— Кто это? — потихоньку спросил Егоров у Али.
— Тетка Пелагея. Соколова. Позвать ее? — с готовностью откликнулась Аля. — Тетя Пелагея, подойди сюда побыстрее.
Соколова спокойно вытерла о подол халата мокрые руки и подошла к столу. Аля собралась уходить:
— Пойду, не буду мешать.
— У меня секретов нет, Алевтина Максимовна, — улыбнулся Егоров. — По одному делу хочу вас обеих попросить помочь мне.
Егоров подробно объяснил, для чего они идут к Варваре Уткиной. Третьим свидетелем стала соседка Варвары тетка Лукерья. Договорились, что Егоров войдет сначала один, а свидетели — немного позже.
Постучав для приличия в незапертую дверь, Егоров вошел в сени. Дверь в комнату была приоткрыта, и он увидел Варвару Уткину, сидевшую с вязанием за столом.
— Добрый вечер, Варвара Андреевна. Одна?
— Да-а, одна... Почти всегда так по вечерам, Иван все подрабатывает: то плотничает, то печи кладет. Вот и сегодня к Парамону пошел. Печь его плохо тянет. А сейчас, сами знаете, печь не каждый может сложить или починить, особенно нынешние мужики. Да и девки нынче иные. Отращивают ногти, накрасят их и ходят. Много ли такими руками наработаешь... И наша Катя такая. Чулки связать себе не может. Вот я и вяжу ей и Мише. Это я про Дедюхиных говорю, знаете, наверное.
— Знаю, знаю, Варвара Андреевна, — топчется у двери Егоров, немного растерявшись от многословия хозяйки дома.
Почувствовав это, Варвара пригласила его сесть. В ее руках снова оказалось вязание.
— В свободное время люблю порукодельничать. Мать была отличная мастерица. Вышитые ею два покрывала взяли в городской музей. И мои полотенца-чалмы много раз показывали там на выставках. Все меньше и меньше настоящих мастериц остается. Теперь ведь вместо иголки да спиц все стараются ручку да бумагу в руки взять. Хочешь не хочешь, а десятилетку обязательно заканчивать надо. А рукоделию девушек обучать не обязательно. Они и не учатся этому. У меня же только семь классов, зато все умею и люблю это занятие. Мне эта работа в радость, а вам, наверное, смешно.
— Почему это смешно? Вот вижу, все у вас красиво, — показал Егоров на коврики и полотенца, развешанные по стенам. И тут же, не упуская инициативы в разговоре, продолжил: — А я ведь к вам, Варвара Андреевна, по делу пришел.
— Понимаю, понимаю, вам Иван нужен, придет он скоро, — заметив, что гость посматривает на часы, она отложила рукоделие и встала. — Если торопитесь, могу позвать его. Э-э, вон, кажется, идет... — ода заглянула в окно. — Нет, это не Иван. Это женщина.
— Можно войти? — послышался голос из-за двери.
Егоров не поверил своим глазам: в дверях стояла Лиза Милосердова.
— Откуда ты, Лиза... Э-э, Елизавета Игнатьевна... Откуда вы, — поднялся со стула Егоров и шагнул навстречу.
Лиза не поняла: обрадовался он или только удивился? И с улыбкой ответила:
— Откуда? Из медпункта, откуда же еще. Пришла вот.
— Пешком? И так быстро, — изумился Егоров.
— Молоковоз подбросил.
Паша вспомнил: перед конторой действительно стоял молоковоз. Шофер Игорь Панфилов здешний. Утром он забирает молоко отсюда, из Орвая, а потом едет на другие фермы.
Лиза была рада, что на этот раз сумела побороть свой упрямый характер, выполнила просьбу Егорова. Но говорить об этом она не стала и сразу же перешла к делу, о котором, как она понимала, беседовали до ее прихода Егоров и Уткина:
— Если вы, Павел Евдокимович, свое дело закончили, нужный платок нашли, то не возьмете ли меня пассажиром? Я тут у больного была, узнала, что вы здесь, вот и решила воспользоваться случаем. А ты, тетя Варя, не удивляйся и не бойся, и у меня платок, что с Полиной вместе покупали, забирали в милицию, а потом вернули.
Пытаясь вмешаться в Лизину тираду, Егоров открыл было рот, но так и остался стоять в удивлении. На лице Варвары — растерянность и недоумение:
— О каком это платке ты говоришь, Лиза? — пожимает плечами Варвара.
