Он отбивался так, будто был готов погибнуть здесь, под завалом камней, лишь бы похоронить нас всех рядом с собой. Я видела в его глазах отчаянную ненависть сломанного уже давным-давно существа, так и не сумевшего сделать шаг в будущее, несмотря на то, что год за годом его проживал, видел, как сменяются эпохи, в отличие от меня. И когда в бою на миг установилась тишина, когда мои одержимые сумели перехватить его и удержать, я сжала его голову своими руками и мир взорвался звоном разрушаемых цепей.

Никогда не сражайся с ведьмой ее же оружием, оно откусит тебе руку, которой ты его схватил.

Энорэ закричал так, будто я вырывала из него душу живьем, а потом обмяк в чужих руках. Я окинула взглядом мужчин, что держали его. Подпаленная в нескольких местах одежда, потусторонние огни в глазах, но ни царапины на телах. Чтож, мне не придется лечить одного и извиняться перед вторым.

— Ты все разрушаешь, — Энорэ закашлялся, даже не пытаясь вырваться. — Ты всегда всё разрушаешь.

Я склонилась к нему, заглянула в глаза.

— Возможно. Я сломала твою жизнь, уничтожила твою семью, это нелегко принять и простить, понимаю. А ты запер меня на пять сотен лет, стараясь разрушить уже мою семью, отомстить за причиненную боль, — я коснулась его щеки, улыбнулась. — Надо было убить меня еще тогда. Или отпустить это, и жить дальше. Но ты не смог. Даже магия, благодаря которой ты все еще жив, не смогла излечить твои раны блаженным забвением.

— О, она пыталась, — он рассмеялся, отвел голову, уходя от моего прикосновения. — С каждым новым звеном в цепочке жизней она забирала у меня воспоминание, и я почти забыл тебя и все что с тобой связано, но потом увидел ожерелье, в котором запер твою душу. Как ушат ледяной воды, бодрит, спустя столько лет.

— Ты безумен, Энорэ.

— Не безумнее тебя, выжигавшей все на своем пути, когда от твоего сердца остались одни осколки. Так почему тебе можно, а мне — нельзя? Я даже не трогал невинных людей в своей жажде мести.

— Кроме десятков тех, чьи жизни ты забирал, чтобы идти сквозь столетия. В чьем теле ты сейчас? Насколько он — виновен?А твои призрачные слуги, которые нападали на нас? Тот, кого ты оставил умирать в особняке, инсценируя свою смерть? Полтысячелетия ярости, Энорэ, любовно хранимой ненависти. Это пора прекратить.

— Убьешь меня? — он хмыкнул. — Давай же, у тебя это отлично получается. Один удар и от меня не останется и следа. Вот только погибнет еще один невинный, тот, в чьем теле я нахожусь. Разве ты, пытающаяся строить из себя добрячку, допустишь это, м?

Я не стала отвечать. Вместо этого я просто сняла со своей шеи ожерелье и надела на него, читая нужные слова.

Магия — вещь очень четкая. Браслеты и ожерелье заставляют впасть тело в магический «сон», оторвав от него владельца. Просто ожерелье — вытаскивает владельца из тела, не погружая то в сон. Тело теряет сознание, а потом гибнет, не имея возможности очнуться.

Если в нем больше никого нет.

Он не стал дергаться или молить о помощи. Но пока его взгляд не погас, в нем горела уверенность — перед ним настоящее чудовище. Чтож, так тому и быть.

Когда камень на ожерелье перестал мерцать, показывая, что ритуал завершен, я сняла украшение с шеи давнего врага и отнесла его на постамент. Оглянулась, движением руки освобождая своих призванных слуг. Кивком подозвала очнувшегося Мечеслава — он, как и оборотень, все слышали и видели все это время. Пес остался с бессознательным телом на руках, глядя на нас огромными глазами. Кажется, он начинал задумываться, не привел ли он в мир зло, пытаясь спасти свою секретаршу.

Я положила ожерелье на камень, на котором была закована. Вздохнула.

— Нужно было сделать это раньше. Еще тогда, убить тебя сразу, вместе с твоей сестрой.

Я взяла один из осколков, валявшихся здесь теперь повсюду, и протянула вампиру. Короткий взмах, резкий хруст — и ожерелья не стало, как и запертой в нем души.

Пора встретиться с сестрой, Энорэ. Почему ты не последовал за ней, когда пришел час?

