— Знаю. Помолчи.

Вместо Наиля все еще действовал Зиргрин, и ему было немного неловко общаться за своего ученика.

Когда Зиргрин закончил с Восьмым, то отошел немного в сторону от всех, сел в позу лотоса и закрыл глаза.

Вскоре Наиль оказался на уже знакомой полянке внутреннего мира одушевленного меча. Напротив него стоял его учитель и верный друг. На этот раз он не скрывал себя за черной дымкой. Наконец-то Наиль смог увидеть его настоящую внешность. Лицо Зиргрина чем-то напоминало эльфов, но вместо свойственной эльфийской расе мягкости, черты лица были более резкими и жесткими. Белоснежные волосы, убранные в хвост сзади, чуть заостренные уши, небольшие костяные гребни, защищающие виски, узор белой чешуи, пересекающий правый глаз и небесно-голубые глаза с вертикальным зрачком. У него был хвост, об этом Наиль и раньше знал, но теперь смог его рассмотреть. Он был покрыт белоснежными костяными пластинами и заканчивался листовидным костяным шипом.

Его наставник был одет в униформу теней, точно такую же, какую носили те убийцы, что караулили Наиля у входа в подземную тюрьму.

Зиргрин снял с рук перчатки, обнажив покрытые мелкой белой чешуей и руническими печатями когтистые руки.

— Поговорим?

Юноша закрыл глаза, пытаясь унять бушующие в нем эмоции, после чего сел прямо на землю. Зиргрин спокойно присел напротив, скрестив ноги.

— Теперь я понимаю, почему ты отказывался подчиниться мне. Еще бы!

— Наиль, дело не в моей личности, — мягко ответил Зиргрин. — Просто мы оба к этому не готовы. Тебе еще многому нужно научиться.

— Шутишь? — Наиль посмотрел прямо в глаза своего наставника, но быстро отвел взгляд. Глаза Зиргрина напоминали ледяную бездну. Это были глаза истинного убийцы, пролившего океаны крови. — Ты на самом деле не меч… Почему же просто не сказал мне? А я все это время уговаривал тебя полностью подчиниться, наверное, тебе это казалось смешным, да?

— Это было забавно, — усмехнулся Зиргрин, показав острые кончики клыков. — Но ты неправ. Сейчас я меч. Твой меч, Наиль. А не сказал раньше потому, что не хотел, чтобы ты ощущал неловкость передо мной. Мне действительно нравились наши взаимоотношения. Ты мой первый ученик. Хоть мне и пришлось насильно направить тебя на путь убийства, но ты действительно принял мое учение и многого достиг. Для меня это повод для гордости. Что касается полного подчинения… Знаешь, я одиннадцать лет прожил в роли безмолвного инструмента, — внезапно проговорил он, взглянув на свои покрытые рунами руки. — Решиться на такой шаг для меня очень непросто.

— Ты что, серьезно? Ты все еще не отвергаешь возможность подчиниться мне? Слушай, я ведь правильно понимаю, что ты — бог? Это же абсурд!

— Какой с меня бог, парень? Я даже мгновения в этом статусе не пробыл. Сразу же после того, как отказался от своей смертной Сути, меня запечатало в этот меч, где я должен дожидаться перерождения. Все намного проще, чем ты себе надумал. Сейчас, когда я существую в качестве оружия, все мои инстинкты и желания соответствуют моему телу. Если отставить в сторону информацию о моей настоящей сущности, то остается только то, что ты знал все время с нашей первой встречи. Я — одушевленный меч, мои силы Хранителя запечатаны, а инстинкты говорят мне, что в подчинении тебе нет ничего плохого. Это совершенно естественно для моего нынешнего существования. Но не сейчас, Наиль. Ты еще слишком юн и неопытен, а я не хочу оказаться в твоей полной власти до того, как ты станешь достоин этого.

Зиргрин считал, что когда-нибудь, в будущем, если момент перерождения не наступит раньше, инстинкт его все же одолеет и приведет к подчинению. Это никак не повлияет на возможность переродиться, да и чем крепче связь между ним и Наилем, тем больше возможностей у него появлялось. Это был парадокс. Чтобы высвободить из печати бога Хаоса больше своих сил, ему нужно было полностью отказаться от самостоятельности. Однако прошлая жизнь Зиргрина оставила на его душе незаживающие раны. И хоть с тех пор прошло больше двух столетий, он все помнил удивительно четко, словно это происходило лишь вчера. Как меч, он не мог полностью подавить в себе желание подчиниться Наилю. Но это еще не значило, что он готов пойти на поводу этого инстинкта.