— Елизавета Игнатьевна... Мы вот тут, — Егоров начинает копаться в планшете, доставая какие-то бумаги, бланки протоколов. Наконец он сосредоточивается и обращается к Варваре: — Так вот, Варвара Андреевна, дело какое...
В волнении Егоров даже не заметил вошедших Алевтину Березкину, Пелагею Соколову и Лукерью Кузнецову. Увидел их и вздохнул с облегчением:
— Вот их ждал, Елизавета Игнатьевна, а с Варварой Андреевной еще не успели поговорить. Проходите поближе, садитесь. Их я пригласил, Варвара Андреевна, в качестве свидетелей, — всматриваясь в присутствующих, Егоров выкладывал на стол бумаги из планшета. — Мы знаем, что у вас имеется платок, похожий на тот, в котором была последний раз Полина Зотова. Нам нужно его посмотреть.
— Для чего его смотреть? Это мой платок. Иван купил, — забеспокоилась Варвара.
— Так нужно для следствия, — снова заговорила Лиза, — и у меня такой же платок есть, белый с бахромой. И цветы на нем с синими и розовыми узорами. Его уже смотрели. Я же говорила. А теперь мой платок нужно сравнить с твоим. Одинаковые они или разница какая-то есть. Так ведь, Павел Евдокимович?
— Конечно... Только для этого... — Егоров обрадовался помощи Лизы. — Покажите, пожалуйста, Варвара Андреевна.
Варвара, недоверчиво поглядывая на присутствующих, медленно подошла к вешалке, на которой висела одежда, покопалась в ней, достала белый платок с бахромой и протянула его Егорову:
— Вот, смотрите, платок как платок... может, и похож на Лизин, а может, и не совсем. А с Полининым как сравнить? Сам он без нее не появится. Чего тут чужое высматривать...
Варвара бормочет это себе под нос, а Паша с Лизой рассматривают платок. Сидящие на лавке Лукерья, Пелагея и Аля, вытянув шеи, внимательно глядят на них:
— Вот, смотрите, поредела ткань, нитки видны, тянули в этом месте, — взволнованно воскликнула Лиза, отыскав в уголке платка знакомую отметку.
— Та-ак... вижу, — проговорил Егоров и расправил в руках платок перед окном. — Понятые, прошу посмотреть, и ты подойди, Варвара Андреевна.
Когда все удостоверились, что ткань платка действительно повреждена, Егоров приступил к составлению протокола осмотра.
— Расскажите нам, Варвара Андреевна, откуда у вас этот платок? И лучше всего говорить только правду. Сами понимаете, дело серьезное.
— Боже меня упаси, придумывать что... Зачем я буду обманывать. Мой это платок. Иван мне купил.
— Где купил? Когда? — переспрашивает Егоров, отрываясь от писанины.
— Где купил и когда, не знаю... Запил он опять как-то. Наверное, забыл о платке. Я нашла его в кармане плаща и взяла. Ему ничего не сказала — сердита была. Но, думаю, раз принес, то для меня. Кому же еще? А у него это частенько бывает. Выпьет и забудет, где что делал, с кем разговор вел. От этой водки совсем мозги набекрень...
Пока Егоров расспрашивал Варвару и записывал, Лиза думала о том, как хорошо, что она сумела преодолеть свой характер и приехать. Вот полезное и нужное дело делается с ее помощью, да и самой ей хотелось удружить Егорову. Только из-за упрямства отказала вначале. Но знала ведь, что от упрямства ничего хорошего не будет. Уж сколько раз приходилось сожалеть о том, что делала наперекор.
Взять хотя бы последнюю поездку в Москву по туристической путевке. В Ижевске еще к ним в купе попал молодой паренек. А в купе одни девушки. Казалось — выбирай любую. Но он сразу же к Лизе потянулся. Виктором его звали. Когда приехали, он старался и на экскурсию по городу, и в театр и еще, куда по программе полагалось, вместе с ней пойти. А Лиза, хоть и видела это, но больше держалась рядом с пожилой женщиной из района. И Виктор рядом был, так и ходили втроем.
Однажды собрались все на вечер танцев во Дворец культуры Метростроя. Виктор с утра о нем говорил, но у Лизиной спутницы к концу дня разболелась голова, и она решила остаться в гостинице. Тогда и Лиза осталась. Посидели они у окна, поговорили. Что еще делать? Решили спать лечь. Легли, а сна у Лизы нет. Ругает себя в душе, что не пошла с Виктором, ворочается, вздыхает. Соседка ее оказалась женщиной доброй и понятливой.
