— Ну, я пойду, — решила я нарушить тишину между нами.

— Подожди, я провожу тебя, — сказал он, спустя несколько секунд, когда я уже успела развернуться и направиться к лифту.

— Не нужно, нас не должны видеть вместе.

— Хотя бы до лифта? — спросил он, и я, вздохнув и пряча улыбку, кивнула.

Он не стал спорить, было приятно, что Блейк прислушался и не собирался подставлять Джоанну-официантку в работе. Хотя кого я обманываю? Он просто решил проводить меня, чтобы поставить точку в нашей неудачной встрече. Я не чувствовала вины или грусти из-за этого, однако оставался небольшой дискомфорт от ситуации в целом.

После нескольких бокалов вина мое сознание было мутным, в отличие от Блейка, который весь вечер пил воду, и лишь раз пригубил бокал вина. Я бы упрекнула его за езду в нетрезвом виде, но мы уже доехали, да и едва ли его можно было назвать нетрезвым. Когда-нибудь потом я обязательно скажу ему, что пить за рулем нельзя.

Потом?

Почему я размышляла так, словно это была не разовая встреча? Тем более после того, что я сказала, и, судя по его реакции, вряд ли он захочет встретиться со мной снова.

Мы молча дошли до дверей лифта, и я нажала кнопку на табло, наблюдая за цифрами — этажами, которые преодолевал лифт.

Девятнадцатый. Восемнадцатый.

Сейчас еще придется возвращаться домой, а ноги меня уже не держат. Организм требовал отдыха.

Семнадцатый.

Подавив приступ зевоты, я задумчиво прикусила губу.

Шестнадцатый.

За спиной послышался голос Блейка.

— Мне тоже так показалось.

— Что? — непонимающе спросила я, даже не успев обернуться. Руки мужчины накрыли мои плечи и развернули к себе, вжимая спиной в стену, рядом с дверями лифта.

С моих губ от неожиданности слетел тихий стон, и широко раскрыв глаза, я уставилась на него. В тех местах, где его руки согревали меня своим теплом, стало покалывать.

— Вечер прошел хорошо, — ответил он в сантиметре от моих губ. Я чувствовала, как от тяжелого дыхания Блейка колышутся пряди моих волос. Между нами было слишком мало пространства, и от этой близости у меня кружилась голова.

— У тебя слишком длинный язык, ты знаешь это? — спросил он, вглядываясь в мои глаза с таким усердием, словно старался что-то в них отыскать.

Я хотела вырваться из его цепкой хватки, возразить ему, но не смогла. Блейк схватил мои руки и зафиксировал их над головой.

— Но меня это даже заводит, — шепнул он, заставляя напряжение внизу моего живота сжиматься.

Его взгляд обвел мои губы, а затем двинулся ниже, касаясь подбородка, шеи и груди, спрятанной под черной тканью кофты. Блейк заставлял мою кожу воспламеняться, гореть и изнемогать в желании ощутить его нежные прикосновения или терзающие поцелуи.

В любой другой день, с любым другим мужчиной, который решил бы вот так схватить меня против моей воли, я давно разозлилась бы, замахнулась и ударила бы его по голове. Но не сейчас, не с ним. С Блейком у меня даже не возникало подобной мысли. Все о чем я могла думать, так это о том, чтобы снова почувствовать вкус его губ.

Он подался вперед, сливаясь со мной в страстном, диком поцелуе. Руки, которые до этого я с усердием старалась вырвать из оков Блейка, ослабли, и тогда мужчина отпустил их, позволив мне скользнуть ладонями по его крепким плечам.

Легкие обожгло, весь мой кислород испарился, и пришлось приоткрыть губы, чтобы сделать вдох, чем Блейк быстро воспользовался. Он властно обхватил ладонями мое лицо и углубил поцелуй, лаская горячим языком мои губы, и вторгаясь в мой рот. Его движения были рваными и жесткими, но такими уверенными, заставляющими меня желать его с какой-то совершенно новой, неизведанной страстью, почти животной, сносящей все на своем пути, как торнадо.

Я застонала, и принялась водить руками по его спине, чувствуя крепкие мышцы под своими ладонями. Он творил что-то невообразимое с моим телом. Я не хотела в этом признаваться, но как же приятно было ощущать его губы на своих губах. Его горячий язык кружил с моим в диком танце, и от этого в груди разливалось тепло.

