Сквозь шторы на окнах спальни Натали наблюдала за восходом солнца. Она лежала не шевелясь, глубоко дыша, и наслаждалась моментом перед тем, как окончательно проснуться. В эти несколько минут в день ей действительно казалось, что она все-таки сможет со всем справиться. Скоро реальность обрушится на нее и откинет обратно к точке, где она едва способна выжить.

Натали потянулась и подождала, гадая, что принесет ей первый полный день в Калифорнии. Комната, в которой всегда жили они с Николь, не изменилась. Бабушка разрешила им выбрать цвет. Нежно-мятный. Цвет мяты курчавой, если быть точной, согласно этикетке на банке с краской. Для штор они выбрали белый поплин, и через два дня бабушка уже пошила и повесила их. Большая кровать с балдахином, на которой они спали вдвоем, осталась такой же мягкой, как ей запомнилось, и она наслаждалась тем, что проспала всю ночь. Первую за многие недели, а то и месяцы.

Возможно, возвращение сюда — хорошая идея.

Натали встала, нашла свои таблетки и запила их несколькими глотками воды. Осторожно шагая по старым доскам пола, она подошла к бюро, открыла несколько ящиков, не удивившись, что они пусты. Она распакует вещи позже. На небольшом письменном столе в углу сохранились царапины и рисунки, которые они оставили за годы. Она сунулась в ящики стола в поисках остатков прошедших лет и достала пожелтевший листок бумаги, спрятанный в дальнем конце одного из них.

Натали развернула бумажку и уставилась на три слова.

«Мне очень жаль».

Она сердито глянула на записку, смяла ее в шарик и бросила в мусорную корзину. Надо было сделать это еще тем летом. Она сомневалась, что он о чем-то сожалел. Отказывалась обсуждать это с ним. А теперь это вряд ли имеет значение.

На полке над столом стояла в рамке фотография ее и Николь. Натали посмотрела на изображение своей близняшки и сглотнула кислоту.

О, Ник.

Настанет ли когда-нибудь день, когда она сможет думать о сестре без боли?

Еще не готовая идти в душ и спускаться вниз, она устроилась в кровати, полистала журналы, которые купила в аэропорту, но не прочитала в самолете, избегая прикасаться к маленькой Библии, которую Лаура подарила ей несколько лет назад. Она редко читала ее, практически никогда, но почему-то всегда возила с собой.

Когда отношения с Питером разладились, Натали провела выходные у Лауры, будучи не в состоянии отвечать на расспросы и звонки родителей. Она ходила в церковь вместе с семьей Лауры, на самом деле только из вежливости, но удивлялась тому, что видела и слышала. Удивлялась искренности, с которой они говорили об отношениях с Богом.

И думала, может быть...

Она отбросила эти мысли и завозилась со своим Айпадом, потом с ноутбуком и быстро пришла к заключению, что в доме отсутствует соединение с интернетом. Здорово. Однако телефон работал, так что она проверила электронную почту — ничего с работы — и подтвердила назначенный на четверг визит в Сан-Франциско.

Ее нью-йоркский врач любезно выдал ей направление и приложил все усилия, чтобы в Калифорнии она получала надлежащую помощь. Это было одним из главных беспокойств, связанных с поездкой сюда. Но все сложилось как нельзя лучше.

Как будто ей судьбой было предначертано вернуться.

Когда она спустилась вниз, одетая в светло-коралловые капри и белую хлопковую блузку, время уже близилось к обеду. Натали остановилась в дверях длинной гостиной, ей на встречу вышла женщина средних лет.

— Здравствуй, Натали.

Натали прищурилась, узнавая:

— Доброе утро. Миссис Коллинз, верно?

— Хорошая память, — улыбнулась Сара. — Хорошо спала?

Натали закатила глаза:

— Дольше, чем собиралась. Рано проснулась, а потом снова заснула.

— Не переживай, я уверена, что тебе это было нужно. Рада видеть тебя снова.

Женщина была одета в повседневные бежевые брюки и бирюзовый топ и дружелюбно улыбалась.

— Если ты готова поесть, я накрыла для тебя стол в патио. Твой дедушка не сможет пообедать с тобой, но вы увидитесь вечером за ужином.

