— Меня больше интересует, почему он умер, — сказал Чим. — Так вовремя, просто не передать.
Я подставила лицо ветру, пытаясь прогнать из мыслей ужасную картину.
— Смерть была слишком кстати. Как будто его убили на расстоянии, — продолжил Чим.
Мы одновременно посмотрели друг на друга, осененные общей догадкой.
— Как думаешь, он был здесь в истинном воплощении? — спросила я.
Он кивнул.
— Да. Я тоже подумал о том же. Думаю, от него просто избавились. Потому он и вел себя так. Знал. Злился, но сделать ничего не мог.
— Почему он не перешел? — Я покачала головой. — Ну, конечно. Узы держали его здесь. Браслеты не позволили бы ему перейти.
— Думаешь, он врал? Или говорил правду?
— Мы узнаем только на практике. Если вообще узнаем. Он ведь сказал, у них были разные задачи. Но не думаю, что этому «Паназееву» в одиночку поручили нас убрать. Слишком рискованно.
Мы пошли к остановке, решив добраться назад самостоятельно. Приближалось время обеда, а там уже и время начала нашего дежурства. Вампир, контролировавший допрос, сказал, что к нам никаких претензий нет, что у них есть запись с видеокамеры, так что мы спокойно можем идти отдыхать и готовиться к работе.
Что мы и сделали. Я поела, подзарядила телефон и остаток дня до пяти часов играла в какую-то незамысловатую аркаду. Мысли о последних словах демонокровки не выходили у меня из головы, но я понимала, что сакрального смысла в них нет никакого.
«Вот и смерть, — сказал он. — От тебя так же избавятся. От тебя тоже».
Мое истинное воплощение в безопасности, сразу же сказала я себе. Кто может от меня избавиться? В Снежном мире о мертвой зоне знала горстка людей из моей деревни да Трайн. Эта зона была запретной, знания о ней передавались из уст в уста от матери к дочери, от отца к сыну. Чужакам было запрещено о ней рассказывать, туда запрещено было водить детей и приезжих. Даже в Белом мире о ней не знали, хоть официально Снежный мир уже и перестал быть Нулевым, то есть, потенциально вражеским.
Но я не могла не думать об этом. Не впервые уже у меня возникало желание перейти в Снежный мир — просто, чтобы убедиться в том, что с Одн-ной все нормально, что ее не везут на санях куда-нибудь в Бур-Диган, чтобы продать там демонопоклонникам за хорошие деньги. Ведь нашли же мое тело вампиры-предатели шестнадцать лет назад. Ведь поместили же меня в железный ящик и передали потом Ра’шу, о существовании которого я тогда не знала.
Чим находился здесь в истинном воплощении, и ему ничего не угрожало — кроме смерти, которая покончит с ним раз и навсегда, прихватив вместе с этим еще кучу вторичных воплощений из других миров. Наверное, я зря искала в словах демона какой-то намек. Истинные воплощения нельзя было обнаружить каким-нибудь сканированием, они проявлялись чаще всего только после смерти какого-то из ложных, когда душу перебрасывало из одной ипостаси в другую.
Вряд ли демонопоклонники нашли другой способ. Это ангелы могли чувствовать всех своих собратьев на расстоянии пары десятков звездных систем. Люди не знали о том, что существуют одновременно в нескольких местах. Хотя это, может, и к лучшему.
Мысли путались, рассуждения казались нелогичными, и в конце концов, я загнала беспокойство в дальний уголок мозга. До лучших времен.
Конечно, в институте уже знали о провале допроса. Сатри и Берк шепнули нам на выходе, что Ирина рвет и мечет, и буквально через минуту мы и сами в этом убедились.
— Авторизация. Не задерживайте, пожалуйста!
Мы уселись в кресла под пристальным взглядом угловатой девочки-подростка из Сферы, и я даже не сразу поняла, что вижу перед собой повзрослевшего демона. От удивления я замерла в кресле, и Ирина сразу же отреагировала.
— Нина, соберитесь уже. Вы как будто привидение увидели. У вас на энцефалограмме волны так и пляшут.
— Да, извините, — пробормотала я.
— Чим, пожалуйста, сядьте, как подобает. Вовсе не обязательно разводить ноги. У меня нет желания любоваться вашими гениталиями.
