— В отеле?

— Да, работодатель предоставляет жилье всем, кто нуждается в этом.

К столику подошел официант, и остановился рядом с моим креслом, слегка задевая его ногой. Я была рада его появлению.

Мне нужна передышка.

— Цыпленка в вине, а девушке утиное парфе, — монотонно произнес он, закрывая меню.

Я качнула рукой, привлекая внимание официанта.

— Нет, девушке рататуй и устрицы.

— И красное вино, — добавил Блейк.

Официант записал все наши пожелания и исчез. А я наконец смогла упокоить разбушевавшееся сердце.

— Не нравится утиное парфе? — спросил Джефферсон.

— Я не ем мясо.

— Утка эта птица, — остроумно заметил он, одаривая меня искренней невинной улыбкой.

Я закатила глаза.

— Пингвины не летают, а рыба не умеет ползать. Так и будем делиться жизненными наблюдениями?

Блейк рассмеялся, и тогда я добавила:

— Птицу тоже не ем. Обычно, — начала я, но тут же осеклась, когда поняла, что готова выложить ему часть той жизни, которая не могла быть у простой официантки. — Вернее, однажды я пробовала устрицы, и подумала, что это неплохой выбор.

Блейк медленно кивнул. А мои щеки залило жаром. Чуть не проговорилась о том, что устрицы для меня — обычная еда.

Я ловко городила одну ложь на другую, и кажется, он верил мне. А ведь меня не назовешь искусной лгуньей. Все близкие прекрасно знали это. Мое лицо разоблачало меня раньше, чем мой рот. Но если взглянуть на это с другой стороны, то я не совсем лгала Блейку, это лишь немного приукрашенная действительность, а в других моментах просто недосказанность.

Я не совсем понимала, зачем он пригласил меня в ресторан. Взаимодействовать друг с другом мы могли только в одной плоскости, и Блейк был бы очень рад этому. Но я не могу допустить подобного развития событий, не позволю ему получить очередную галочку в своем списке.

— Хватит этого спектакля. Зачем мы здесь? — спросила я.

— Пришли поужинать, — ответил он, как ни в чем не бывало.

— Зачем ты пригласил меня на свидание?

— А почему ты решила, что это свидание?

— Забрал меня из отеля, привез в ресторан в небе, — я указала рукой на стол, — тут даже есть свечи.

Он нахально улыбнулся.

— Не хочу, чтобы ты там себе что-то надумывала, просто ужин. Ничего особенного.

— Я обошлась с тобой не лучшим образом. Ты не похож на идиота. Но почему-то после пережитого унижения, инициатором которого была я, ты зовешь меня в ресторан. Если ты не собирался выбросить меня из этого окна, — я указала рукой в сторону окон, — то мой вопрос остается в силе.

Я наблюдала, как на его сжатых губах, медленно разливается усмешка. Блейк отвел взгляд и покачал головой. Однако веселым он не выглядел, как и рассерженным, скорее немного раздраженным и уставшим, словно я была мухой, которая летает над его супом.

— Чтобы унизить человека, нужно, чтобы он сам почувствовал себя униженным. Я себя таковым не чувствую.

— Но…

— Я не закончил, — перебил он меня. — Очень интересно, что ты подразумеваешь под фразой «обошлась не лучшим образом»? Ты имеешь в виду, что подставила меня, обозначив насильником? — спокойно спросил Блейк, не сводя с меня взгляда. Затем улыбнулся издевательской, испытывающей мою совесть улыбкой.

Кончики ушей начало припекать, я пыталась себя убедить, что Джефферсон заслуживал этого, но в споре с этой самой совестью я терпела поражение.

— Мне не стоило этого делать.

— Я ценю то, что ты сожалеешь о своем поступке, — ответил он и поднес стакан с водой ко рту.

Помимо совести у меня еще были чувство собственного достоинства и чувство справедливости. Мужчина передо мной был таким напыщенным, надменным и верил в свою правоту, поэтому что-то внутри меня вспыхнуло мгновенно.

Я сузила глаза, выгнув одну бровь, и откинулась на спинку сиденья.

Он считает себя правым? Человек, который использует женщин для удовлетворения своих низменных желаний?