— Идем, — я оглянулась на оборотня. — Возьми его, если он еще жив, и идем. Нужно вытащить твою женщину из мира снов.

Он прищурился, потом взвалил тело себе на плечи и подошел ближе.

— Если ты будешь доставлять проблемы в моем городе, мы найдем на тебя управу.

Я тихо рассмеялась. Ага, как же, найдут.

Маркус ждал нас наверху, в машине, отъехав на ней на безопасное расстояние. Его татуировки светились в темноте салона — полная готовность к тому, что из пещеры выйдут не его друзья.

Оборотень сгрузил тело на заднее сидение второй машины, оставленной на месте, посмотрел на него задумчиво.

— Знаете, это ведь мой новый партнер из крутой фирмы. Я так понимаю, контракты подписывал не он, а этот ваш Энорэ? Даже интересно, сохранит ли он договоренности, когда очнется... Он же очнется?

— Тебя это сейчас больше всего беспокоит? — я открыла переднюю дверцу, устало присела в салон.

Мечеслав тот вообще завалился прямо на землю. Побывать под властью демонического духа это... выматывает. Ощущение невероятной мощи сменяется бессилием, наверное, даже более сильным, чем есть на самом деле.

— Меня беспокоит многое, — хмуро откликнулся оборотень, садясь на землю и опираясь на авто спиной. — Но у меня нет сил думать обо всем этом.

Маркус вышел из своей машины, на ходу гася магию в татуировках, подошел к нам.

— Она без сознания, но в порядке, — в первую очередь отрапортовал он, глядя на своего друга. — Как прошло?

— Я узнал, что лучший партнер в моей карьере оказался древним колдуном, заклявшим прабабку моего секретаря за... убийство его сестры? — пес оглянулся на меня.

— Я ей не прабабка, — я вздохнула. — Да. Я убила его сестру когда-то давно. Посчитала это целесообразным.

— Она прокляла меня, — Мечеслав продолжал смотреть в небо, не шевелясь. — Та ведьма. И из-за ее магии каждая девушка, которая мне нравилась, погибала от моих рук. Я обратился к Варнаве за помощью, и она помогла.

— Ты не обязан перед ними оправдываться, — я откинулась на спинку сидения, прикрывая глаза.

— Я просто рассказываю, — вампир сел, оглядел всю компанию мерцающим взглядом. — Когда его сестра погибла, он обманом смог зачаровать Варнаву, а я... скажем так, из-за его мести мне пришлось регенерировать несколько лет, не в силах даже встать на ноги.

— Как этот колдун смог прожить так долго? — в глазах Маркуса горело любопытство неофита, прикоснувшегося к великому могуществу.

— Магия переселения, — ответила я. — Он переселял себя в новые и новые тела, тем самым оставаясь в живых сквозь века. Но каждый ритуал нового тела требует плату — кусочек прожитой жизни, воспоминания, но никто не может предсказать какие. Поэтому нею так редко пользуются, предпочитая другие способы обретения долголетия — в какой-то момент колдун может очнуться и даже не вспомнить, кто он такой. Но для других способов нужны годы тренировок, изучения и наращивания силы, что, вероятнее всего, наш Энорэ не сумел до своей первой смерти. А дальше... Наверное, было слишком много дел, чтобы изучать иные пути оставаться в живых, дань за днем смакуя свою свершенную месть.

— Безумец, — постановил Маркус. — Жить памятью и терять ее с каждой новой жизнью — это сумасшествие.

— Поехали домой, — поднимаясь на ноги, постановил оборотень. — Берите эту машину, я поеду с Маркусом и Миленой. Напьетесь этого своего зелья и вернете мне моего секретаря. А потом — хоть оргии устраивайте, хоть фестиваль в честь победы над давним врагом, мне все равно, — он подал руку Мечеславу, помогая тому подняться, но на миг задержал ладони сцепленными: — Душещипательная история, но я все еще зол, что ты целовал мою женщину, даром, что в тот момент ее тело контролировало другое сознание.

— Назови ее своей женщиной, когда она очнется, — предложила я, закрывая дверцу со своей стороны.

У этих двоих явно была какая-то своя история, у моего вампира и этого оборотня, и я уверена что узнаю ее как-нибудь потом. Сейчас же... да, оказаться в теплой квартире с кружкой восстанавливающего зелья было бы определенно не лишним.