— Ты не спишь? — удивился брат-заступник.

— Я сейчас закричу, — мрачно предупредила девочка. Вот ведь болван!

— Не надо! — взмолился брат Озейн. — Пойдём со мной! Я хочу спасти тебя!

Или это ловушка… испытание… предательство… или брат Озейн самый глупый болван из всех самых глупых болванов!

— Не ори, — прошипела она. — Выйди отсюда.

Она накинула на себя монашеское платье и босиком вышла следом за братом-заступником. На ночь у них отбирали башмаки, видно, специально для таких случаев. За дверью было темно и тихо… неужели ловушка?..

Брат Озейн схватил её за руки так неожиданно, что девочка чуть в самом деле не заорала.

— Я знаю, что тебе грозит! — горячо зашептал юноша. — Я следил, но тебя не оставляют одну. Сейчас моя очередь охранять женскую обитель. Другого случая может не быть! Пойдём со мной, сестрёнка! Мы выберемся наружу… я сильный, я смогу прокормить тебя и защитить. Мы вернёмся на твою родину, где нас не найдут ни мои братья, ни люди ютанского короля.

Он сильнее стиснул её руки и потащил к лестнице.

Болван!

Сердце у девочки так и билось, когда она тихо и зло спросила:

— Кого ты готов убить ради меня, Озейн?

— Что?

От удивления он даже отпустил её руки.

— Тут везде часовые. Тебе не пробраться мимо них. Они все твои братья, так ведь? Кого из них ты убьёшь? Ты сможешь? За нами пустят собак. Наш след ещё не простынет, когда обнаружится убитый часовой. Нам не спастись и не скрыться. Что у вас в ордене делают с отступниками?

— Я не стану никого убивать! — возмутился брат Озейн.

Эрна пожала плечами и зевнула.

— Я пошла спать, — объявила она. — Приходи, когда придумаешь идею получше.

Он удержал девочку за плечо.

— Ты ведь совсем ещё дитя, Нинета, — горько произнёс брат-заступник. — Откуда такие мысли?

Эрна снова зевнула.

— А ты давно не дитя, — огрызнулась она. — Откуда такая глупость?

Ей вдруг стало смешно. Как будто она не обдумывала сотню раз, как бы ей выбраться из этой западни!

— Иди на своё место, — сказала она мягче, — я никому не скажу, что ты приходил.

— Ты не понимаешь, я хочу тебя спасти!

— Я понимаю, — отозвалась Эрна. Не стоило обижать человека, который так мечтает ей помочь. — Ты хороший и добрый. Но отсюда нам не сбежать.

Она отвернулась и пошла обратно в комнату. Как жалко, что этот болван не готов убивать! Сбить собак со следа она, наверное, сумела бы… Но сначала нужно выбраться из этой ловушки!

Сестра Утабио, похоже, пронюхала о ночной встрече или заметила что-то подозрительное, но говорить ничего не стала. Да и когда? На следующий день она принялась собираться в дорогу, укладывать банки и коробки с лекарствами, складывать инструменты, инструктировать своих подчинённых… Глядя на ключницу, можно было подумать, будто без неё женская обитель развалится в одно мгновение!

Как догадывалась Эрна, на самом деле Утабио не имела права покидать монастырь. Её же заключили сюда на вечное покаяние. Но никто не помнил, что тогда случилось, никто ничего не знал… одном словом, никто и не пикнул. Тем более, что аббатису пока не назначили и некому было приструнить ключницу, кроме отца Бенлиуса. А отец Бенлиус был рад-радёхонек, что самая лучшая лекарка Хларии будет рядом.

Дорогой ключница всё скрежетала и скрежетала об обидах, которые нанесла ей матушка Онория, о нерадивых монахинях, о случаях позорной кражи пирожков из кладовки, о новомодных веяниях, которые погубят орден… Ради сестры Утабио им выделили карету и девочка наслаждалась почти-одиночеством: теперь ей приходилось терпеть общество одной только ключницы, а не десятка монахинь. Время от времени та засыпала, а время от времени принималась тихим, еле слышным голосом наставлять девочку:

— Ничего не бойся, поняла? Ты должна выглядеть так, будто уверена в своей невиновности. Ты же уверена, девочка? Не моли о пощаде, если хочешь жить. Не вздумай бежать, сделаешь хуже.

— Я и не собиралась, — надулась Эрна. Притворяться с каждым днём было всё сложнее. А сестра Утабио словно видела её такой, какая она была на самом деле. Как только умудрялась?..

— Не лги, — усмехнулась ключница. — Ты же не дурочка. Мне понравилось, как ты ответила брату Озейну.