— Я не говорила, что сожалею, я сказала, что не стоило этого делать.

Он с громким стуком отставил стакан.

— А должна была бы, ведь я получил не за что, — настаивал Блейк.

— Не за что? — вскрикнула я. — Наглости тебе не занимать!

Его подбородок раздраженно дернулся. Я буквально чувствовала волны злости исходившие от него. Напряженный и гордый, он видимо рассчитывал, что я извинюсь за свой поступок, но этого в моих планах не было. Мне не за что извиняться. Блейк был виноват? — Да. Он получил по заслугам? — Да. Стоило мне это делать? — Нет. И если бы я могла вернуться назад, то все изменила бы. Однако никакого сожаления не было, как и вины за мой поступок.

— Я уже говорил, что не заставлял тебя идти со мной. Ты прекрасно понимала, с кем связываешься, кроме того, сама хотела этого.

— Сама хотела? И с чего ты так решил?

Я продолжала спорить с ним, хотя прекрасно понимала, что он прав. Я знала, кто он и действительно сама желала его в тот вечер. Слава Блейка шла впереди него. Барбара говорила, что он встречался с девушками лишь на ночь, после предпочитая не замечать их. Все об этом знали, однако никто не отказывал ему.

— Ну не знаю, наверное, потому что мой член был в твоих руках.

— Тише, — зашипела я, нервно оглядываясь. Блейк говорил слишком громко, при этом его голос был таким спокойным, словно мы обсуждали погоду.

— Ты милая, когда смущаешься, тебе говорили об этом? — спросил он, обращая внимание на мои щеки залившиеся краской.

В груди что-то сладостно затянуло, но я приказала своему телу заткнуться, и не вестись на эти провокации.

Вот, как он это делал! Секунду назад мне хотелось бросить в него тарелку с устрицами и запустить следом бокал с вином, но тут Блейк назвал меня милой, и мой мозг решил отключиться, предоставляя контроль моему телу и глупому сердцу. Его мягкий баритон околдовывал, а взгляд гипнотизировал, не оставляя и шанса выпутаться из-под его обаяния. Поэтому его хотели, поэтому закрывали глаза на его личность, и поэтому Блейку все сходило с рук. Но я так просто сдаваться не намеренна.

— Нет, мне не говорили, потому что никто не смущал меня до этого!

Блейк пригнулся и коснулся моих пальцев своей рукой. Я хотела отдернуть их, но замерла, попав в плен теплоты его ладони.

— Я тебя волную?

— Нет, — прошептала я.

Губы его растянулись в вызывающей, почти дерзкой усмешке.

— Лгунья. Я тебе нравлюсь. Хоть ты и ведешь себя как колючка.

— Нет, — настаивала я, уже сама не понимая, кого пытаюсь убедить, себя или Блейка.

Джоанна

Мысль о том, что мне мог понравиться такой самодовольный, тщеславный засранец вроде Блейка, бесила меня. Я всегда избегала таких людей, старалась не подпускать их к себе ни на шаг. Мне были ненавистны все эти черты характера присущие ему.

Все мои предыдущие партнеры были мягкими и сдержанными, они не играли со мной в игры и имели эго значительно меньше чем у Блейка. Общение с ними было похоже на спокойную прогулку на яхте, общение с Блейком напоминало не что иное, как крутой спуск по горной реке на байдарках. Я могла сколько угодно отрицать симпатию к нему, но участившееся сердцебиение и странный трепет в груди, когда он говорил, что я милая, служили главным тому подтверждением. Блейк мне нравился.

— Я не хочу притворяться, — сказал он.

— Ты о чем?

— Я не тот человек, кто хочет отношений.

Надо же, Америку открыл.

— Значит ты пригласил меня ради секса? — изогнув правую бровь, спросила я.

Блейк задумчиво потер пальцами подбородок и покачал головой.

— Нет.

— А зачем тогда?

— Я сам еще не понял.

А вот это интересно.

— И сколько раз у тебя были серьезные отношения?

— Ни разу.

— Хм, вот как.

— Да.

— Почему? — не унималась я.

— Это требует часть тебя, я не готов отдать часть себя кому-то в руки.

Я рассмеялась. То, что он говорил, звучало как полный бред.