Натали узнала улыбку Таннера. Не то чтобы ей довелось по-настоящему увидеть ее вчера.

— Хорошо. Спасибо, миссис Коллинз.

Натали пересекла комнату.

— На здоровье. И зови меня Сара. — Она махнула на французские двери в противоположной стене. — Иди, сегодня хороший день, чтобы провести его на свежем воздухе. Я принесу свежий кофе. Или ты хочешь что-нибудь другое?

— Кофе подойдет. Спасибо.

Натали раздвинула двери и вышла на каменное патио. Прохладный ветерок ударил в лицо. От вида захватывало дух.

Дом стоял на холме, и Натали смотрела вниз на густые зеленые лозы, некоторые из которых еще были щедро увешаны темным виноградом. Высокие дубы обеспечивали тенью разросшийся сад. Патио граничило с длинным бассейном, искрившимся под полуденным солнцем. Крупная глициния обвивала белые шпалеры, ее густая листва давала необходимую тень, свисающие соцветия лавандового оттенка наполняли воздух своим ароматом.

Солнечные лучи проникали сквозь толстые ветви и согревали ее щеки. Натали скинула босоножки и пошла потрогать воду. Она наклонилась и погрузила пальцы в бассейн, испытывая искушение нырнуть.

— Немного холодновато.

Низкий голос Таннера Коллинза чуть не отправил ее в бассейн вниз головой.

Натали быстро встала и попыталась отдышаться.

— У тебя привычка подкрадываться к людям и пугать их до смерти?

Он выгнул бровь и поставил на стол поднос:

— Нет, обычно нет. Но это было забавно.

Подошла его собака... как ее кличка?.. Гвин... и Натали на мгновение зарылась пальцами в мягкую шерсть, разглядывая, что принес Таннер.

— Выглядит аппетитно.

Сырное ассорти, хлеб с хрустящей корочкой, оливковое масло, чтобы его макать, и мисочка с оливками разбудили голод и почти заставили Натали забыть о таблетках, которые она выпила утром, и том эффекте, который они могут скоро оказать. На другой тарелке лежала нарезка из салями, большая порция печеночного паштета и маринованные овощи.

— Хлеб только из печи. Цельнозерновой с орехами и изюмом. Мамин особый рецепт. — Таннер принялся открывать бутылку белого вина. — И я подумал, что ты захочешь попробовать, что мы тут делаем.

Натали опустилась на стул и присмотрелась.

— Ну, я собиралась выпить кофе, — сказала она Таннеру, глядя на серебряный графин на подносе, — но ладно. Только чуть-чуть.

В джинсах и выгоревшей джинсовой рубашке навыпуск с закатанными рукавами Таннер выглядел полностью расслабленным. Темные волнистые волосы обрамляли лицо, доходя до середины шеи. В глазах сверкали искорки, которых точно не было, когда она приехала.

Внезапное изменение в его поведении было интересным.

— Это шардоне наш бестселлер. — Таннер разлил немного золотистой жидкости в два бокала, предложил один Натали и вдохнул аромат из второго. — Качественный продукт, который я люблю называть Гвин.

Натали улыбнулась, разглядывая поверхность вина:

— Ты назвал вино в честь собаки?

Таннер покрутил бокал.

— Гвин очень верная и абсолютно надежная. Но если с ней плохо обращаться, она укусит в ответ. — Он поднял бокал и кивнул. — И еще по-валлийски это означает вино.

— Как умно.

— Я тоже так думаю. Твое здоровье.

Почему бы и нет? Сейчас обед. И она находится в стране вина.

— Твое здоровье. — Натали вдохнула насыщенный аромат. — Приятный.

Она сделала маленький глоток и омыла вином всю полость рта, чтобы вкус полностью раскрылся.

Таннер сел напротив нее и поставил бокал на стол.

— А ты знаешь, что делать.

Она проглотила вино и кивнула:

— Мой отец. Можно вывезти мальчика с винодельни, но винодельню из мальчика — никогда.

— Это так?

Его лицо омрачило беспокойство. Он снова поднял бокал, вдохнул аромат, сделал глоток и быстро сплюнул в маленькую серебряную плевательницу.

— Натали, твой отец покупает наше вино?

Она сделала еще глоток, слишком остро чувствуя пристальный взгляд Таннера.