Правда, Лизина мать эти сведения не опровергала, особенно когда была в подпитии, и как-то даже Лизе открыла свою «тайну». Но Лиза матери не очень-то верила. Было у Фени трое детей, и все от разных отцов. Наверное, поэтому пьющих и разгульных женщин Лиза не терпела, органически не переваривала. Мать ее умерла, когда Лиза училась в медицинском училище. Сказались постоянные попойки, не выдержало сердце. Двух братьев Лиза вырастила сама. Оба потом уехали в город, окончили ПТУ и остались работать на заводе. Сейчас младший в армии. Наверное, потому, что родные они только по матери, близкие родственные отношения между ними не сложились. Может быть, причина в том, что Лиза считается дочерью журналиста, носит редкую для удмуртов фамилию — Милосердова.

Кстати, в деревне Лизину фамилию вспоминают нечасто, ее привыкли звать по-своему, или, как это бывает у удмуртов, по линии одного из родителей — Артип Лиза, или по прозвищу — Унябей Лиза, что означает Лиза-Одуванчик. Сама она иногда думает в шутку: рассказать бы тем, кто так легко дал ей прозвище, что ее по фамилии можно считать губернаторской дочкой, ведь она рождена на свет по его желанию, приказу... Надо было бы это рассказать Паше Егорову, раз он интересуется. Но что ни говори, без Петухова Лиза на свет не появилась бы. Его властью, повелением дочь Фени Архиповой стала Милосердовой... Выходит, за то, что живет на белом свете, Лиза должна благодарить не только мать родную, но и Николая Васильевича Петухова. Кто помнит, кто видел этого самого Игнатия Владимировича Милосердова, кто что-то о нем знает? Никто. Поэтому как можно верить тому, что в Лизином паспорте записано про ее отца? Фактически отец ее — Николай Петухов, бессменный хозяин этой земли, бессменный председатель колхоза. По крайней мере на памяти Лизы он бессменный председатель. Помнится, первого сентября, когда Лиза училась в пятом классе, он сам пришел в школу и повел их после уроков в поле теребить лен. Бригадиру приказал каждому ученику выделить отдельный участок. Сказал, что пока не закончат работу на своих участках, домой не пойдут. Работать нужно до захода солнца, а вечером каждому будет выдан хлеб с медом. На льняное поле привезли бидон с медом. А что детям нужно: мед поднимал их настроение, отгонял усталость. Лизе тогда было одиннадцать лет, и уже в ту пору Петухов ходил в председателях, это значит около пятнадцати лет. Да, за такое долгое время властвования поневоле можешь испортиться, стать Губернатором... А это уже для председателя колхоза негоже. Тут либо в душе оставаться Губернатором, но не быть председателем, либо перестраивать в корне свою натуру: привычки многолетние ломать. Не сможет сам Петухов это сделать; нужно, как говорит дядя Максим Березкин, всем миром лечить такую застарелую болезнь. Ей снова вспомнилась Полина. Что только ни делала она, чтобы перестал пить Леонид. Ничего не помогло. А как ушла от него, сразу бросил. Полина поступала решительно, поэтому и добивалась своего. Она бы и Парамона вывела на чистую воду, и не только его одного, да пропала, «пропала без вести», как иногда сообщали во время войны. А тут чем не война? Не случайно Иван Комаров назвал отношения Полины и Парамона гражданской войной. Идет война за души людей, их честь и совесть. Вот Максим Филиппович Березкин, например. Не смирился старый солдат, борется, как может, хотя постарались его побыстрее списать в негодные по здоровью. А он еще годен к строевой, и есть уверенность, дослужит свое, как подобает, как совесть подсказывает.

Аля послабее отца, оказалась не та закалка — отступила, согнулась. Если бы не Полина, не работала бы и в колхозе. А сейчас снова о телятах вспомнила. И Паша Егоров старается. Что-то будет, как дальше сложится — обдумать все надо, и не только размышлять, но и действовать. Уж если решила на Полину походить, так нужно походить во всем, а не быть Унябей Лизой. Одуванчик есть одуванчик: сдуешь — и нет!..

Паша Егоров очень удивился, когда прибыл на место происшествия. Комбайн оказался не в реке, а в сухом логу. И моста нет — он разобран. Через лог переброшены два бревна, которые подтесывают топорами несколько мужчин.

