Обернувшись с самой милой улыбкой из своего арсенала, я кивнула старухе.
— Добрый вечер, Дороти.
Женщина, одетая в твидовый фиолетовый костюм, в тон ему круглую шляпку, и с полоской черного жемчуга на шее, скривила губы. Одной рукой она опиралась на черную трость, а другой вцепилась в кольцо с поводком, удерживающим вредного фокстерьера. По всей видимости, старушка собиралась на вечернюю прогулку со своей собакой.
Стоп.
Какая прогулка?
Сейчас же три часа ночи.
У этой женщины точно проблемы с головой. Хотя если подумать, мы с подругой ведь тоже не в кроватях.
Собака тихо, но грозно рычала на меня. А я с плохо скрываемым отвращением, поглядывала на наглую страшную морду, угрожающую вцепиться в мои щиколотки. Я давно смирилась с тем, что не ладила с братьями меньшими. И даже приняла тот факт, что вредный фокстерьер будет терроризировать меня еще ближайшие лет десять. И мне совсем не было стыдно за то, что заехав в новую квартиру, я первым делом спустилась на ресепшн и нажаловалась консьержу на старушку, которая не в состоянии была контролировать своего четвероногого питомца.
В тот день меня укусили за ногу, и я просто не могла спустить это с рук. Дороти даже не извинилась передо мной за поведение своего «фоксика», а после доноса, миссис Скотт затаила обиду вселенского масштаба, и при каждом удобном случае не упускала возможности как-нибудь уколоть меня.
Старуха еще несколько секунд смотрела на меня. В глазах ее проскользнули безграничное высокомерие и неприязнь. Дороти сморщила нос, словно от меня плохо пахло. В этом была некая ирония. Миссис Скотт, пользующаяся отвратительными духами с запахом лилий, раньше работала парфюмером, и была весьма успешна. Либо с годами ее хватка и нюх растеряли навык, либо всему виной отвратительнейший вкус старухи.
Проигнорировав мое приветствие, Дороти заговорила:
— Каждый раз водишь к себе каких-то новых мужчин, думаю, стоит пожаловаться на тебя, кто знает, чем ты занимаешься в своей квартире, блудница.
Я моргнула несколько раз, находясь в полнейшем изумлении, пришлось сильно прикусить язык, чтобы не рассмеяться, все-таки Дороти годилась мне в бабушки или даже в прабабушки.
— Хорошо, — ошеломленно ответила я и медленно зашла в квартиру. Закрыв дверь, наконец смогла вздохнуть и улыбнуться.
О каких мужчинах она говорит? Я ведь пришла с подругой. Или она о Конраде?
— Бабулька все еще достает тебя? — насмешливо спросила Барбара.
— Каждый день этот божий одуванчик портит мне жизнь.
— Пожалуйся на нее еще раз, — предложила она, стараясь казаться серьезным советчиком, хотя сама сжимала губы, словно боялась рассмеяться.
— Боюсь, что если я пожалуюсь на нее еще раз, то найду перед своей дверью горку собачьего дерьма, — предположила я.
Свет был включен только в прихожей, значит Конрада еще не было дома. Облегчение накрыло меня как снежная лавина, позволяя выдохнуть: все же он не притащил сюда очередную девицу.
Закинув ключи в стеклянную вазу, я скинула туфли и пошевелила пальцами ног. В такси Барбара не замолкала ни на минуту, и от этого шума у меня разболелась голова. Подруга и сейчас не собиралась молчать, второй раз рассказывая мне о симпатичном бармене, который подавал нам напитки.
Краем уха я услышала стук когтей о каменные полы. Брюс — толстый английский бульдог Конрада, ковылял нам навстречу с задранной вверх мордой, и таким выражением на ней, словно был недоволен тем, что его оставили в одиночестве на такое долгое время. Его нижняя челюсть немного заходила на верхнюю. Небольшие глаза потонули в складках кожи, а нос лениво подрагивал, изучая меня и мою подругу. Задние лапы были немного длиннее передних, приподнимая его зад выше головы, из-за чего его походка была, как у типичного английского сноба: напыщенная, но при этом неуклюжая.
У Брюса была небольшая степень ожирения, что сильно удивляло меня, ведь хозяин пса — мой брат, обожал спорт и старался вести здоровый и активный образ жизни. Почему же он так запустил пса?