Блейк отстранился с легкой улыбкой на губах, и я разочарованно пискнула. Я смотрела на его губы, не в силах оторваться, пока не услышала низкий, хриплый смешок, прокатившийся у моего уха. Смеялись эти прекрасные губы, которые мне хотелось попробовать снова.

— Я думаю мне пора, — пробормотала я, наконец, возвращая взгляд к его глазам.

— Ты уже говорила это, — усмехнулся он, довольный тем, какой эффект оказывал на меня. — Спокойно ночи, — тихо произнес Блейк, снова склоняясь над моим лицом.

— Угу, — ответила я, обхватывая руками его шею и притягивая к себе, сливаясь в еще одном горячем поцелуе.

Над ухом раздался звон, и я поняла, что пришел лифт. Двери раскрылись, словно поторапливая меня.

— Я пойду.

Сердце стучало так, что я слышала его эхо в ушах.

— Конечно, — ответил Блейк, но рук с моей талии не убрал.

Нехотя я высвободилась из его объятий, и напоследок, встав на носочки, невинно чмокнула его в щеку. Так, словно мы не целовались, как оголодавшие секунду назад, так словно Блейк не вжимал мое тело в свое, позволяя чувствовать его внушающую эрекцию.

Он улыбнулся напоследок и уехал, а я, поднявшись в холл отеля, вызвала такси и вернулась в свою большую пустую квартиру.

Возможно, Блейк не такой подонок, каким пытается казаться.

Блейк

На подъездной дорожке поместья Джефферсон показалась белая Мазератти Джима. Все уже в сборе, и готовы были отужинать: мой отец и я, Майя и ее родители. А вот Джим почему-то считал, что он вправе опаздывать.

— Блейк ты ведь уже не в том возрасте, — подметила очевидный факт Майя. Девушка стояла рядом со мной и также смотрела в окно, разглядывая белую Мазератти, и Джима и задний двор нашего поместья.

— О чем ты? — без  интереса спросил я.

Майя громко цокнула.

— Спорить, сможешь ли ты уложить девчонку в постель, это так по-детски не думаешь? — спросила она, наклоняя голову. Ее светлые волосы легли на плечо, следуя за движением хозяйки. Зеленые проницательные глаза смотрели прямо в душу. А голос сочился осуждением, но только на меня ее приемчики не действовали.

Я всегда считал Майю кем-то вроде своей сестры от других родителей. Она знала меня как никто другой, лучше Кайла. Я объяснял это тем, что она была девушкой, а девушки часто подмечали то, что не способны заметить парни. Но сейчас ее женское чутье нашептывало ей откровенный бред.

— Я ни с кем не спорил, а гулял с Джоанной из-за собственных мотивов, — возразил я.

— Одри сказала мне другое, — подметила она.

Опять Одри.

— Одри следует меньше молоть языком, — холодно бросил я, доставая сигареты и зажимая одну из них в зубах.

Я щелкнул зажигалкой, но сигарету зажечь не удалось.

Майя раздраженно фыркнула и выхватила у меня изо рта сигарету.

— Эй! — возмутился я.

— Курить вредно, — напомнила она, словно я был идиотом, который этого не знал, — Стэф всегда была против этого.

Чувствуя подступающее раздражение, я сжал зубы. Майя била по больному.

— Если она все еще против, то пусть придет и скажет мне это в лицо, — сказал я и снова достал пачку сигарет. Но Майя вырвала и ее из моих рук.

— Твою мать! Ты сейчас у меня получишь! — взревел я, но даже не дернулся в ее сторону.

Она усмехнулась.

— Хуже того случая в детстве, когда к моей голове оказались примотаны два пластиковых молоточка, ты уже не сделаешь, — съерничала она.

— Все потому, что от твоих молоточков вся моя спина была в синяках.

Майя заметно погрустнела.

— И как всегда на помощь пришла Стэф, освободила меня от изоленты и пластиковых молотков и помирила нас, — сказала она, укладывая голову на мое плечо.

Я молчал, проигрывая в голове это воспоминание в таких подробностях, словно оно произошло вчера. Перед глазами стоял черно-розовый спортивный костюм Стэф и ее смешливое лицо, когда она увидела нас с Майей. Тогда мне объяснили, что девочек обижать нельзя, как бы сильно они не обижали тебя.