Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Пушкин Александр СергеевичФонвизин Денис Иванович
Жуковский Василий Андреевич
Вяземский Петр Андреевич
Крылов Иван Андреевич
Дмитриев Иван Иванович
Давыдов Денис Васильевич
Батюшков Константин Николаевич
Бедный Демьян
Глинка Федор Николаевич
Державин Гавриил Романович
Прутков Козьма Петрович
Попов Михаил Михайлович
Сумароков Александр Петрович
Ломоносов Михаил Васильевич
Озеров Владислав Александрович
Степанов Николай Леонидович
Хемницер Иван Иванович
Пнин Иван Петрович
Чулков Михаил Дмитриевич
Кантемир Антиох Дмитриевич
Майков Василий Иванович
Тредиаковский Василий Кириллович
Аблесимов Александр Онисимович
Богданович Ипполит Федорович
Херасков Михаил Матвеевич
Измайлов Александр Алексеевич
Княжнин Яков Борисович
Алипанов Егор Иванович
Суханов Михаил Дмитриевич
Нахимов Аким Николаевич
Пушкин Василий Львович
Муравьев Михаил Никитич
 > Русская басня > Стр.72
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
71
72
73
...
134
Русская басня - image12.png

СОБАЧЬЯ ЗАВИСТЬ

    Барбоска у крыльца избы людской лежал.
К нему без памяти вдруг Жучко прибежал
          И говорит: «Барбоска!
                 Ведь господа
               Приехали из Питера сюда,
                 А с ними моська,
Хрипунья старая, Полкан...»
«Щенчишка?» — «Погляди, какой стал великан!
    Да как пристал к нему ошейник...»
    «Ошейник? Ах, мошенник!
Давно ли я таскал за шиворот его?
    Нам, старикам, так ничего?
    Ну, право, господа не знают,
          За что так награждают!
Да попадись он мне, то я уж проучу:
               Как за уши схвачу
                  И тряску
               Такую дам...»
             «А вот он сам;
    Ну, дай-ка, брат, ему острастку».
                  Взглянул Барбос —
    По жилам пробежал мороз:
Собаку страшную он видит пред собою;
Полканка был не то, что за год перед сим,
    Нет, не Барбоске сладить с ним.
Ретироваться он хотел бы прежде бою.
Вскочил подлец. Не знает, что сказать,
    Хвостом вертит — и ну щенка лизать.
        Вот так-то Гур Пафнутьич рассердился
    На Разумова, что тот орден получил.
        «Да как он к нам определился,
        Я уж тогда... в архиве был
        Помощником! А он был что? Мальчишка,
               Так, школьник, писаришка!
        Теперь асессор, кавалер!
    А я уж тридцать лет как обер-офицер,
    Но нету у меня и бронзовой медали;
               Писцу же так крест дали!» —
«Послушай, Гур: был Разумов писцом,
    И мы с тобой писцами были;
    Он после сделался дельцом,
Служил с отличием; за то и наградили.
                  Что сделает он в день,
    Того, хоть пять очков надень,
Не сделаешь и в год, как ты ни хоробрися».
    «Молчать, архивна крыса!»

ЗАВЕТНОЕ ПИВО

    Фома на завтрак звал Кузьму,
                       И после водки
                 Так говорил ему:
                 «Покушай-ка селедки.
    Ну, что за сельдь! Крупна! жирна!
                       А как вкусна!
    Голландская, ей-богу! Без обману!
У Королева брал. Тебе-то лгать не стану...
                 Вот свежая икра
                       Из осетра...
                        Прикажешь лýчку
    Зеленого?.. Попробуй эту штучку:
         Балык, да ведь какой балык!
         Ну так, как мед, во рту и тает.
Нельзя не есть; возьми: кусочек невелик».
«Помилуй! Этак я не стану и обедать».
«А семужки нельзя никак, чтоб не отведать;
Ведь из Архангельска прислал в гостинец сват.
                      Покушай, брат!».
«Фома Панкратьевич! покушал я довольно».
         «Э, как тебе не стыдно? Полно.
                      Чем только лишь богат,
         Тем гостю дорогому рад...
                              А вот грибочки,
         Тут рыжички, а здесь груздочки;
         И тех отведай, и других.
Груздочки хороши, а рыжики так диво!
                 Здесь не найдешь таких:
Из Вологды!» — «А в кружке что?» — «Да пиво».
    «Ну, накормил ты молодца;
     Пожалуй-ка теперь пивца».
«Вот этого нельзя; пей, если хочешь, водку».
«Помилуй, ты меня соленым все кормил;
А пива жаль тебе!» — «Я звал ведь на селедку;
     О пиве ж ничего тебе не говорил».
«Умилосердися! Дай промочить мне глотку».
                 «Пей водку!»
«Ведь пиво есть?» — «Есть про себя,
                 Не про тебя».
«Хотя кваску вели подать, Панкратьич».
                 «Есть, Елизарьич,
                    И квас,
                 Да лишь про нас».
«Ей-ей, пить хочется».— «А знаешь, на хотенье —
                 Терпенье».
Терпение Кузьма тут вовсе потерял,
                   Встал,
         За кружку — хвать рукою;
                  Другою
    Он так хозяина толкнул,
Что опрокинул тот стол с завтраком и стул.
    Упал — кричит: «Ай! Караул!»
    Рукой дрожащею хватает
    За свой кровоточивый лоб;
         Сквозь слез грозит, ругает;
    Молчит гость, пиво допивает
         И об пол кружку — хлоп!
         Красавицы кокетки!
         Ведь это вам наветки!
    Зачем собою нас прельщать?
    Зачем любовь в нас возбуждать
Притворной нежностью и хитрыми словами,
    Когда мы не любимы вами
И не хотите вы руки своей нам дать?
Вам весело, как мы любовию к вам жаждем,
         Смеетесь, как мы страждем...
         Не корчите Фому —
    Не то попасть вам на Кузьму.

ВОЛК И ЖУРАВЛЬ

                 Волк костью как-то подавился.
          Не мудрено: всегда есть торопился;
                 Кость стала в горле у него.
    Прожора захрипел, стеснилось в нем дыханье,
                 Ну, словом, смерть пришла его,
    И он хотел в грехах принесть уж покаянье.
    По счастию, Журавль тут мимо проходил.
    Страдалец перед ним пасть жалобно разинул;
Журавль в нее свой нос предлинный опустил
                     И кость удачно вынул.
Волк вспрыгнул с радости, избавясь от беды.
                     «А что ж мне за труды?» —
Спросил носатый врач. «Ах ты неблагодарный! —
Волк с сердцем отвечал.— Да как просить ты смел?
                     Смотри какой нахальный!
Благодари за то, что нос остался цел».
72
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"818025","o":1}