— Я… — начала было Эрна и осеклась. Ну нет! Она не будет признаваться! — Я с ним давно не разговаривала.

— Конечно, — засмеялась сестра Утабио. — Маленькая врунишка! А третьего дня, когда он оставил пост?

— Он оставил пост?! — широко распахнула глаза девочка.

Освободитель, когда это закончится?!

— Упрямая, — одобрительно кивнула ключница. — Но глупая. Уж призналась бы, пожалела, мол, беднягу… ты так легко врёшь, моя милая… кто тебя учил?

— Учил?! Вы же и учили…

Ключница подцепила пальцем подбородок Эрны и заставила посмотреть в глаза. Карету тряхнуло на ухабе, палец соскользнул и больно ткнул девочку в горло. Она закашлялась.

— Хороша! — оценила сестра Утабио. — Хороша! Сама невинность. А уж выдержка… даже сейчас ты продолжаешь свою игру.

Можно подумать, если она признается, все сразу скажут, ой, мол, извини, мы передумали тебя мучить!

— Жалко такую красоту запирать в монастырских стенах, — продолжала ключница. — Нет, девочка, у нас ты надолго не останешься.

— Но я же… — запуталась Эрна. Что ей надо сейчас сделать? Сказать, что мечтает и дальше возиться с вонючими больными? Заявить, что только и хочет, как подрасти чуток и выйти замуж? Враг их всех забери! — Я так хочу учиться дальше! Вы мне ещё столько не показали!

— Хороша! — кивнула сестра Утабио. — Знаешь, почему я тебя не выдам?

Девочка промолчала.

— Я хочу посмеяться над матушкой Онорией, — хриплым шёпотом призналась ключница. — Она, покойница, писала, что ты ещё ни разу не колдовала! Вот тебе и особый дар! Да ты, дитя, гадюка в ангельском обличье. Нет, пущай они, великомудрые, ломают свои головы. А я посмотрю. Ты ведь колдовала, так, девочка?

— Это неправда! Зачем вы меня обижаете! Я никогда… даже не думала!

— И ведь не сбилась ни разу, — хмыкнула сестра Утабио. — Зря только прикрываешь этого болвана. Я понимаю: надеешься, что он тебе пригодится. Но всё равно зря. Он-то быстро признался, когда я на него насела.

А вот это уже ловушка!

Виль рассказывал о таких вещах.

Тебе говорят, мол, твой сообщник во всём признался — и ты торопишься его выдать!

— Не знаю, в чём он признавался, — бросила девочка с лёгким презрением. — Он, верно, придумал себе какую-то чушь и сам в неё поверил!

— Зря ты его выгораживаешь, девочка, — покачала головой ключница.

Эрна и сама не знала, стоило ли так делать. Но ломать голову, вычёркивая из рассказа свои умения, вроде способности слышать и понимать ночные шорохи, ей не хотелось. Она и так изо всех сил старалась не думать о том, что её ждёт, и на это тратила все свои душевные силы. Старалась есть и пить, как будто всё хорошо. Как будто там, на небе в самом деле сидит добренький Заступник, который отведёт от неё любую беду.

А что ей ещё оставалось?!

Виль.

Если бы было время хоть ненадолго остаться одной, заглянуть в себя и потянуться к родному лесу… лесу, который дал ей колдовскую силу. Лесу, который принял когда-то Виля как своего сына. Виль бы пришёл! Он не мог бы не прийти! Пусть он бросил её и предал, но он не мог не прийти к ней, если бы она позвала! От этого зова нет защиты, Виль даже не понял бы, что исполняет чужую волю!

Но проклятая старушонка ключница не спускала с Эрны глаз. Она небось бы заметила, что девочка колдует. Что же было делать?! Что?!

Если она придушит старуху, ей конец. Отравить её не удастся. Освободитель, за что такие испытания?!

Король Ютании, Эммет Пятый, вместе со своим старшим сыном, принцем Гарсом, и Арелином, сыном рыцаря лю Дидье, расположились большим лагерем под стенами Арола. Вместо частокола он был окружён телегами, но порядка в нём было меньше, чем в лагере братьев-заступников. В центре располагались большие и нарядные шатры главных лиц: самого короля, его военачальников и духовника, ближе к краям — грязные и латаные палатки солдат. На самом краю стояли пестревшие разноцветным заплатками шатры торговцев и непотребных девок. Это всё Эрне объяснила сестра Утабио, которая знала подозрительно много для затворницы. Подумав, девочка сообразила, что ключница лечила раненых солдат, не делая различий между ютанцами и хларцами. Небось, они и нарассказывали.