуге. Пнул, не то чтобы сильно, но так, заметно очень.

— Почему сам за себя не заступаешься? — презрительно спросил пришлый. — Думаешь, отец поможет?

Жуга помотал головой. Чего Кэрту было от него надо, он не понимал.

— Трус!

— Так он же старше, господин, — промямлил мальчишка.

— А ты только младших бьёшь? — скривился от отвращения Кэрту и снова толкнул Жугу ногой.

— Так обычаи же, господин… старшим-то всегда виднее.

Кэрту хмыкнул.

— Встань, щенок, — приказал он. — Иди за мной.

Жуга и рад был послушаться. При Кэрту в него хоть камни кидать не будут. А Кэрту привёл его туда, где пришлые-то воины друг с другом сражались. Сунул палку в руку, сам тоже палку взял, оглядел Жугу и скривился.

— Встань как тебя учили, щенок.

Жуга не сразу припомнил, но встал. А куда деваться-то?

— Попробуй, ударь меня.

— Да как же, господин…

— Ну же!

Жуга и попробовал. Палку поднял, а она тяжёлая, он её двумя руками ухватил и замахнулся. Кэрту-то как-то так сделал… вот Жуга на земле с одной стороны лежит, вот палка с другой валяется. Остальные-то свои драки бросили, вокруг собрались, хохочут.

— Встань, — приказал Кэрту. — Палку возьми. Да не так. Второй рукой не хватайся, а то за спиной привяжу. Давай ещё раз.

Жуга даже по сторонам оглядываться не стал. И так знал, что не видать ему никакой подмоги. Если уж пришлые над ним посмеяться решили, им в этом ни небо, ни земля не помешают.

Чужаки, что с Кабаном ушли, вернулись спустя время. Без Кабана вернулись. Люди уж не знали, что и думать, но Жуга-то слышал, как Хорэту сказал Нэндру, мол, хитрец Кабан до города их довёл, в город один вошёл, вернулся, золота им вынес, мужиков с телегами забрал и снова в город ушёл. А они его ждать-то не пожелали. Кто его знает. Город всё ж таки, не лесное селище. Стены каменные, дома крепкие, внутри-то всяко не пара десятков защитников. А ну как их хитрец Кабан на своих «гостей» натравит. Лучше уж сюда вернуться. Нэндру это не порадовало. Собрал своих-то, мужиков и баб выгнал, сказал, мол, загостились, надо бы собираться. Про город ничего не добавил, а только про то говорил, что нечего, мол, тут в глуши разлёживаться. Дома-то небось новый князь давно сидит. У мужа-то госпожи их брат был младший, недавно в возраст вошёл. Как госпожа-то пропала, многие говорили про то, что лучше нового князя призвать. Всем он люб, этот брат мужа-то княгини, всем он хорош. Пока их дома не было, слуг княгининных, поди, всех повесили, сама она в этих краях сгинула… надо нового князя искать.

Жугу-то прогнать забыли. Потом заметили, за дверь выставили и дальше разговор продолжили. До чего пришлые договорились, он не знал, только заметил: настороже они теперь. Золото, которое им Кабан дал, поближе к вьючным коням снесли, всю сбрую проверили… хоть сейчас садись на лошадей да и отправляйся в дорогу. А всё же не торопились. Ждали, с чем Кабан вернётся. Вроде как и не тревожились. Только ходить по одному перестали, дозоры наладили да за мужиками здешними стали приглядывать. А ну как врагов наводят?

А Кабан всё не возвращался и не возвращался и вот вместо него другие наскочили. Жуга-то их видел уже и все в поселении тоже. Дядюшка Увар, девчонкин-то родич, со своим отрядом. Ой, и много с ними было народу! И бабы, и девки, и дети… только сперва-то малый отряд наскочил. Наскочили, пришлых увидели, крикнули что-то вовсе непонятное, развернулись и уехали. Пришлые тут же одеваться принялись. Броню свою надели, оружие приготовили, на коней своих расселись… а тут и Увар подоспел. И ведь неказистый-то человек, а как гордо себя держал! Кабан как-то про него обмолвился, что он вроде как лично своему князю служит, никому другому не кланяется.

— Кто вы такие? — спросил этот самый Увар на местном языке. Говорил он плохо и как будто проглатывал половину звуков. Поди его ещё пойми!

— Не твоё дело, пёс, — гортанно отозвался Нэндру тоже по-местному. — Зачем пожаловал?

— Ты хуже пса, ты шакал. По какому праву вы загораживаете нам дорогу?

Что такое шакал, никто не понял, слово было произнесено незнакомое. Но Нэндру, видно, его откуда-то знал.

— По какому праву ты спрашиваешь? — зло отозвался он, оглаживая рукоять меча. Видно было, этих людей так просто конями не стопчешь. И сами верхами, и оружие при них доброе, и их больше, чем пришлых-то. Да и место на въезде в поселение неудобное. Коней не развернёшь толком. Увар, видать, тоже это понимал.

— Хочешь ответа — ступай к реке, — предложил он. — У реки ответим.

У реки-то просторно на берегу было. Увар-то там и останавливался, когда через них на восход проходил. Нэндру скривился.

— Ещё до ночи в небесных чертогах пировать будешь, — посулил он.

Увар расхохотался:

— Ну, а ты прямиком в преисподнюю отправишься!

Что такое преисподняя, никто тоже не знал, и Нэндру, кажется, тоже. Но понял, что не в хорошее место его посылают, и нахмурился.

К реке-то всем поселением высыпали. Все дела бросили, смотреть отправились. Шутка ли! Чужаки дерутся. Сперва с каждой стороны по одному воину вперёд выехало. Из пришлых-то с топором узким, а человек от Увара вроде как шипастый такой шар на цепи к палке приделанный держал. Съехались-то, ударили, щитами-то прикрылись, разъехались, снова сошлись. А там и остальные тоже присоединились. Жуга-то вместе со всеми смотрел. Вместе, да не вместе. В лесу схоронился, от остальных-то в сторонке, да и смотрел. Не любили его теперь в поселении.

Пришлые-то кучкой держались. Копья вперёд выставили и ехали — сперва медленно, вовсе шагом, а потом вроде как быстрей и быстрей. А из людей Увара иные-то стреляли из луков каких-то странных — коротких и поперёк них тоже что-то приделано[37], а иные тоже вперёд скакали, только по-другому, чем пришлые, держались. Увар-то людей своих полукругом пустил и они вроде как обняли пришлых. Пропустили, а потом с боков ударили. Все кричат, все друг друга подбадривают. Местные-то тоже кричали. Увару, конечно, кричали, он ведь им знаком уже был и не обижал никого, когда летом гостил. А пришлые — а что пришлые? Нелюди, как есть нелюди! Шум, визг, вой, крики… Вон один пришлый лежит, а вот и второй… и ещё вон там… Те, которые с Уваром-то пришли, тоже не все на людей похожи. Визжат, мечами кривыми размахивают, боли не чувствуют… страшные! Нэндру-то вдруг крикнул что-то. И вроде всё не так стало. Уже не два войска сражаются, а одно другое к реке теснит. Теснили-теснили, потом пришлые вроде как вместе собрались и принялись себе дорогу расчищать, вроде как проталкиваться вдоль реки на восход. Иные-то из них даже не заметили этого, всё бились да бились с людьми-то Увара, но большинство всё ж вырвалось. Стрелами ещё назад стреляли да с тем и уехали.