Дядюшка Виль спал! Мирно спал, завернувшись в свой плащ. Его лицо было строгим даже во сне, и девочка смутилась. Вообще-то он запрещал ей подглядывать за ним с помощью зеркала. Мало ли на что можно наткнуться. Вспомнить тот день, когда Виринея, белая волшебница, решила показать ей «доброго дядюшку Виля за работой». Брр… Куль, который валялся рядом с убийцей, шевельнулся, и Эрна поняла, что это была женщина. Живая здоровая женщина, которая разделила с прозревшим… плащ или что там он подстелил вместо ложа, а теперь спокойно спала рядом с одним из самых опасных людей, которых девочка знала. Эрна поняла, что, если Виль когда-нибудь узнает о её проделке, он ей точно всыплет так, что мало не покажется, но остановиться уже не могла. Белая магия не отнимает так много сил, как колдовство, надо только сосредоточиться и считать, что ты прав. А Эрна была права! Она только хотела узнать, где находится её наставник! Фигура Виля уменьшилась и отдалилась. Он лежал посреди лагеря, разбитого, похоже, на лесной поляне. Костёр не горел, только слегка курился дымом, и одно лишь волшебство помогало разглядеть в темноте часовых. Никакая опасность, похоже, дядюшке не угрожала. Картинка всё уменьшалась и отдалялась и вот Эрна видела уже тропу, а затем дорогу, которая вела, вела, вела… и довольно быстро привела к городу, высокие стены которого девочка никогда не видела. Ещё немного захватывающего дух полёта… и, наконец, Эрна стала узнавать улицы, церковь святой Окины… а вот их дом, снаружи похожий на выточенный из камня куб с шипами-башнями по углам. Картинка летела всё быстрей, пока Эрна не влетела обратно в собственное тело. Её мутило и она едва успела согнуться, как снова вырвало. Девочка опять прополоскала рот и скривилась. Предсказания, сделанные с помощью белой магии, должны сбываться. Виль потому и не любил «заглядывать за угол», что потом не знаешь, куда бежать и за что хвататься.

Чуланчик был мал, но в нём хватило места, чтобы распустить волосы и закружиться, закутываясь в тени. В ночном доме — кто её увидит? На этот раз Эрна будет осторожней, чем в замке Дидье. К тому же дядюшки Виля тут нет, а госпоже Татин ещё долго будет не до неё. Осторожно ступая, девочка вернулась в комнату. Госпожу Татин всё тошнило. Эрна надеялась, что действие рвотного корня закончится не раньше, чем старуха вытошнит собственные кишки. Даже если бы девочка не прибегла к колдовству, на неё никто бы не обратил внимания. Эрна знала: если перебрать с рвотным корнем, спазмы будут так сильно выкручивать тело, что человеку покажется, будто он расстаётся с внутренностями. Да и кардамон мог тоже как-то влиять на действие лекарства. Неважно. Эрна подхватила свои башмачки и, подумав, платья служанок, которые обычно спали на тюфяке у дверей, но сейчас в одних нательных сорочках хлопотали вокруг госпожи. Младшая служанка была рослой девицей, а вот старшая — такой щуплой и низенькой, что её платье пришлось Эрне впору. Никто даже не обернулся. Девочка снова застонала и выскользнула в коридор, как будто её снова скрутило. Там она безжалостно оборвала со своего пояса бубенчики, нарезала ленты из платья младшей служанки и замотала свои красивые башмачки. Потом заметила рваные отблески пламени и отступила в тень. К госпоже Татин вели лекаря. Отлично. Эрна поспешила к дверям и успела выскользнуть наружу до того, как они были захлопнуты привратником. Лучше некуда.

Впервые за долгое время девочка оказалась совершенно свободна. Ночь будоражила, луна звала отдаться новому настроению, отдаться колдовству, пуститься в пляс… Эрна сдержалась. Она взяла одну из нарезанных из платья лент и несколько раз перехватила свои волосы, так, чтобы они не были ни связанными, ни распущенными. Прекрасно. Крепко завязав вокруг талии пояс, Эрна, как по нитке, пошла по пути своего предсказания.