Останься Брюс у меня ненадолго, чего я, конечно же, не хотела, но все же, я посадила бы его на диету. Через пару недель Брюс стал бы более мобильным псом.
Не сводя с меня внимательного взгляда, Брюс высунул наружу язык и облизнулся, когда он закрыл пасть, один его зуб все еще выглядывал наружу.
— Мерзость, — буркнула я.
— Брюс! — протянула Барбара, выбегая из-за моей спины, задевая меня плечом и падая на колени перед псом. — Привет, мой хороший!
Своенравный пес сделал над собой усилие и шагнул к протянутым рукам Барбары, виляя своим маленьким, точно обрубок, хвостом. Мощные когтистые лапы застучали по каменному полу, и мне показалось, что от этого звука у меня начинается мигрень.
— Чувствуй себя, как дома, — кивнула я Барбаре. Хотя в моей реплике не было необходимости. Она уже прошла в гостиную. Брюс собирался пойти за ней, но вдруг остановился и взглянул на меня.
— Ты следишь за мной? Хочешь, чтобы я тоже пошла в гостиную? Или хочешь просто действовать мне на нервы, здоровяк?
Он не ответил.
— Ясно, — кивнула я.
Нужно срочно смыть с себя следы Блейка, которые как ядовитые разводы все еще ощущались на моей коже.
На пороге в душевую Брюс остановился.
— Э-э нет, Сатана, останься в комнате, — сказала я и захлопнула дверь перед мордой собаки.
Горячие струи воды, наконец, помогли мне расслабиться. Плечи и спина затекли и побаливали, а ноги устали от активного вечера. Я выдавила немного шампуня в ладони и принялась намыливать голову.
Вечер был веселым, я уже не помнила, когда в последний раз так хорошо проводила время. Не за статистикой и данными по отелю, а в компании подруги. Не в стенах своего кабинета, а в шумном клубе.
Завернувшись в белое пуховое полотенце, я вышла из ванной комнаты. Брюс, по всей видимости, терпеливо ждал меня, и как только открылась дверь, гавкнул. Я подпрыгнула от неожиданности, и сердито уставилась на бульдога.
— Зачем ты это сделал?
Но Брюс не ответил, лишь клацнул челюстями, не сводя черных глаз с моего лица.
— Что? Есть что ли хочешь? — Он ответил очередным клацаньем зубов. — Отлично, я думала, ты преследуешь меня из-за большой любви, а ты просто хочешь набить свое брюхо.
Устало вздохнув, я прошла мимо пса, и поплелась в кухню. Миски собаки были пусты.
— Ну что, толстяк, корм с курицей или нежным кроликом? Я достала две упаковки с собачьим кормом, но Брюс, кажется, не был впечатлен ни одной из них. Пес любил сырое мясо, и был таким привередливым и упертым бульдогом, что подай я ему сейчас корм, он не стал бы его есть.
— Ох, не заставляй меня, — застонала я.
Брюс недовольно взирал на меня, поэтому я нехотя убрала пачки с кормом обратно в шкаф и достала из холодильника упаковку сырой говядины.
Фыркнув, я принялась нарезать говядину на кусочки витая в своих мыслях. Я не ела мясо уже много лет, даже в руках держать его не хотела. Брюс, видимо, любил смотреть на мои мучения.
Пес, учуяв запах мяса, довольно завилял хвостом, а затем уселся прямо на мои ноги в ожидании, наблюдая за каждым действием.
На пороге появилась Барбара. Зевнув, она запрыгнула на барный стул.
— У меня в глазах двоится, — пожаловалась подруга.
— Я сейчас дам тебе таблетку обезболивающего, — ответила я, проходя мимо бульдога, и выкладывая нарезанное мясо в стеклянную собачью миску.
Пес с неподдельной радостью ринулся к еде.
— Ты так и не рассказала, что произошло у тебя с Блейком, — подала голос Барбара.
— Я рассказала.
Рядом с Барбарой я положила таблетку Тайленола и поставила стакан воды.
— Мне нужны подробности, что кроме поцелуев ты ему позволила? — Запрокинув голову, она выпила таблетку и уставилась на меня любопытным взглядом.
Почему Барбара снова решила заговорить о нем? Мне меньше всего сейчас хотелось обсуждать своего нового знакомого. Судьба ни за что не сведет нас в третий раз. Хотя я вовсе не верила в судьбу, что делало наш шанс встретиться снова еще меньше.