— Я запутался, — устало произнес Наиль после долгого молчания. — Что мне теперь делать?

— А разве что-то изменилось? — усмехнулся Зиргрин. — Хотя, кое-что изменилось. Твоя клятва на крови, которую ты давал мне, исполнена. Ты уже стал убийцей, а насчет моего прошлого — можно сказать, я сам тебе все рассказал. Теперь ты мне ничем не обязан, и если захочешь оставить путь убийства — то можешь сделать это. Даже если ты просто повесишь меня на стену или спрячешь в тайнике — я смогу это пережить. В конце концов, до перерождения мне осталось не так долго, лет пятьдесят подождать смогу… А ты еще довольно юн, если захочешь найти себя в магии или ином призвании — еще не поздно. В то время я был слишком эгоистичен, потребовав от тебя стать убийцей. Из-за меня ты лишился детства и уже пролил немало крови.

— Хватит, — твердо произнес юноша, взглянув на своего учителя и… друга? Мог ли он его считать другом?

— Ты можешь считать меня другом, Наиль, — ответил одушевленный меч, ощутив по связи сомнения своего владельца. — Даже после своего возрождения я не отрекусь от тебя, независимо от того, останешься ты убийцей, или нет.

— Меч… или как тебя называть? Крылатый Змей?

— Зови также, как и раньше.

— Хорошо. Послушай, я не маленький ребенок. И сам могу решать, кем мне быть. А теперь — тем более. Я же говорил тебе не раз, что хочу стать лучшим убийцей… Мне это нравится. Неужели твой ученик так плох, что ты пытаешься отказаться от него? Спрятать тебя в тайнике? Как бы я посмел так поступить с божеством?

Наилю было всего пятнадцать, но он очень рано повзрослел, ему пришлось пережить смерть своих родителей, рабство, скитания по лесам, в которых приходилось заботиться не только о себе, но и о своей старшей сестре. Если говорить о психологическом возрасте, то юноша на самом деле ощущал, будто именно он старше Исы, так как той все еще было свойственно несколько детское и шаловливое поведение. Иса была его светом, единственным существом, ради которого он жил. Чтобы сохранить этот свет, парень готов был раствориться во тьме. Стать самым страшным злодеем, но иметь возможность защитить сестру от любой опасности. Наилю нравилось быть убийцей. И больше всего ему нравилась роль Фантома, ведь в этой роли он был не просто убивающим за деньги преступником, а цепным псом своей страны. Его ценили, им восхищались. Личину Жнеца же просто боялись — и ничего более. Увы, в качестве темной руки Дарнака молодой человек не мог зарабатывать, так что от личности Жнеца избавиться пока что тоже не мог. Сестра неплохо получала за свою алхимию, но из-за отношения в стране к женщинам все могло в любой момент пойти прахом. Если бы это случилось, то обеспечить ей хорошую жизнь мог только стабильно зарабатывающий на чужих смертях брат.

— Ты действительно готов отказаться от любых перспектив? — Зиргрин немного не понимал своего ученика. Когда он сам получил свободу, для него стало просто поздно менять себя, но Наиль еще не закостенел, у него было множество вариантов.

— Это мое решение. Да и не зря же я столько страдал от твоих тренировок?

— Хорошо! — Зиргрин поднялся с земли и взглянул на все еще сидящего ученика. — Если ты сознательно пришел к этому, то я продолжу оттачивать твои навыки.

— Если моя клятва на крови больше не действует… Могу ли я теперь задавать тебе вопросы?

— Разумеется, какой мне смысл теперь что-либо от тебя скрывать? Но лучше отложим этот разговор, ты ведь все еще на задании. Тебе стоит поскорее вернуть себе контроль над телом. Для меня ощутить себя живым разумным — слишком большое искушение. Ты даже не представляешь, как трудно сдерживать желание полностью тебя подавить.

Наиль не стал долго раздумывать, сразу вернув себе контроль над своим телом. Душа Зиргрина немедленно была вновь запечатана в клинке. Ощутив снова свою ограниченность, бывший убийца лишь с сожалением вздохнул. Ему нужно было подождать еще немного. В сравнении с тем, сколько времени он уже ждал — совсем недолго. А когда он возродится, то больше не умрет так легко. Он поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы как можно дольше не возвращаться к существованию в виде меча.