Ночной город был совсем не то, что ночной лес. В нём иначе пахло, намного хуже, резче и противней, не шелестели деревья и не кричали птицы. Зато в нём были люди, много людей, даже в темноте, и их следовало опасаться. К счастью, почти все они носили с собой факелы или фонари, которые давали больше теней, чем света, и ещё одну маленькую тень никто не замечал. Девочка слышала пьяные песни, крик ночного сторожа, прерывистые неискренние женские стоны… а на другой улицы — жалобный девичий вой, безнадёжный крик сломанной игрушки. Большеногая Врени, цирюльница и проклятая из Ранога, когда-то давным-давно рассказывала, что в городах, бывает, юноши собираются в толпы и хватают девушек, чтобы взять их силой по очереди или вместе. Тогда Эрна не поняла, о чём женщина рассказывает, а мать прогнала девочку от костра. Теперь она понимала. У Эрны не было даже мысли помочь несчастной. Всё происходящее её не касалось. Это слепые, люди, которых обманул Надзиратель, чтобы покрепче приковать к миру, куда обманом их заманил Создатель. Что они делают друг с другом, её не касалось. Внезапно девочку поразила мысль, что с ней может произойти нечто подобное же, если банда наткнётся на неё. Эрна похолодела. Вокруг стало ещё темнее, она не сразу поняла, что это снова у неё из-под пальцев полилась тьма. Она закусила губу и заставила темноту расступиться, так, чтобы та не окружала девочку, а вилась на некотором расстоянии от неё. Это немного отвлекало, но теперь достаточно заклинания, чтобы вокруг стало так светло, что у любого, кто на неё покусится, выгорят глаза. Нападать на девочек — это очень, очень злой поступок!

Послышались шаги. Девочка отпрянула к стене дома… скривилась. Судя по запаху, она была влажной не от росы. Но шаги были слишком уж близко. Факельщик и четыре военных. Их было легко узнать по тяжёлому уверенному шагу людей, привыкших крепко держаться за землю, и по невероятной смеси из нескольких языков. Наёмники. Эрна узнала тафелонские и нагбарские слова, которые перемежались хларским и церковным языком — для пущего понимания, похоже. А раз говорят на церковном, значит, не простые люди.

Неважно.

Девочка на всякий случай запомнила и походку, и голоса. Говорили они о перемирии, которое должно было вот-вот закончиться, о яблочном вине и достоинствах какой-то Перитты. Ничего важного. Переждав, пока тени перестанут плясать, Эрна двинулась дальше. Город был большой, а их дом стоял далеко от нужной стены, к тому же улицы то и дело петляли и пару раз девочка зашла в тупик. Но она не сдавалась. Вот и стена! Девочка сглотнула. Через неё предстояло перелезть, но как? Конечно, Танцующий Кабан учил её, но… почему же она такая дурёха и не прихватила верёвку?! А если бы прихватила, что тогда?

Эрна размотала тряпки, которыми обмотала башмачки, и хозяйственно засунула за пояс. Нечего было и думать скрутить верёвку из остатков украденной одежды, её слишком мало, не хватит ни длины, ни крепости. Девочка ощупала стену. Камни были старые, где-то выпавшие, где-то перекосившиеся, разного размера и формы. Эрна осенила себя перечёркнутым священным знаком. Если Освободитель отвернётся от неё… узнает ли Виль о том, что она умерла и родилась снова? Она нащупала выемку в стене, образованную выпавшим камнем, поставила туда ногу, толкнулась, нащупала выступающий камень… ползти было высоко, далеко и страшно. Надо было не сопеть, не шептать молитву, не ругаться и не скулить от страха. Бесшумно и плавно, как учил Танцующий Кабан. Она почти добралась до верха, когда услышала шаги на самой стене. Распластавшись по холодным камням, девочка ждала, пока стражники пройдут мимо. Освободитель! Сжалься! Ещё чуть-чуть — и она бы упала, но, к счастью, они ушли. Язык, на котором они разговаривали, был девочке не знаком, а, может, всё заглушала шумевшая в ушах кровь. Вот и верх! Эрна не позволила себе выпрямиться во весь рост, она ползком перебралась на ту сторону и аккуратно перекинула ноги через край.

Всё стало ещё хуже. За внешней стороной стены следили лучше, чем за внутренней, и цепляться было почти что не за что. К тому же она была выше, а, может быть, девочке так показалось с перепугу. Она молилась Освободителю, молилась луне, молилась своему лесу и вспоминала маму, но кое-как спускалась, спускалась, спускалась… пока выбоины и выступы не пропали вовсе. Эрна безнадёжно шарила ногами по гладкой поверхности… а потом её руки ослабли и она сорвалась вниз.