— Вот стерва, — одними губами прошептал он.
Я бросила на него быстрый взгляд и повернулась к девочке, которая стояла в Сфере, не отводя от нас своих серых глаз.
Стройное тельце, длинные каштановые волосы, огромные глаза, в которых плясали молнии — демон очень изменилась. Наноботы залечили рану на ее лбу, но, увидев меня, она медленно поднесла ко лбу руку и провела по коже там, где вчера ударилась.
— Мне больно из-за вас. — Ее губы шевелились, и это больше не был голос ребенка. Я слышала ломающийся, дикий от ярости голос подростка. — Вы причинили мне боль! Выпустите меня отсюда. Я не хочу здесь находиться. Что я сделала вам? Что плохого я вам сделала!
— Нина, вы так и будете сидеть истуканом? Успокойте ее, немедленно!
Я глубоко вдохнула и направила в Сферу свою волну.
Верь нам. Мы не причиним тебе боли. Верь нам. Мы друзья. Верь нам.
Девочка смотрела на меня, чуть приоткрыв рот. Потом покачала головой и отступила на шаг. Снова раздался ее голос, и теперь я услышала в нем не просто злость. В нем было презрение.
— Как же ты можешь называть себя моим другом, если держишь меня здесь? Почему ты внушаешь мне все это, а не скажешь в глаза? Ведь я тебе не внушаю. Я просто говорю с тобой.
— Сфера фиксирует внушение, демон пытается вас одурачить, — сказала Ирина.
Я только покачала головой.
— Тебе лучше не пытаться…
— Нина, вы нарушаете протокол! — Кажется, я готова была ее возненавидеть. — С демоном нельзя разговаривать. Вы работаете внушением. Запомните это, вну-ше-ни-ем!
— Поняла, простите.
Я снова посмотрела на девочку, которая внимательно за нами наблюдала. Она, похоже, поняла, что я попыталась заговорить с ней — прижалась к стеклу, уставилась на мои губы, словно пытаясь прочитать по ним, что я сказала. Когда я замолчала, она снова отошла.
— Если вы мне не враги, отпустите меня. Я не причиню вам вреда. Я не пролью крови. Отпустите меня, и я не буду вам ничего внушать.
Все эти увещевания были мне знакомы, и я немного расслабилась. Девочка уговаривала сначала меня, потом переключилась на Чима. Ее огромные фиалковые глаза смотрели жалобно и то и дело наполнялись слезами. Мне с трудом удавалось уговаривать себя не верить, так правдоподобно это смотрелось. Наконец, демон поняла, что все бесполезно, вернулась на свое ложе и позволила инжектору себя покормить.
У нас появилось пять минут перерыва, чтобы обменяться впечатлениями, естественно, не спуская с девочки глаз.
— Она выросла, — сказал Чим. — С ней все труднее справиться, вы не находите? Она задает вопросы, она манипулирует.
— Она становится взрослой, — сказала Ирина. — И вы должны понимать, что это налагает на вас двойную ответственность. И что вы? Из-за пары слезинок готовы стать ей друзьями?
— Слушайте, с вами сегодня невозможно разговаривать. — Чим махнул рукой, и я была поражена тем, что Ирина позволила ему договорить. — Давайте вы потом об ответственности, ладно? Вы нас сегодня подняли с утра пораньше, несмотря на то, что ночью нам снова работать. А сейчас срываетесь, потому что демонокровка умер, и в этом только ваша вина.
— Этот носитель демонической крови был для нас очень важен, — сказал мужской незнакомый голос. — Этот допрос — не первый, но впервые проводился в присутствии таких же, как он. Он рассказал ангелам все то же, что рассказал людям. И не умер, хотя мы были почти уверены в том, что это случится.
— На что вы намекаете? — спросила я, начиная понимать, к чему все идет. — Мы ведь говорим о смерти истинного воплощения. У этого «хозяина», «заказчика», называйте, как хотите, было под контролем истинное воплощение этого демонокровки, ведь так?
— Пожалуйста, — я дернулась, услышав голос девочки. Взглянув в направлении Сферы, я увидела, что демон стоит у стеклянной стены и смотрит на меня. — Выпустите меня. Я не причиню вам вреда. Я вам не враг. Выпустите меня. Ну прошу вас. Ну пожалуйста!