— Что это вы тут делаете? Говорят, случилась авария, а вы мост разобрали? — заторопился с вопросами Егоров.

— Здравствуйте, Павел Евдокимович! — всадив топор в бревно, навстречу ему шагнул Иван Комаров. — Приказ у нас, приказ.

— Здравствуйте, извините, спешил очень. Так какой, говорите, приказ?

— Разобрать старый мост, значится, и за ночь построить новый.

— Точно так, словно на войне, — подошел к ним Максим Березкин.

— А, Максим Филиппович, здравствуйте! Говорите, приказ, как в военное время? Кто приказал? Где комбайнер? Что с ним? — Егоров осматривает комбайн, свалившийся в лог, поднимается на разобранные мостки.

— С комбайнером все в порядке. Помком, значится помощник, отправлен в больницу. Елизавета Игнатьевна сказала — ребро у него сломано, — объяснил Комаров.

— Такое ЧП! А участковый инспектор не в курсе! И протокол не оформлен! А вдруг раненый умрет? С кого спрос тогда? Комбайнер где? — еле сдерживая волнение, повышает голос Егоров.

— Помощника комбайнера Елизавета Игнатьевна увезла. Он и виноват во всем — сидел за штурвалом. А комбайнера Парамон Зотов увел к себе, с ним сейчас разговаривать бесполезно, Павел Евдокимович, у него сегодня «шумел камыш»... — машет руками Комаров.

— Пьяные? Оба?

— Десятирублевую премию вшестером обмывали... — вмешался в разговор Максим. — И где только нашли эту пакость? У нас, знаете, только начать, а там как будто само возникает, бутылка за бутылкой.

— А остальные где? Что с ними? — торопит Егоров.

— Остальные, как и положено, на работе. Добрались благополучно.

— Ну и дела здесь у нас, — развел руками участковый. — А мост-то зачем...

— Мост... — Максим Березкин понял, что Егоров никак не может сосредоточиться от волнения. — Разобрать мост и построить новый приказал Парамон Степаныч, а ему такую команду, видать, дал Петухов. Без него Парамон не стал бы так суетиться да спешить. Все лето жили без моста. Говорили, что материала нет. Машины с одной улицы на другую ездят через поля, делают большой круг, лишних три километра. Моста нет, воды нет — возникнет пожар, наша улица превратится в головешку, никто помочь не сумеет.

— Нет худа без добра, как говорят русские. Комбайн свалился — мост появился, — смеется Комаров.

— Сегодня все забе́гали, и материал нашелся. Бревна, что на доски заготовили, сюда доставили срочно. Может, протокола вашего испугались, может, корреспондента из газеты...

— А для чего приехал корреспондент? — спросил Егоров.

— Этих самых героев-комбайнеров за работой снимать. Сам председатель на их комбайн водрузил флажок, Валентину Полякову торжественно вручил в конверте денежную премию. Так и заснял их фотограф, а корреспондент статью напишет о наших передовиках.

— Говорят, корреспондент ночует здесь. Петухов его наверняка угощать будет, а нас послал на постройку моста. Пойдем, Макарыч, мост ведь не для председателя, для нас. Пока дали материал, надо быстрее сколотить.

И снова на всю округу застучали топоры.

Паша Егоров походил возле лежащего в овраге комбайна и снова возвратился к мостостроителям. Задумался. Как ему, представителю власти, отреагировать на это происшествие?.. В это время начали укладывать бревна. Так ничего и не решив, Паша присоединился к строителям.

Летние ночи светлые. Правда, нитку в игольное ушко не вденешь, но куда бревна класть рассмотреть можно. За работой не заметили, как посветлело небо на востоке. Рассветало.

По службе такое происшествие нужно оформить протоколом. Хорошо, если все обойдется без смертельных случаев, а то приедет следователь из района, и пошла писать губерния. Помощник комбайнера в больнице, с ним поговорить можно и после. А комбайнер Поляков на месте и наверняка проспался после вчерашнего. С него и надо начинать, и свидетель рядом вот — Максим Березкин. Он все видел от начала и до конца со своего огорода. Он даже побежал, чтобы предупредить сидящего за штурвалом, что мост не в порядке, но не успел, комбайн уже опрокинулся.